Кот, который разговаривал с привидениями, стр. 23

Квиллер взял бинокль и направил его на север, где у самого горизонта мерцало большое озеро. На западе виднелся шпиль церкви, поднимавшийся из глубины хвойного леса. К востоку лежали владения Гудвинтера, во внутреннем дворе стоял фургон Бозвела, на дорожке, ведущей к музею, – синий пикап и человек шесть энергичных молодых людей сгребали листья, складывали в мешки и относили в грузовик.

– Что это за полоса деревьев, идущая через поле? – спросил Квиллер.

– Это Чёрный ручей, – ответила Кристи. – Ручья отсюда не видно, только деревья, растущие по берегам. Там есть несколько старых ив, они свешиваются над самой водой.

Когда они спустились, Квиллер сказал:

– Этот дом нужно взять под охрану как историческую достопримечательность.

– Да, знаю. – Глаза Кристи наполнились грустью. – Но с этим слишком много волокиты, и у меня не будет времени найти все необходимые сведения и заполнить все бумаги. А потом ещё придётся привести в порядок дом и всё вокруг, а это мне не по средствам.

Квиллер, задумавшись, довольно погладил усы. Этот проект мог бы взять на себя Фонд К. Фагтри были пионерами, помогали развивать страну, и их дом – архитектурная ценность, о сохранении которой надлежит позаботиться. В конце концов, его может купить Историческое общество и открыть там музей. Он представил себе, как Фагтри-роуд станет мемориальным парком, в доме Гудвинтера будет представлен быт первых поселенцев, а экспозиция в особняке Фагтри покажет развитие Мускаунти в годы промышленного бума. Даже у старинных печатных станков из амбара появится возможность стать «Музеем печатного слова». Название Квиллеру понравилось. Можно открыть поблизости один-два хороших ресторана, и мёртвый город Норд-Миддл-Хаммок возродится снова, и на той стороне Чёрного ручья, что уж поделать, вырастут высотные дома. И это совершенно неважно, что Кристи – молодая привлекательная женщина, и вовсе это не связано с его грандиозными прожектами, сказал он себе.

– Хотите ещё лимонаду? – спросила она, чтобы прервать молчание, наступившее после её слов.

– Нет, спасибо, – ответил он, очнувшись от своих фантазий, – а вот как насчёт интервью завтра, часа в два?

Когда она провожала его до машины, он мимоходом заметил:

– Фонд К. мог бы помочь вам добиться признания вашего дома исторической ценностью. Почему бы вам не написать письмо в Фонд через Хасселрича, Беннетта и Бартера? Может быть, из этого и выйдет толк.

В первый раз в её глазах исчезла грусть.

– Вы действительно считаете, что у меня есть шанс?

– Но ведь ничего не стоит попробовать. Всё, что вы можете потерять, – это стоимость почтовой марки.

– О мистер Квиллер… Квилл, – я бы вас расцеловала, если б не была такая грязная после этого сарая!

– Надеюсь, обещание останется действительным и в следующий раз, – улыбнулся он.

Как только Квиллер вернулся на ферму, он сразу, не обращая внимания на котов, открыл энциклопедию на слове «коза». Потом позвонил Роджеру Мак-Гилливрею в редакцию:

– Рад, что застал тебя, Роджер. Сделай мне одолжение. Можешь сегодня со мной поужинать?

– Хм… ну да, в общем-то… но мне надо будет рано уйти. Я обещал быть дома к семи, посидеть с ребёнком.

– Я угощу тебя обедом в ресторане «Типси», если ты зайдёшь в пикакскую библиотеку и принесёшь мне какие-нибудь книги о козах.

Последовала пауза.

– Квилл, скажи по слогам.

– О ко-зах. Жду тебя в ресторане в пять тридцать.

– Так, давай ещё раз, Квилл. Тебе нужны книги о козах ?

– Совершенно верно! Парнокопытные жвачные семейства полорогих. И вот ещё что, Роджер…

– Да?

– Не надо, чтобы все знали, что ты берешь эти книги для меня.

