Смерть в ночном эфире, стр. 28

Хорошо, что он провел это расследование. Если бы он этого не сделал, он бы не сумел так кратко, четко и по делу ответить на все вопросы Кертиса, Мэллоя и Пэрис Гибсон. Так что Джон Рондо провел свое свободное время с пользой для департамента полиции, не так ли?

Но требовалось проявить себя еще раз, иначе не видать ему повышения и нового назначения. Это была его работа, его обязанность. Он работал под прикрытием, так это можно было назвать.

Когда Тони Армстронг вернулась домой, Брэдли еще не было, и это ее не удивило. Она объяснила изумленной няне, что плохо себя почувствовала, так что они с мужем отменили все планы на вечер. Она заплатила женщине за пять часов.

Тони трижды звонила Брэдли на сотовый. Трижды она натыкалась на автоответчик, оставляла сообщения, но муж ей так и не перезвонил. Она покормила детей, поиграла с девочками в лото, пока сын смотрел повтор «Стартрек».

Дети как раз отправились наверх, чтобы лечь спать, когда появился Брэдли с шоколадками и медвежьими объятиями. Для Тони предназначался букет желтых роз, которые он презентовал ей с добродушной усмешкой.

– Давай помиримся, а?

Не в силах видеть неискренность в его глазах, Тони опустила голову. Он принял это за согласие и быстро поцеловал ее в щеку.

– Вы поужинали?

– Дети поели, а я ждала тебя.

– Отлично, я уложу их, а ты приготовь что-нибудь. Я умираю с голода.

Когда он спустился в кухню, он увидел на столе совсем не то, что ожидал. Брэдли замер на пороге.

– Где ты все это взяла? – рассерженно спросил он. – Нет, не отвечай. Я знаю, откуда это.

– Да, я взяла их в ящике твоего стола, когда зашла к тебе сегодня. Меня насторожило то, что тебя не оказалось на месте. Ты никому не сказал, куда идешь, не отвечал на мои звонки. Поэтому не заставляй меня оправдываться. Я отказываюсь извиняться за то, что рылась в твоих личных вещах, потому что среди них оказалось это.

Уличенный в своей слабости, Брэдли потерял способность и желание сопротивляться. Он словно стал меньше ростом, взял стул и устало опустился на него.

Тони достала из ящика мешок для мусора и бросила в него непристойные фотографии и порнографические журналы. Она крепко завязала мешок и вынесла в гараж.

– Утром я отправлю все в помойку, – сказала она, вернувшись. – Я сама это выброшу, потому что я сгорю со стыда, если наши соседи или даже мусорщики увидят, что в этом мешке.

– Тони… Я… У меня нет оправданий.

– На этот раз их действительно нет.

– Ты собираешься уйти от меня? – Брэдли взял ее за руку. Его ладонь была влажной. – Прошу тебя, не надо. Я люблю тебя, я люблю детей. Пожалуйста, не разрушай нашу семью.

– Я ничего не разрушаю, Брэдли. – Она вырвала руку. – Это делаешь ты.

– Я не могу с собой справиться.

– Это еще одна причина, по которой я должна уйти и забрать детей. Что будет, если кто-то из них увидит эти фотографии?

– Я осторожен.

– Ты осторожен ровно настолько, насколько осторожны наркоманы, прячущие заначку, и алкоголики, у которых всегда есть бутылка на крайний случай.

– Да брось! – воскликнул он.

Чувство неловкости постепенно проходило. Брэдли все еще оборонялся, но уже агрессивно. Так уже случалось. Его превращение из раскаивающегося грешника в мученика было расписано буквально по нотам, и Тони узнавала наступление каждой следующей фазы.

– Если сравнивать с наркоманией, мое пристрастие совершенно безобидно, и ты об этом знаешь, – с горячностью заявил Брэдли.

– Безобидно? На некоторых снимках маленькие девочки. Их эксплуатируют безнравственные, жестокие люди ради твоего развлечения. И как ты можешь говорить о безвредности этой пагубной привычки, если она разрушает твою карьеру, наш брак и нашу семью?

– Брак? – неприятно усмехнулся Брэдли. – У меня давно нет жены, я живу с тюремщицей.

– Если будешь продолжать в том же духе, то ты и в самом деле скоро окажешься за решеткой, Брэдли. Ты этого хочешь?

Он округлил глаза.

– Я не попаду в тюрьму.

