Другая заря, стр. 23

— Значит, было больно?

— Немного.

— Мне следовало понежнее…

— Все в порядке.

— Я не хотел причинить тебе боль.

— Джейк, пожалуйста. — Девушка зажала руками уши, чтобы не слышать никаких напоминаний. К несчастью, это не спасло ее, и его слова звучали в голове Бэннер.

Я не хотел причинить тебе боль, Бэннер.

Тебе будет больно.

О Боже, ты такая сладкая.

А потом у нее внутри все затрепетало, Бэннер отчетливо помнила момент восхитительной боли, когда она поняла, что Джейк овладел ею.

Он смотрел на нее сверху вниз, чувствуя беспомощность и злясь на себя. Девушка казалась такой хрупкой и беззащитной. Ряд пуговиц сзади на блузке подчеркивал грациозный изгиб ее тела. Ему хотелось прикоснуться к Бэннер, успокоить ее, но он не смел дотронуться до нее.

Раньше не возникало никаких трудностей. Джейк мысленно или наяву прикасался к ней, крепко обнимал, а она радостно визжала, когда он таскал ее за непослушные пряди волос. Разве не так было даже в утро перед свадьбой, когда Джейк шутливо шлепнул ее по ягодицам? Сейчас невозможно даже подумать о чем-то подобном. Они сами себя обокрали, утратив возможность веселиться вместе.

— Я не хочу говорить про это, — мрачно сказала Бэннер, — отнимая руки от ушей.

— Мы должны поговорить об этом. Мы не сможем видеться каждый день, если это будет стоять между нами. И через неделю оба сойдем с ума.

Бэннер сердито посмотрела на него:

— А почему ты не подумал об этом раньше, Джейк? Зачем поставил меня перед выбором? Почему не отказался от работы и не уехал?

— Я пытался. Но мне не удалось.

— Почему?

Уже не стыдясь, не колеблясь, Бэннер снова подстрекала его. Все ее тело вибрировало от разочарования.

Как он жаждал ее! Джейк отдал бы все на свете, чтобы исправить случившееся! Как ему хотелось прижать ее податливое тело к себе и еще раз вкусить сладость этого рта. Ну хотя бы еще разок!

Воспоминания не оставляли его. Все стояло перед глазами и мучило Джейка, как красная тряпка быка. Сейчас он знал, какие живые у нее волосы, когда они локонами накручиваются ему на пальцы. Джейк помнил вкус ее кожи. Помнил сладкую мочку уха. Вопреки желанию глаза нашли ее грудь, ходившую ходуном от гнева. Неужели его руки на самом деле ласкали эту грудь, или он только мечтал об этом?

Но взгляд вернулся к лицу Бэннер и уперся в ее губы. Джейк осквернил эти губы, он впивался в них, насиловал языком. Даже некоторые низкопробные проститутки не допускают таких интимных поцелуев. Джейк ненавидел себя после всего этого и удивлялся, почему Бэннер тогда не остановила его. Но сейчас он думал только о том, чтобы такое повторилось. Ему хотелось еще раз вкусить сладость этих губ.

Вдруг Джейк отвернулся, поставил локти на верхнюю планку изгороди, сцепил руки и уперся большими пальцами в челюсть. Челюсть заныла от напряжения.

— Я чувствовал, что обязан остаться. Обязан ради тебя.

— Обязан? — с трудом выдавила она.

— Да, обязан. Только так я могу отплатить тебе за то, что взял у тебя.

— Не надо жертв. Ты не брал того, чего я сама не предлагала.

Мышцы на руках напряглись еще сильнее.

— Да, ты предлагала. Но мне надо было постучать по твоей дурной голове и отправить тебя домой. В безопасное место. — Глаза его скользнули по телу Бэннер. — А я не сделал этого. И теперь я твой должник. Я обязан присмотреть за твоим ранчо, чтобы дать ему хороший старт. Может, тогда я смогу уехать с чистой совестью.

— Мне не нужна твоя жалость!

Джейк повернулся к ней, и она сжалась от холодного блестящего света его глаз.

— Я не пожалел тебя той ночью, верно? Так что, черт побери, не из жалости я сделал то, что сделал. — Он взял ее за плечи. — Я хотел тебя. Все просто и ясно. Я тебя хотел. Ты возбудила меня, Бэннер. Настолько, что мне не удалось совладать с собой. Но если уж дошло до этого, то почему я не сделал все медленно, а набросился, как…

Позднее Джейк не помнил, почему вдруг умолк, а в голове стало пусто. Бэннер смотрела на него странным прозрачным взглядом, ее губы слегка раскрылись. Он уставился на девушку, очарованный нежным выражением ее лица.

