Кот, который болтал с индюками, стр. 22
Во многих штатах индейка остаётся главным предметом охоты, и в некоторых местах её бьют сотнями тысяч. Специальные инструкции определяют сроки охотничьего сезона, оружие, разрешённое на охоте, и даже способы подстерегания добычи. Все это, конечно, побуждает как можно подробнее познакомиться с данной породой птиц.
Большинство здесь присутствующих, как и я, любят природу, а не охотничий азарт, поэтому стоит, я думаю, рассказать вам о некоторых удивительных фактах, касающихся этого необычного вида. Прежде всего, ну где вы видели такого смешного уродика? Шея чересчур длинная, головка слишком маленькая, глаза слишком большие, а туловище – полное надругательство над естественными пропорциями. Такое ощущение, что его моделированием занимался какой-то учёный комитет.
(Смех в зале.)
Но на самом-то деле они весьма сексуальны, так как относятся к числу наиболее бурно размножающихся представителей дикой природы. Самка откладывает по пятнадцать яиц. Вылупившиеся детёныши называются индюшатами.
Затем докладчик сообщил некоторые факты, весьма заинтересовавшие аудиторию. Дикий индюк способен бежать со скоростью двадцать миль в час и лететь со скоростью пятьдесят миль в час. Гнезда вьют среди веток дуба или сосны. Питаются травой, орехами, ягодами и насекомыми. Общаются друг с другом с помощью кудахтанья, бормотания, воплей, фырканья и урчания.
«Боже правый, – подумал Квиллер, – ведь Коко издавал именно эти звуки! Откуда он знает этот язык?.. Может, он звал индюков вернуться в Мускаунти после тридцатипятилетнего отсутствия?.. Невероятно!»
Квиллер тихонько вышел из зала. Во всяком случае, приятно сознавать, что странные создания, навестившие его, известные науке птицы, а не болезненные галлюцинация.
В вестибюле стоял длинный стол, на котором горками было разложено нечто напоминавшее расфасованное по пластиковым пакетикам шоколадное печенье. А за столом сидела миловидная женщина.
– Добрый вечер, – произнёс Квиллер мелодичным, как бы специально приберегаемым для таких случаев голосом.
– Разве лекция уже закончилась? – удивилась она.
– Да нет. Демонстрируют слайды. К сожалению, меня ждут другие дела.
Увидев, что он с любопытством рассматривает лежащие перед ней пакетики, она пояснила:
– Это «индюшачьи голоса». Харри их мастерит на досуге. Я жена Харри, Джеки.
Квиллер тепло пожал протянутую руку.
– Ваш муж блестяще владеет аудиторией и явно до тонкостей знает предмет. Говорите, он сам делает эти штучки?
– Вырезает из ценных пород дерева. Делать их -настоящее искусство, И психотерапия. Мы потеряли двух сыновей – несчастный случай: лодка перевернулась. Летом, в лагере…
«Зачем она рассказывает мне об этой трагедии?» -подумал Квиллер, хотя давно знал причину: исходящие от него флюиды сочувствия побуждали людей открывать ему душу.
– Харри пытается справиться с горем, и это приносит реальную пользу. Деньги, вырученные от продажи «индюшачьих голосов», идут на поддержку летних лагерей для детей-инвалидов. Сегодня послушать Харри пришло много народу, думаю, мы всё продадим.
Рассказывая всё это, Джеки держалась с таким мужеством, что Квиллер неожиданно для себя спросил:
– А сколько они стоят? Я хотел бы взять три пакетика.
– Показать, как с ними обращаться? Необязательно подманивать индюков, чтобы поохотиться. Можно просто отправиться в лес и беседовать с птицами. Для этого надо просто поглаживать бороздки, прорезанные в этом деревянном брикете.
Она показала, как надо действовать, и предложила Квиллеру попробовать. Всё оказалось очень просто, даже на удивление просто. Под его пальцами рождалось и кудахтанье, и бормотание, и фырканье, и урчание.
Принеся «индюшачьи голоса» домой, Квиллер запер их в ящике письменного стола и решил на время забыть о них: его ждали другие обязанности. В среду вечером генеральная репетиция, в четверг вечером сбор шотландцев в национальных костюмах, а ведь надо ещё собрать материал для колонки, посвященной Агате Бернс. Всё это заботило Квиллера, а Коко чувствовал, что в ящике спрятано что-то необычное, и не переставая кружил вокруг письменного стола.