– Дело может кончиться именно этим, если ты сам не признаешь, что ты извращенец, и не обратишься за помощью.

– Извращенец. – Он подавил смешок. – Ты хоть слышишь, как глупо это звучит, Тони?

– Доктор Морган не считает, что это звучит глупо.

– Господи! Ты ему звонила?

– Нет, он сам позвонил. Ты уже три недели не посещал занятия.

– Потому что это пустая трата времени. Все эти ребята говорят только о своих отклонениях. Разве это правильно?

– Суд обязал тебя посещать эти занятия.

– Полагаю, ты донесешь на меня Хэтавэю. – Брэдли ненавидел приставленного к нему офицера, в обязанности которого входило осуществлять надзор за условно освобожденными. – Расскажи ему, что я был плохим мальчиком. Я не посещал занятия вместе с другими извращенцами.

– Мне не придется ничего ему говорить. Доктор Морган уже сделал это.

– Доктор Морган – самый главный психопат в группе! – завопил Брэдли. – Он сам лечится. Ты об этом знаешь?

Тони продолжала, не обращая внимания на его выкрики.

– Доктор Морган обязан сообщать в случае пропуска двух занятий подряд. Мистер Хэтавэй ждет тебя завтра в десять утра. Это обязательно.

– Полагаю, никого не интересует, что ради этого я должен отменить прием пациентов и вызвать недовольство моих коллег.

– Это последствия твоего поступка, тебе придется расплачиваться за него.

– И еще мне придется спать на диване в гостиной.

– Я бы предпочла, чтобы ты спал именно там. Его глаза сузились, превратились в щелки.

– Ну, конечно. Тебе все равно не нравится то, чем мы занимаемся в постели.

– Это нечестно.

– Нечестно? Я скажу тебе, что нечестно. Нечестно иметь жену, которая предпочитает шпионить, а не трахаться. Когда мы занимались сексом в последний раз? Ты хотя бы помнишь? Сомневаюсь. Как ты можешь думать о сексе, если только и делаешь, что вынюхиваешь и подсматриваешь?

Брэдли встал и подошел к жене. Его пальцы обхватили ее шею сзади и сжали так, что это движение никак нельзя было принять за ласку.

– Возможно, если бы ты спала со мной почаще, мне не пришлось бы смотреть на эти грязные картинки.

Он притянул ее к себе. Тони повернула голову, стараясь избежать поцелуя, и уперлась руками мужу в грудь. Но Брэдли прижал ее к столу. Она в ужасе крикнула:

– Прекрати, Брэдли. Это несмешно!

Но ее гнев словно подхлестнул его. Лицо налилось кровью, он прижался к ней всем телом.

– Чувствуешь, Тони? Нравится?

– Оставь меня в покое!

Она с силой оттолкнула его, Брэдли отлетел к стене. Прикрывая рот рукой, Тони пыталась заглушить рыдания. Она была оскорблена и напугана. Она никогда не видела мужа таким. Брэдли словно превратился в незнакомца.

Он выпрямился, явно приняв какое-то решение, схватил свой пиджак, ключи от машины и направился к двери. Дом вздрогнул, с такой силой Брэдли хлопнул дверью. Тони кое-как доковыляла до ближайшего стула и рухнула на него. Она долго плакала, тихо, неслышно, чтобы не испугать детей.

Ее жизнь разваливалась на глазах, а она не могла ничего с этим поделать. Даже теперь она любила Брэдли. Он отказался принять помощь, не желая избавиться от своей болезни. Почему он уничтожал любовь, которую судьба подарила им? Почему он намеренно отдает предпочтение своему «безвредному хобби», забывая о ней, об их детях? Неужели ему дороже его…

Она быстро вскочила на ноги и выбежала в гараж. Мешка с фотографиями там не оказалось. Любовь своей жизни Брэдли забрал с собой.

13

На радиостанции у Пэрис был свой офис, где она работала в те часы, когда не вела программу. Хотя слово «офис» плохо подходило к крохотной комнатке. В ней не было окон, лет десять назад стены выкрасили в грязно-коричневый цвет, акустические плитки на потолке провисли, на них появились пятна от бесконечных протечек. Письменный стол Пэрис покрывал унылый серый пластик с обломанными краями. Скорее всего это было делом рук предыдущего хозяина кабинета, доведенного убогой обстановкой до крайней степени отчаяния.