Путь сердца, стр. 44
– Не бойся, Эмили. Тебе никогда больше не придется встречаться с этим человеком. Никогда! А с отцом я обязательно поговорю. Уверена, ты просто ошибаешься. Всего лишь неправильно поняла слова мастера Морриса, и ничего больше. Не переживай и не бойся. Обещай, что успокоишься и не будешь нервничать.
– Постараюсь. Но только в последнее время я постоянно об этом думаю.
– Еще бы! Но теперь все в прошлом. Беги!
– Спасибо, Джейн! – Эмили сделала шаг вперед и крепко обняла свою защитницу. Та, в свою очередь, ласково прижала девочку к себе.
– А правда, что Мег будет моей гувернанткой?
– Если ты согласна.
– По-моему, она добрая.
– Ну, значит, стоит попробовать и посмотреть, что получится. Почему бы тебе не разыскать ее? По-моему, нам всем нужно заказать несколько новых повседневных платьев и даже по парочке нарядных – для сентябрьской ярмарки. Уверена, там будет что посмотреть. Так что вы можете обсудить и фасоны, и цвета. У Мег прекрасный вкус, она знает все лондонские новинки. А за портнихой пошлем в деревню.
– Вы тоже закажете себе новое платье?
– Даже не одно.
Гость сидел в одиночестве, неторопливо потягивая чай. С первого взгляда, да к тому же в профиль, он казался вполне безобидным. Молодой, симпатичный, щеголевато одетый: темно-синий сюртук, бежевые бриджи, до блеска начищенные черные сапоги. Услышав шаги Джейн, лорд Моррис обернулся. Он гораздо старше, чем показался поначалу. Мысль о его сватовстве к Эмили показалась еще отвратительнее. Стоит ли удивляться, что девочка просила о помощи? Сколько уже продолжались эти сомнительные визиты, и что на самом деле известно о них графу?
Моррис явно ожидал увидеть Эмили. Разочарование оказалось настолько сильным, что голубые глаза угрожающе потемнели. Неожиданно в памяти Джейн мелькнуло детское воспоминание: вот она сидит на коленях дяди в полутемной комнате и изо всех сил пытается вырваться на свободу. Забавно, что образ ожил именно сейчас.
Трудно было точно определить, что именно вселяло недоверие к гостю. И все же хватило одного взгляда, чтобы принять твердое и бесповоротное решение: Эмили никогда больше не встретится с этим человеком.
– Лорд Моррис? Здравствуйте, я Джейн Уэссингтон.
– Рад познакомиться, леди Уэссингтон. Впрочем, зная, что граф все еще в Лондоне, не ожидал встретить вас здесь, в Роузвуде.
Посетитель встал и вежливо склонился над рукой хозяйки. Прикосновение оказалось крайне неприятным. Едва ладонь вернулась на свободу, Джейн незаметно вытерла ее о юбку.
– Слышала, вы приехали, чтобы повидаться с леди Эмили.
– Да, я давний друг графа. Наведываюсь в эти края куда чаще, чем он, а потому Филипп любит, когда я заезжаю навестить Эмили. Она очень мне дорога. Люблю малышку, словно родную дочь.
Слова падали в пустое пространство. Джейн едва удалось подавить внезапно нахлынувшее отвращение. Очень хотелось, чтобы непрошеный гость немедленно покинул дом и больше никогда не возвращался. Хозяйку дома вовсе не заботило, что подумает о ее поведении граф.
– Прошу извинить, но леди Эмили сейчас очень занята. Совсем недавно я наняла для нее новую гувернантку, и в настоящий момент у девочки урок.
Моррис понимал, что ему лгут. Он только что собственными глазами видел в окно, как Эмили побежала по дорожке сада. Моррис побагровел; глаза потемнели от гнева. Он ненавидел таких женщин, как Джейн, серьезных, уверенных и знающих себе цену.
– Думаю, что могу подождать. Граф наверняка захочет узнать, как дела у дочери.
– Но вам вовсе не стоит себя затруднять. Боюсь, я позволила себе несколько изменить распорядок дня Эмили, и теперь она чрезвычайно занята. До самого вечера у нее не найдется ни единой свободной минуты.
– Понимаю, – произнес Моррис, вставая.
Да, Джейн выразилась вполне ясно и четко. И хотя он изо всех сил сдерживался, в душе кипели злоба и обида.
