Аптекарь, его сестра и ее любовник (Фактор холода), стр. 19

Мэри-Ли исполняла все бытовые обязанности жены не обладая ее статусом. Она была старой девой и делала для своего брата то, чего не могла сделать для другого мужчины, за неимением такового. Без сомнения, люди так и думали о ней. Жалостливо качали головами и бормотали ей вслед: «Помилуй бог бедняжку!»

У Уильяма была своя жизнь. У нее тоже. Его жизнь. До недавних пор, когда все вдруг чудесным образом переменилось.

Глава 8

Напряжение, висевшее над обеденным столом в кухне Хеймеров, было таким же увесистым, как бифштекс с кровью, который Дора поставила перед Уэсом. Он отрезал кусок, обмакнул его в лужу кетчупа на своей тарелке и сунул в рот.

– Ты говорил, что анкеты уже заполнены и отправлены, – проговорил он с набитым ртом. – А я захожу к тебе в комнату и вижу, что все они на месте, разбросаны по столу. Значит, ты не только не исполнил свой долг, но еще и солгал мне.

Скотт ссутулился на стуле и, упорно не поднимая глаз, размазывал вилкой картофельное пюре по своей тарелке.

– Я готовился к экзаменам за первое полугодие, папа. А на Рождество мы уехали на неделю к дедушке. А когда начались занятия, мне надо было делать уроки. Я был занят.

Уэс запил мясо глотком пива.

– Ты был занят. Всем, чем угодно, только не своим будущим.

– Нет.

– Уэс!

Он бросил взгляд на жену.

– Не вмешивайся, Дора. Это наш со Скоттом разговор.

– Я начну заполнять анкеты сегодня вечером. – Скотт оттолкнул тарелку и положил салфетку на стол.

– Я начну заполнять их сегодня вечером. – Уэс яростно ткнул ножом в сторону тарелки Скотта. – Доедай.

– Я не голоден.

– Все равно доедай. Тебе нужны протеины.

Скотт расстелил салфетку на коленях и демонстративно атаковал свой бифштекс ножом и вилкой.

– Во время каникул я смотрел сквозь пальцы на то, что ты ел, – сказал Уэс. – Но теперь я с тебя глаз не спущу. До конца весенних тренировок я буду следить за твоей диетой. Больше никаких сладостей.

– Я испекла яблочный пирог, – вставила Дора.

Сочувственный взгляд, брошенный ею на сына, разозлил Уэса даже больше, чем мысль о пироге.

– Половина его проблем исходит от тебя. Ты его избаловала, Дора. Будь твоя воля, он вообще не пошел бы в колледж. Ты держала бы его здесь и нянчила до конца своих дней.

Они закончили ужин в молчании. Скотт упорно не поднимал головы и работал ножом и вилкой, пока не очистил всю тарелку, после чего попросил разрешения уйти.

– Вот что я тебе скажу, – Уэс великодушно подмигнул сыну. – Дай ужину улечься, а потом… Вряд ли один кусок пирога тебе повредит.

– Спасибо.

Скотт бросил салфетку и, громко топая, ушел из кухни. Через несколько секунд дверь его комнаты громко хлопнула, а потом из-за нее донесся грохот рок-н-ролла.

– Пойду поговорю с ним.

Уэс поймал Дору за руку, пока она поднималась из-за стола.

– Оставь его в покое. – Он заставил ее снова сесть. – Пусть похандрит. У него это пройдет.

– В последнее время он что-то слишком часто хандрит.

– Подростковый возраст. У всех подростков бывают перепады настроения.

– Но у Скотта никогда ничего подобного не было. Он в последнее время сам не свой. Что-то не так.

– Я съем свою порцию пирога прямо сейчас, спасибо, – с преувеличенной вежливостью объявил Уэс.

Она стала нарезать остывающий на буфетной стойке пирог, повернувшись к нему спиной.

– Он любит тебя, Уэс. Он старается тебе угодить, но ты вечно им недоволен. Он лучше среагирует на похвалу, чем на критику.

Уэс картинно застонал:

– Неужели мы не можем хоть один вечер провести без этих идиотских рассуждений в духе Опры? [18]

Дора поставила перед ним тарелку.

– Мороженого хочешь?

– Разве я когда-нибудь не хотел мороженого?

Дора выставила пластиковый контейнер на стол и выложила горку мороженого на кусок пирога.

