Умереть в любой день после вторника, стр. 20

Естественно, я оглянулся. И сразу же перед глазами у меня возник худой мужчина с короткой стрижкой и густыми усами, в кепочке для гольфа, сидевший за рулем «ягуара» кремового цвета, на левом крыле которого красовалась эмблема команды «Лос-Анджелес Лейкерс».

Да, в уме и смекалке ему не откажешь! Он использовал также и обратную психологию: если кто-то вас ищет, а вы хотите спрятаться — будьте чертовски заметны.

Я раскусил его, так как он передвигался со скоростью всего двадцать миль. Однако на протяжении двух миль я не терял его из виду. Кто станет тащиться на «ягуаре» со скоростью двадцать миль в час в пыльное, душное летнее утро, когда через двадцать минут он мог бы уже оказаться там, где щебечут птицы и плещутся волны.

Я набрал скорость, но даже моему «тандерберду» с табуном лошадей под капотом не разогнаться в центре Лос-Анджелеса. Вообще-то поток был не очень плотный; останавливаясь и трогаясь, можно было выжать и все сорок, но все равно Энди Кэп не давал мне сблизиться с «ягуаром».

Я мог бы так поиграть с ним все утро, но в этом не было никакого смысла.

Место, которое я выбрал для нашей встречи, не отличалось особой красотой, но здесь пахло богатством. Насосы, похожие на жуков, которые втыкают свои хоботки в почву, качали нефть из земли. Эти тысячи маленьких монстров работали без устали и так безупречно, что им позавидовал бы сам Эрол Флинн. [6] Над некоторыми насосами возвышались буровые вышки; у других вышек не было — они покрывали всю эту площадь, как саранча пшеничное поле.

Едва успев поставить машину, я побежал. Хотелось убраться с дороги прежде, чем он засечет меня. Я припарковался на гребне холма; он отставал от меня примерно на четверть мили, и я полагал, что справлюсь с этой задачей.

Пригнувшись, я укрылся за сараем из рифленого железа и выжидал, прислушиваясь, когда его машина замедлит ход и остановится.

Быстро поднявшись по склону, он перевалил через гребень холма. Его нога не дрогнула на педали газа, и если бы я ждал его в машине, он, вероятно, улыбнулся бы мне и дружески помахал рукой.

Я ждал. Шум мотора замер в отдалении. Насколько я мог судить, он не остановился. Но я не стал его недооценивать и побежал через нефтяное поле. Это напоминало бег через чащу, рожденный в мозгу сумасшедшего. Насосы работали в монотонном ритме, поднимая и опуская свои хоботки, ветерок веял в верхушках стальных башен.

Заметив его, я остановился и перевел дух, вдыхая вместе с булькающими монстрами вонь их испарений.

На этот раз Энди был без кепочки. Он лихо забросил ее на антенну. Формой своей головы он напоминал лысого моржа. Стоя на вершине холма, он осматривал дорогу.

Я подумал, что он может заметить мою машину в бинокль, который как раз поднес к глазам.

Описав круг, я пересек дорогу у поворота и подошел к нему сзади. Я был уже шагах в двадцати от него, когда он, не опуская бинокля и не оборачиваясь, произнес:

— Не подходите ближе, мистер Холман.

Я выхватил револьвер, прежде чем он закончил эту фразу, но все равно чувствовал себя человеком, у которого на руках пара тузов, а у противника все козыри.

Все еще не оборачиваясь, Энди сказал, словно глаза торчали у него на затылке:

— Спрячь пушку, парень. Это жизнь, а не кино.

Я стоял, глядя на его широкую спину, обтянутую спортивной рубашкой темно-красного цвета — из хлопка, но дорогой. Рубашка была вправлена в обычную пару белых парусиновых брюк; чистых, надетых в это утро. Под мышками рубашка потемнела от пота. На ногах красовались туфли для гольфа. Он был крупный мужчина, и я охотно допускал, что не из слабых. В мышцах — ни грамма жира.

— Ты потеешь, — сказал я. — Это некрасиво.

— Девушки говорят, что это сексуально, — ответил он. — А красивый ловкач вроде тебя ничего не смыслит в настоящих женщинах. Верно, Холман? — Он произнес мое имя так, словно выругался.

— Зря ты так говоришь, — проворчал я. — А я-то надеялся, что мы станем друзьями.

