Кот, который свихнулся на бананах, стр. 19
– Что ты будешь пить, пока закажем обед? – спросил своего гостя Квиллер.
– А вы?
– Коктейль К., безалкогольный. Состоит из минеральной воды «Скуунк» и капли клюквенного сока.
– Звучит не слишком вдохновляюще, но я рискну.
– Жизнь полна опасностей, – кивнул Квиллер. – А пока… Полагаю, ты хочешь знать, для чего я затеял весь этот, так сказать, сыр-бор. Ты захватил записную книжку? Или диктофон?
Сначала он объяснил, что это за проект: речь шла о книге, издаваемой Фондом К., – книге, рассказывающей о своеобразном памятнике архитектуры, Хиббард-Хаузе, построенном в пятидесятые годы девятнадцатого века, старейшем бревенчатом сооружении в Мускаунти, в котором жили четыре поколения Хиббардов.
– Твоя задача, – сказал он Кеннету, – отыскать интересный материал в сухой статистике. Надеюсь, чутьё у тебя есть. В сундуке, который я тебе передал, похоронены разные истории: в письмах, документах, в газетных вырезках. Что происходило с семьей Хиббардов в течение полутора столетий? Как сказались на них войны, ураганы, эпидемии, несчастные случаи и преступления? И ещё бери на карандаш награды, которыми их отмечали, и призы, которые они выигрывали, свадьбы и похороны, празднества и увлечения. Дошло, в чём суть?
– Дошло! – откликнулся Кеннет. – Я уже не дождусь того момента, когда начну.
– А пока займёмся меню, – сказал Квиллер.
И он заказал что-то странно-вязкое на закуску… затем шиш-кебаб из ягнёнка и спанокопиту и на десерт баклаву.
Напоследок, когда они уже сидели за чашками кофе по-гречески, Квиллер решил удовлетворить своё любопытство в отношении Бородача (прозвище Кеннета), не слишком глубоко копая. Молодому человеку, видимо, не очень-то хотелось говорить о себе, но мало-помалу отдельные факты всё-таки выяснились.
Ему нравится кондоминиум в Уинстон-парке. Все – молодые. Плата умеренная. На работу можно ходить пешком. Машины у него нет. Закусочная за углом. Нравятся люди в книжном магазине. Все настроены дружески, даже кот.
– Ты любишь кошек? – спросил Квиллер.
– Как вам сказать… У нас на ферме кошки были только в амбаре. В основном мы держим собак и лошадей. Откуда такое имя – Данди?
– Очень просто: тёмно-рыжих котов – апельсинового цвета – называют ещё джемовыми, а Данди – город в Шотландии, который издавна славится апельсиновым джемом. А ты знаешь, откуда взялся обычай держать при книжных лавках котов? Пошевели мозгами.
– Наверно… – протянул Кеннет, – ну, по той же причине, по какой у нас были кошки в амбаре… чтобы не было грызунов.
– Верно! А ты ездишь к себе на ферму?
Кеннет замялся.
– Ферму продали. И родители мои умерли. Оба.
– Прости… – пробормотал Квиллер. Он хотел задать Кеннету ещё кое-какие вопросы, но тот явно собрался уходить. И Квиллер спросил: – Тебе нужно ещё что-нибудь разъяснить для твоего задания?
– Что делать с теми важными фактами, которые я найду?
– На каждый такой документ или письмо поставить номер. Переложить в отдельную коробку и занести с указанием номера в опись.
– Завтра же начну.
ДВЕНАДЦАТЬ
Воскресенье. Полдень. Сиамцы, насладившись полуденной трапезой, намывали шерстку, когда Квиллер сел за письменный стол и открыл телефонный справочник. В тот же миг на столе оказалась Юм-Юм, угрожающе изогнувшая спину и хвост. Откуда она знала, что он собирается позвонить Фрэн Броуди? С первого дня знакомства обе дамы были на ножах.
Фрэн была самой очаровательной женщиной в городе, талантливой актрисой – членом Театрального клуба, дочерью шефа полиции и вторым человеком в ателье Аманды «Дизайн интерьеров».
На звонок она ответила кислым голосом человека, лишь недавно пробудившегося ото сна.
– Фрэн, позволь мне, – с деланным восторгом начал Квиллер, – выразить мое запоздалое восхищение твоим исполнением роли Гвендоден!
– Благодарю. Зверски обидно, что спектакли пришлось отменить… Я слышала, ты приступаешь к потрясному новому проекту.