– Спасибо за визит, – как можно любезнее поблагодарила Джейн, однако в словах не прозвучало ни капли искренности.
– Что передать графу при встрече?
– Передавать ничего не надо. Все, что необходимо, я скажу сама. До свидания, сэр.
Дворецкий услужливо поджидал у двери, держа в руках шляпу гостя, и тому пришлось без единого слова покинуть дом.
– Что-нибудь еще, миледи? – поинтересовался слуга.
– Да, есть небольшое поручение. Передайте, пожалуйста, всем в доме, что мастер Моррис больше никогда не должен навещать леди Эмили. Если ему будет угодно приехать, двери должны быть заперты. Чтобы избежать неприятностей, вы вправе сказать посетителю, что просто исполняете мой приказ и не смеете действовать вопреки распоряжению.
– А как же насчет указаний графа?
– Не беспокойтесь, с графом я все выясню сама. Как бы там ни было, а этому человеку нечего делать возле мисс Уэссингтон.
С этими словами леди Уэссингтон спокойно удалилась. Погруженная в собственные мысли, она, конечно, не слышала замечания дворецкого:
– Браво, леди Джейн, браво!
Глава 17
Филипп ехал по деревенской улице Роузвуда и не мог поверить собственным глазам. На протяжении многих лет его встречи в лучшем случае взмахом руки. Теперь же люди останавливались, кланялись, улыбались, даже бросали дела, чтобы поздороваться с господином. Приветствия продолжались всю дорогу, и граф с удивлением отмечал, что окрестные жители выглядят довольными, сытыми и полными сил.
Состояние здоровья Чарльза Фицсиммонса внушало самые серьезные опасения. Гертруда не послушала советов и решила везти отца обратно в Портсмут. Едва родственники Джейн уехали, Филипп тоже собрался в путь, чтобы сообщить жене печальную новость. Всю дорогу он упорно убеждал себя, что отправился только потому, что известие о тяжелой болезни отца должен привезти именно муж. Однако в те редкие минуты, когда удавалось быть честным с самим собой, Уэссингтон признавал, что просто хочет увидеться с Джейн и попросить прощения. Он не слишком отдавал себе отчет, откуда взялись подобные чувства и почему они настолько остры, однако сознавал, что не в силах им противиться.
Стояла та ласковая солнечная погода, которая радует Англию только в самый разгар лета, и Филипп решил отправиться в Роузвуд в одиночестве, чтобы никто не мешал спокойно поразмышлять о жизни. Пожалуй, так радоваться красоте окружающих пейзажей удавалось лишь в ранней юности, когда граф нередко отправлялся в дальние прогулки вместе с Ричардом Фарроу. Что и говорить, в душе жила тоска по счастливым временам. Невинность, беззаботные, наполненные чистой радостью жизни дни, близость единственного настоящего друга – Ричарда Фарроу.
Лорд Уэссингтон свернул с главной дороги и проехал сквозь литые чугунные ворота поместья. Мальчиком он очень любил это место и неизменно видел его – как бескрайнее, великолепное поле для игр и развлечений. Немного повзрослев, начал воспринимать поместье как богатое наследство, полное неисчислимых красот и благ. Рано или поздно предстояло принять на свои плечи ответственность за процветание родового гнезда.
И все же, возмужав и вступив в пору самостоятельной жизни, граф почему-то сосредоточился на самых горьких воспоминаниях. Упорное, но тщетное стремление добиться расположения и внимания отца. Слишком строгие, властные учителя, не пренебрегавшие унижениями и даже побоями. Огромная, отчаянная, неуместная в своей романтичности юношеская любовь к Энн, сломавшая жизнь и превратившая сердце в камень.
В конце аллеи показался жизнерадостный, ярко освещенный солнцем дом. Граф пустил лошадь шагом, чтобы можно было в полной мере впитать сентиментальные впечатления. Неподалеку раздался веселый женский смех. Ему ответил мужской хохот. К веселью присоединились еще несколько голосов. Заинтересовавшись и торопясь узнать, что происходит и кто смеет так дерзко наслаждаться жизнью в его отсутствие, хозяин поместья свернул с аллеи и углубился в лес.
Тропинка привела к большой поляне. С противоположной ее стороны протекала одна из многочисленных небольших речек, которыми так славилась местность. А на берегу речки расположилась увлеченная пикником компания. Никто не заметил приближения всадника, и несколько минут граф изумленно наблюдал за неожиданной картиной.