Разговаривая, они оживляли мгновения горячей страсти, соединившей их в одно целое. Память о счастье не хотела покидать их, умирать. Все было слишком живо. Воспоминания стали осязаемыми, окружили их, как невидимая и бесшумная буря, потрясшая души до основания.

Потом вдруг все кончилось.

Бэннер первая отвела взгляд. Джейк снял руки с ее плеч. Тишина, казалось, длилась вечно. Оба были смущены. Бэннер опасалась, как бы Джейк не понял, что она все еще тянется к чему-то неизведанному и недосягаемому. Джейк размышлял, догадывается ли Бэннер, как он жаждет снова овладеть ею.

— Почему ты остался?

— Мне нужна работа.

Они говорили тихо, не глядя друг на друга. Но что-то все же придется сказать. Надо утрясти это сейчас, или они не найдут покоя.

— Ты же всегда можешь найти работу ковбоя.

— Да, но это не жизнь, во всяком случае, не для такого старого, как я. Мне нужна именно такая работа, Бэннер.

— Понятно. — И она на самом деле понимала. — Но только ли в этом причина?

— Мне надо быть поближе к Ма. — Джейк выдвинул тот же неубедительный аргумент, что и Лидия, когда говорила с ним на берегу. Но Ма действительно постарела. И кто знает, когда пробьет ее час?

— Да, понимаю.

— Но все же, когда Росс предложил мне в первый раз, я отказался. Ты должна знать об этом.

— Почему?

— Потому что я догадывался, как ты будешь себя чувствовать, если я останусь… после той ночи.

— И почему ты передумал?

— Из-за упрямства Росса. Он заявил, что не даст тебе землю, пока ты не согласишься нанять меня.

— Мы с тобой оба знаем, что в конце концов я заставила бы его изменить решение. — Бэннер посмотрела на него, боясь задать самый главный вопрос, но отчаянно желая знать ответ. — Так почему ты остался, Джейк?

Он честно и прямо встретил ее взгляд.

— Потому что меня попросила Лидия.

Молча кивнув, Бэннер побрела по тропе к дому. Ну что ж, она спросила. И Джейк ответил.

Девушка удивилась и немного испугалась, что его ответ причинил ей боль.

Глава 6

— И это все? — Ванда Берне, как всегда, грязная и неряшливая, подбоченилась и предстала перед своим новоиспеченным мужем. Она перебирала коробки, которые Грейди внес в хижину, где Ванда жила вместе с отцом. Платья, шляпы, туфли, перчатки валялись на голом замызганном тюфяке — Все? — прорычал Грейди. — Тебе мало? Да ты не сможешь ничего надеть, пока не выродишь свое отродье!

Он с отвращением взглянул на нее. Немытая, лицо раздуто, руки и лодыжки отекли, живот непристойно раздулся. Грейди сомневался, что это его чадо. Чего ради Ванда заставила его купить ей новый гардероб, он не понимал. Наверное, хочет лишний раз продемонстрировать свою власть и окончательно убедиться, что теперь она миссис Грейди Шелдон.

— Я должна одеться как настоящая леди, когда поеду с тобой в город, — заявила Ванда.

Грейди знал, что скорее умрет, чем отправится с ней куда-то, особенно в город, где и так все хихикали у него за спиной, стоило ему появиться на улице.

Он рассмеялся, когда Ванда потребовала новую одежду, но злобная ухмылка Догги, нежно погладившего дуло своего револьвера, мгновенно заставила его уступить. И Грейди послушно согласился привезти кое-что из тряпок, когда снова придет к ним сюда, в сосновый бор. Дело было не только в расстоянии, отделявшем их жилище от благ цивилизации.

Бернсы выставили Грейди круглым дураком, и ему это не нравилось. Он собирался что-то предпринять. И скоро. Но что? И когда?

— Они вроде ничего, подходящие, Ванда. — Догги вошел с двумя убитыми белками и швырнул их на стол, хотя они еще истекали кровью. — Как, муж хорошо тут с тобой обращается, золотко?

— Пожалуй, папа, но никак не хочет брать меня в город. — Ванда надула губы и повернулась к Грейди. Он с отвращением подумал: какого черта? Как он мог когда-то поцеловать этот поганый рот?