Квиллеру было очень досадно, что он не додумался записать лекцию Харри на диктофон. В результате он остался без точных сведений о разноцветном оперении дикой индейки, веерообразных движениях окаймлёного белой полосой хвоста, красноватых головках самцов, голубоватых головках самок, удивительной широте поля зрения птиц и их необыкновенно тонком слухе. Те красавцы, что появлялись возле амбара, явно расслышали кулдыканье и клохтанье Коко, доносившееся из беседки. И поскольку все утверждают, что дикие индюки давно не водятся в Мускаунти, возможно, они явились из соседнего округа!
«Но почему я теряю время, размышляя о каких-то уродливых птицах? – спросил себя Квиллер. – Думать надо о репетиции спектакля и ненаписанной колонке!»
В среду, в семь вечера, Квиллер явился в отель «Пирушка», оснащенный всем, что требуется для генеральной репетиции, а именно: текстом сценария, костюмом, предметами реквизита и рассчитанным на большие помещения магнитофоном с двумя колонками.
Максина в блузке с высоким воротничком и пышном каштановом парике, скрывшем её короткую стрижку, казалась очень официальной и строгой.
– Именно так выглядели служившие в конторах барышни. Скопировано из модного журнала кануна Первой мировой войны. Его разыскала моя парикмахерша, а парик только что прислали авиапочтой.
Квиллер невольно сравнил энтузиазм Максины и её внимание ко всем деталям с холодной деловитостью Лиши, озабоченной только тем, сколько ей заплатят.
Зал, предназначенный для больших собраний, был заполнен рядами кресел, а на сцене стояли два столика, два жёстких стула и вешалка из числа тех, что имелись прежде в холле любой конторы. Стряхнув искусственный снег, ведущий программы новостей повесит на неё пальто и шляпу.
– Можно я посмотрю из зала? – спросил Гарри Пратт.
Квиллер прошёл в небольшую комнату за сценой, чуть приоткрыл дверь и замер в ожидании своего выхода. Свет в зале медленно погас прожекторы осветили сцену. Выйдя на авансцену, Максина произнесла обращение к публике, потом вернулась к пульту управления, и в зал полились звуки музыкальной заставки «Голоса Пикакса», которую сменил рекламный блок: записанный на плёнку голос диктора предлагал ананасы за пятнадцать центов и автомобили в комплекте с ветровыми стеклами и фарами.
Потом снова зазвучала музыка, и на сцену вдруг ворвался Квиллер. Торопливо сорвав осыпанное снегом пальто, он озабоченно посмотрел на часы. Максина поймала нужный момент, музыка начала затихать, и в следующие полчаса сотрудник, передающий последние известия, говорил, обращаясь прямо в зал; микрофон, как и телефон, сообщавший свидетельства очевидцев, были просто предметами реквизита.
Когда репетиция закончилась, Гарри с криками «Браво!» подбежал к сцене, восторженно хлопнул по спине ведущего и заключил в объятия радиоинженера.
– Как только уложишь реквизит, сразу же приходи ко мне в офис, Квилл. У меня для тебя очень важные новости.
– Хорошие или плохие?
– И те и другие.
ДВЕНАДЦАТЬ
– От этой безостановочной говорильни горло у тебя наверняка пересохло. Что налить? – спросил Гарри, как только Квиллер, упаковавший реквизит, переступил порог его офиса.
– «Скуунк», если можно. Так что ж это за плохие новости?
– Лиша и Люш катят сюда из Висконсина.
– Она получила письмо от нотариуса?
– Вероятно. Иначе зачем бы ей вдруг взбрело в голову зарезервировать у нас две комнаты? Я сказал ей, что на уикенд свободных мест нет. Она поинтересовалась, нельзя ли припарковаться возле отеля и спать в машине. Я ответил, что в нашей лицензии нет пункта об обслуживании кемпингов. Тогда она попросила дать ей твой домашний телефон. Я проявил находчивость. Сказал, что номер только что изменили, и он ещё не зарегистрирован.