– Где ты это слышала?
– Неважно где. Разве нет? Книга об этом допотопном монстре!
Вот как! Он заговорил авторитетным тоном:
– В известном нам месте есть дуб Джорджа Вашингтона, в другом – печатный станок Бенджамина Франклина. У нас есть Хиббард-Хауз. И нечего на него нападать. Он вырос из опилок миллиона деревьев полтора века назад и стоит вопреки пожарам, наводнениям, ураганам и снобам-декораторам.
Он знал, как её злит, когда дизайнеров по интерьерам называют декораторами.
– Хорошо… Прости, ты звонишь мне по делу или просто так? – холодно поинтересовалась она.
– Насколько я понимаю, комнаты в Хиббард-Хаузе очень большие, тёмные и заставлены мебелью. Джону Бушленду надо их сфотографировать. Ничего не посоветуешь?
– Аманда помогала там с расстановкой мебели, когда ещё был жив Джесмор. Я кое-что делала для Вайолет. Я не очень понимаю, с какого конца начать.
– Просто подкинь пару советов, как там снимать, а я запишу их для Буши. И больше не стану тебя утомлять… разве только спрошу, что ты думаешь об Олдене Уэйде.
– О! – моментально загорелась Фрэн. – Этот парень не только брызжет энергией, он ещё талантлив, красив и чертовски сексуален.
– Я рад, что ты о нём хорошего мнения, Фрэн.
А как же, подумал Квиллер, доктор Преллигейт, директор местного колледжа и номер первый в списке Фрэн? Что случилось со всеми другими? И что теперь должен сказать шеф Броуди о своей непостоянной дочери?
Мак-Дайармидов, мать и дочь, ожидали в час дня; Квиллер подошёл к магазину чуть раньше. Данди по-прежнему дежурил в витрине; он возлежал на подушке, нежась на солнышке и небрежно принимая от прохожих знаки внимания.
Когда Мак-Дайармиды прибыли и им отворили, кошачья знаменитость примчалась со всех лап.
– Он меня помнит! – ликовала Кэти, роняя слезы умиления на его «джемовую» шёрстку. Кэти была высокой – в отца, и с «джемовыми» волосами – в мать. И пока шёл осмотр настоящего пиратского сундука, циновки с предупреждением в вестибюле и витрины, где накануне сидел, очаровывая толпу, Данди, она не спускала своего любимца с рук. Помещение ЦЭС оказалось запертым, однако они смогли осмотреть его через стеклянную дверь и полюбоваться буфетом и его содержимым – коллекцией ценных книг.
– Нам нужно чаще поглядывать на часы, – напомнила Мойра. – У Кэти самолет.
– У вас хватит времени на «Бабусину сластёну»? Это тут, за углом, – предложил Квиллер. – Она славится своими банановыми сплитами.
«Бабуся» и впрямь была бабушкой, чьи внуки все как один работали в «Сластене», составляя, по всей видимости, дружную команду. Стулья и столы там были с гнутыми металлическими ножками и спинками – в стиле тех, что стояли у киосков с содовой водой.
Кэти заказала себе банановый сплит и, пока старшие уплетали фруктовые пломбиры, не отрывала глаз от противоположной стороны зала; потом что-то шепнула матери. Мойра посмотрела в том же направлении и покачала головой.
– Он, он! – настаивала Кэти. – Уэсли. Только бороду себе отрастил.
Квиллер бросил беглый взгляд на другую сторону зала и сказал:
– Его зовут Кеннет. Он работает рассыльным во «Всячине».
К тому времени, когда гости отправились в аэропорт, Кеннет уже исчез.
Квиллер спросил Бабусю, как шли дела в субботу.
– Как никогда! В жизни такого не видела! – шлёпнула себя Бабуся по лбу. – Очередь на вход ни на минуту не убывала. К трём у нас мороженое кончилось, и пришлось закрыться.
– А много дохода от обитатели кондоминиума в Уинстон-парке? Часто у вас бывают? – спросил Квиллер.
– Много! Славные ребята! Их тут всегда полно: пьют содовую с мороженым, и пиво тоже пьют. Всё лучше, чем многое другое.
– Мне показались знакомыми те двое, которые только что ушли, – обронил Квиллер.
– Так это Пегги. А парня кличут Бородачом. Славная пара.
Квиллер заметил, что счёт взяла Пегги, а Кеннет отвернулся и, пока она расплачивалась, сидел, не вынимая рук из карманов.