ДЕВЯТЬ

Ресторан «Типси» пользовался большой популярностью в Северном Кеннебеке. Открылся он в 1930-е годы в небольшом бревенчатом домике и сейчас занимал большую бревенчатую домину, где сходились серьёзные едоки ради серьёзных бифштексов безо всяких фривольностей типа свежей петрушки или зелёного масла. Картошку на кухне чистили и нарезали тонкими ломтиками, не используя никаких осветлителей. В качестве овощного гарнира предлагалась только вареная морковь. В меню был единственный салат – из капусты, моркови и лука. И каждый день посетители выстраивались в очередь в ожидании свободного столика.

Квиллер и его гость за недостатком времени воспользовались своими журналистскими удостоверениями, чтобы получить столик, и их усадили прямо под большим портретом чёрно-белого кота, в честь которого и был назван ресторан.

Роджер бухнул на стол пачку книг: «Разведение коз для забавы и для пользы», «Разоблачение мифов о козах» и «Открываем клуб любителей коз».

– Это то, что тебе нужно? – недоверчиво спросил он.

– Я иду брать интервью у фермера, занимающегося разведением коз, – объяснил Квиллер, – и я должен хоть что-нибудь знать о том, какие особи дают молоко, а какие только воняют.

– Узнай, правда ли, что они едят консервные банки, – сказал Роджер. – А кто этот фермер? Я его знаю?

– Почему его ? Это молодая женщина с фермы Фагтри. что рядом с музеем Гудвинтера. Её зовут Кристи.

– Конечно я её знаю. – Роджер вырос в Мускаунти и, прежде чем уйти в журналистику, девять лет преподавал в школе, так что знакомства его были обширны. – Мы вместе учились в школе. Она вышла замуж за одного парня из Перпл-Пойнт, у которого было больше мускулов, чем мозгов, и уехала с ним – они поселились где-то в Центре.

– Она уже развелась и приехала обратно, – сказал Квиллер.

– Не удивляюсь. Он был ничтожеством, а Кристи – девушка талантливая. Хотя и легкомысленная. Хваталась то за одну идею, то за другую. Помню, как она затеяла плести корзины для баскетбольных щитов.

– Теперь она, по-моему, стоит обеими ногами на земле.

– Какая она сейчас? У неё были большие серьёзные глаза, и она странно одевалась, но тогда все студенты художественного класса странно одевались.

– Сейчас она носит замызганный комбинезон и грязные ботинки, а волосы завязаны сзади и спрятаны под каскетку. Глаза у неё всё такие же – большие и серьёзные. Думаю, у неё много забот, с которыми она не в силах справиться.

Бифштексы принесли быстро, и мужчины сосредоточенно принялись за дело. Говядина в «Типси» требовала тщательного пережевывания, но отличалась первоклассным вкусом. Мясо подавали местное, так же как и картошку, и морковку, и капусту. Было что-то такое в земле Мускаунти, что на ней росли вкусные овощи и сочный корм для скота.

– Ты, наверное, знаешь, – начал первым Квиллер, – что я живу в доме Гудвинтера, пока не подыщут нового смотрителя.

– Готовься зимовать, – посоветовал Роджер, – Им ещё придется повертеться, пока они найдут, кем заменить Айрис Кобб.

– Ты знал кого-нибудь из Гудвинтеров, когда они там жили?

– Только троих детей. Мы все ходили в школу в одно время. Здесь остался только Джуниор. Его сестра – на ранчо в Монтане, а брат – где-то на Западе.

– Они когда-нибудь говорили, что в доме появляются привидения?

– Нет, родители не разрешали им повторять выдумки про привидения, или слухи об убийстве их деда, или о «внезапной смерти» их прадеда, так это тогда назвали. Вся семья вела себя так, будто ничего необычного не произошло. Почему ты спрашиваешь? Тебе что, кто-нибудь мерещится?

Квиллер осторожно потрогал усы. Он не мог решить, что стоит рассказывать Роджеру, а что нет. Наконец он сказал:

– Ты знаешь, что я думаю обо всяких призраках, демонах и полтергейстах, но… перед смертью Айрис слышала в доме Гудвинтера странные звуки.

– Какие звуки?

– Стуки, стоны и крики.

– Шутишь!

– И Коко ведёт себя как-то не так с тех пор, как мы переехали. Он всё время разговаривает сам с собой и таращится в пространство.

– Он разговаривает с привидениями, – невозмутимо произнёс Роджер.

Квиллер никогда не мог понять, шутит этот молодой репортер или говорит серьезно, и не стал высказывать своего мнения.