– Так ты совсем оттолкнешь от себя Скотта. Ты этого хочешь?

– Чего я хочу, так это спокойно доесть свой десерт.

Когда она повернулась к нему, Уэс на миг с удивлением узнал в ней прежнюю Дору, студентку из колледжа. Он впервые увидел ее, пока она, вскинув сумку с ракеткой на плечо, покачивая бедрами, шла по студенческому городку в коротенькой теннисной юбочке и влажной от пота футболке после матча, который, как он потом узнал, она выиграла с разгромным счетом.

В тот день ее глаза вспыхнули гневом: она увидела, как он, сидя с приятелями на веранде общежития для спортсменов, бросил обертку от шоколадного батончика на ухоженную лужайку.

– Грязный тупой мужлан.

Она взглянула на него так, словно он нагадил в фонтанчик с питьевой водой, никак не меньше. Потом она подошла, подняла обертку и отнесла ее к ближайшей урне. И двинулась дальше, даже не обернувшись ни разу.

Его приятели, включая Датча Бертона, встретили и проводили ее свистом и улюлюканьем. Они особенно возбудились, начали отпускать сальности и двусмысленные предложения, когда она наклонилась за оберткой. Уэс посмотрел на нее в глубокой задумчивости. Конечно, ему понравились ее задорно вздернутые сиськи и крепкий задик, тут без вопросов. Но еще больше его завело ее презрительное отношение к нему как к тупой деревенщине.

В большинстве своем студентки падали в обморок, стоило ему только войти в комнату. Девчонки, как и парни, делали зарубки на столбиках кровати, и ночь, проведенная с лучшим спортсменом, котировалась очень высоко. В то время они с Датчем были звездами футбольной команды, Уэс был центрфорвардом, Датч – защитником-хавбеком. Девушки не отказывали им ни в чем, наоборот, частенько, они получали больше, чем просили. Переспать или получить упрощенную быструю процедуру было легко: настолько легко, что секс стал утрачивать свою привлекательность. Эта девушка привлекла его своим независимым духом.

И куда подевался Дорин дух теперь? Он практически испарился после свадьбы, хотя вот сейчас как-то неожиданно проявился.

– Неужели яблочный пирог для тебя важнее сына?

– Ради бога, Дора, я всего лишь хотел…

– Когда-нибудь ты оттолкнешь его окончательно. Он уйдет от нас, и мы его больше не увидим.

– Знаешь, в чем твоя проблема? – разозлился Уэс. – Тебе делать нечего, вот что. Сидишь тут целыми днями, смотришь кретинские шоу по телевизору, где бабы перемывают косточки мужчинам, и все, о чем они говорят, все недостатки! – приписываешь мне. Потом ты выдумываешь все эти ужасы… В нашей семье никогда ничего подобного не будет! Мой папаша был строг со мной, но я я этого не умер! Со мной все в порядке.

– Ты его любишь?

– Кого?

– Своего папашу.

Уэс яростно сунул в рот кусок пирога.

– Я его уважаю.

– Ты его боишься. Трясешься перед этим злобным старикашкой. В штаны готов наложить от страха.

Уэс бросил ложку на тарелку и встал так стремительно, что его стул грохнулся на пол. Несколько бесконечных секунд они смотрели друг на друга через стол. Потом он улыбнулся.

– Черт, Дора, я просто балдею, когда ты начинаешь ругаться.

Повернувшись к нему спиной, она отвернула краны в раковине. Уэс подошел к ней, протянул руки из-за ее спины и привернул краны.

– Посуда подождет. – Обхватив ее руками за бедра, он прижался к ней сзади. – А вот кое-что другое ждать не может. Из-за тебя у меня такой стояк…

– Засунь его куда-нибудь еще, Уэс.

Он презрительно хмыкнул и разжал руки.

– Что я всегда и делаю.

– Я знаю.

Она вновь включила воду.

Датч громко постучал в заднюю дверь дома Хеймеров. Через окно он видел, что в кухне горит свет, но она была пуста.

Притоптывая ногами от нетерпения и холода, он еще раз постучал, открыл дверь и крикнул:

– Уэс, это я, Датч.

Он вошел, внеся с собой порыв ледяного ветра, закрыл дверь, прошел через кухню и заглянул в гостиную.

– Уэс? – крикнул Датч в надежде перекричать раскаты рока, доносившиеся из задней части дома, вероятно, из комнаты Скотта.