— Посмотрим фактам в лицо, — спокойно возразил он. — Из-за своей пушки ты выглядишь глупее, чем кажешься на первый взгляд. — Его нижняя губа — широкая и мясистая, — когда он улыбался, оттопыривалась и почти касалась подбородка. — Пункт первый: я частный детектив с лицензией. Пункт второй: я мирно гуляю ради своего удовольствия, поглядывая на птичек. И вдруг меня атакует какой-то панк, который считает, что лицензия дает ему право размахивать револьвером перед носом у людей. Пункт третий: объясни, как выйти из этого положения, умник.

Спорить не было смысла. Я убрал револьвер.

— Единственные птицы, которые здесь обитают, это стервятники, — подчеркнул я. Но Энди не обратил внимания на мои слова.

— Спасибо, — произнес он почти вежливо. — Оружие заставляет меня нервничать.

— Теперь, когда мы на дружеской ноге, ты можешь мне сказать, нравится ли тебе работать на Роджера Хагилла?

— Никогда не слышал о нем.

— Ты слышал о нем.

— Я лоялен по отношению к своему клиенту.

— Ты слышал когда-нибудь о Сэме Сореле? Ты ведь и за ним должен был следить по поручению Хагилла?

Крупный мужчина облизал губы языком и дотронулся им до кончиков своих усов.

— Послушай, Холман, спроси меня: слышал ли я когда-нибудь об Уолте Диснее, и я отвечу то же самое никогда не слыхивал о таком. Тебе следует уяснить, что человек в моем положении не имеет права распускать язык.

— А как насчет личного одолжения — мне?

— В качестве личного одолжения я бы и пальцем не пошевелил ради тебя. Исчезни.

— Я думаю, ты просто не хочешь отнестись ко мне по-дружески, как бы я ни старался, — перебил я, выхватывая револьвер. Малыш Билли [7] наверняка уложил бы меня, прежде чем я спустил курок. Но для Энди я оказался достаточно проворен.

Его улыбка увяла с быстротой летнего дождя. Взгляд его серых глаз стал холоден и суров.

— Ты опять играешь со своей пушкой, Холман. Мне это не нравится.

Я кивнул. Я понимал его чувства. Но не моя вина, что он расстраивался из-за таких пустяков.

Его машина стояла примерно в сорока футах от нас, ниже по склону холма. Я прицелился и выстрелил, пробив правое переднее колесо, а затем вновь навел на него револьвер.

— Для такой дыры потребуется большая заплата, сказал я.

Детектив с лицензией ничего не ответил, но легко можно было заметить, что он не в восторге от моих действий.

— Это твоя машина? — спросил я.

Он промолчал.

— Ответь мне на несколько вопросов, и я пощажу твою красотку.

— Слушай, Холман, попробуй только расстрелять мою машину, и я…

Ты выслеживал Сэма Сорела по поручению Хагилла?

— Да.

— Ты следил за ним в тот вечер, когда он избил Линду Гейлен?

— Если он когда-либо и избил кого-то, я ничего об этом не знаю.

Я размышлял об этом с минуту, пристально наблюдая за ним, не желая, чтобы он сбил меня с ног.

— Ты не знаешь, но это не исключено?

— Не исключено.

— Он навещал Беверли Квиллен, когда ты висел у него на хвосте?

— Нет.

Я устремил на него тяжелый взгляд, давая ему понять, что не верю ни единому его слову, а затем прострелил левое заднее колесо.

Он даже подскочил.

— Ах ты, ублюдок!

— Скажи мне, — спросил я его, — зачем ты работаешь на Хагилла? Только не уверяй меня, будто не знаешь, что он за тип.

— Никогда не слыхивал о таком.

Рассудив, что напрасно теряю время, я оставил его там и вернулся к своей машине. Был жаркий день, слишком жаркий для того, чтобы возиться со спущенными колесами. Но я не испытывал жалости к старине Энди. В конце концов, он не был со мной особенно приветлив.

Глава 8

Грэм сидел в кабинете администратора, одетый на сей раз по всей форме — в опрятном, ловко сидящем на нем голубом костюме и строгом галстуке. Я вспомнил, что по вторникам он навещал свою мать, и это был его вечер. При виде меня Грэм слабо улыбнулся, и я предпочел принять его улыбку за приглашение войти.