Рыцарь, стр. 36

Наконец я сказал себе: «Движимое силой моря, все живое вышло из моря. Такое стало возможным, поскольку оно приобщилось к природе моря. Я был морским существом в утробе матери, а она была морским существом в утробе своей матери, и я до самой смерти останусь морским существом. Король тоже знает это, поскольку он изобразил никру на своем щите».

– Он мой брат, – сказал Гарсег.

Мы оба плыли, энергично работая руками и ногами, но я удивленно оглянулся:

– Ты слышишь мои мысли?

– Иногда.

– Ты эльф. Разве король не человек?

– Человек.

Я надолго задумался, но без толку. Вероятно, Гарсег опять услышал мои мысли, поскольку сказал:

– Когда мужчина из моего племени сходится с женщиной из вашего племени, она может родить ребенка.

Все еще не понимая, я сказал:

– Ясное дело.

– Каждый ребенок наследует какие-то свойства от отца, а какие-то от матери. Если не считать уродов, каждый ребенок рождается либо мужского, либо женского пола.

Мы остановились передохнуть, перевернулись на спину и лежали на зеркальной морской глади, несомые слабым течением.

– Я сошелся с эльфийской женщиной, – сказал я. – С женщиной, которую я люблю больше всех на свете.

– Знаю.

– У нас с ней будут дети?

– Не знаю.

– Предположим, будут. – Раньше я как-то не думал об этом. – Если родится мальчик, он вырастет обычным человеком?

– Или эльфом. Пока ребенок не родился, нельзя сказать.

– А если девочка?

– То же самое. Отец короля сошелся с женщиной из моего племени, так же как вы с эльфийской девой.

Тут я убедился, что Гарсег действительно знает не все, и, признаться, испытал облегчение.

– У них родилось трое детей: один подобный тебе и двое подобных мне.

– Трое?

Гарсег кивнул:

– Нашу сестру зовут Моркана.

Когда мы снова перевернулись на живот и заработали руками и ногами, я думал, нам придется плыть еще столько же, если не дольше. Теперь я понимаю, что Гарсег хотел отдохнуть перед прибытием к месту назначения. Он знал про лестницу и знал, что, возможно, нам придется сражаться – поскольку химеры не узнают его, а он не сможет им открыться. Во всяком случае, я только-только разогнался, когда он остановил меня и показал рукой вперед:

– Вот остров, который моряки называют Глас. Довольно скоро мы уже шагали по берегу, усыпанному скользкими острыми камнями, сверкавшими в солнечных лучах, – алыми, золотыми, малиновыми и разных других цветов, неописуемо красивых.

– Остров так называется потому, что он из стекла? [2] – спросил я.

Гарсег помотал головой:

– Нет, он из огненного опала.

– Драконов камень.

Он не взглянул на меня.

– Кто вам сказал это?

– Бертольд Храбрый, мой брат. Он умер, я думаю.

– Бертольд Мудрый. Если вы не знаете наверняка, что он умер, будем надеяться, что он жив.

Я рассказал Гарсегу, как искал тело Бертольда Храброго и не нашел.

– Этот остров многие тоже искали, но тот, кто ищет, никогда не находит. Однако моряки не раз случайно натыкались на него и высаживались на берег.

У меня возникло ощущение, будто Гарсег не договаривает, и я спросил, что же случалось с моряками.

– Разное. Одни благополучно возвращались на корабль. Другие погибали. Некоторые оставались с нами, а некоторые отправлялись в иные места. Видите башню?

Я видел, и она была огромной. Кто-то выстроил посреди островка самый настоящий небоскреб, и поначалу я задался вопросом, зачем возводить такую высокую башню, если здесь нет никого, кто бы в ней жил. Никого, если не считать моря. Островок был маленьким, и поэтому, если вы хотели построить здесь большое здание, оно должно было быть очень высоким.

И было. Круглая башня, лишь немного расширявшаяся к основанию, поднималась выше самой высокой горы, похожая на гигантскую иглу.

– Строитель был родом из шестого мира, Муспеля, – сказал Гарсег. – Мои соплеменники не возводят подобных зданий без крайней необходимости. А зря. Здесь жил Сетр, державший в благоговейном страхе наш мир, который вы называете Нижним.

Я сказал, что чаще мы используем название Эльфрис. Гарсег кивнул.

– Он строил башни и поменьше, на многих побережьях стоят возведенные им крепости. В одной из них время от времени живет моя сестра.

– Но ты не живешь?

– При желании мог бы. – Гарсег перебрался через очередной скользкий камень и пошел дальше. Когда он скрылся из виду, я услышал его голос:

– Как ваша рана?

Я потрогал бок, но раны не обнаружил.

– Зажила?

Нагнав Гарсега, я сказал:

– У меня остался шрам, но он зарубцевался и не болит.

– Шрам исчезнет со временем. А пока еще чайка видит подводные скалы.

– Понятно. Я действительно стал самым сильным рыцарем на свете?

– На этот вопрос вы должны ответить сами.

– Значит, стал.

По ощущениям силы у меня не прибавилось, но я знал, что я очень, очень сильный и очень, очень быстрый. Но насколько я силен и быстр, я не знал. Я знал также, что отчасти обязан своей силой Дизири, а отчасти морю – сознанию, что оно открыло мне свою тайну и пребывает во мне, шумя у меня в ушах приливными волнами крови. Но еще я оставался собой, и на самом деле море всегда было частью моей природы; оно пребывало во мне всегда, только я не знал этого.

Я стряхнул задумчивость, поскольку увидел лестницу. Рядом с громадой небоскреба она казалась тонкой паутинкой и тянулась высоко вверх, к некоему подобию расщелины в стене. В лучах яркого солнца лестница и стена горели, словно охваченные пламенем. Так и хотелось надеть солнцезащитные очки потемнее, а еще лучше очки сварщика. Я щурился, прикрывал глаза ладонью и все такое, но Гарсег даже бровью не повел.

– Здесь Сетр хранил все лучшее оружие, собранное в нашем мире, чтобы мы не могли восстать против него. Он, способный сокрушать горы, запрещал нам носить даже кинжалы. Однако в конце концов мы его изгнали.

Я спросил Гарсега, как он думает, вернется ли Сетр обратно.

– Он возвращается время от времени, а потом улетает, прежде чем мы успеваем собрать войско. Вы бы изгнали нас из своего Среднего мира, если бы могли, сэр Эйбел?

Я подумал о Дизири и сказал «нет», по возможности тверже.

– А многие хотели бы. Многие борются с нами прямо сейчас. Но мы всегда возвращаемся. То же самое и с Сетром.

– А оружие, о котором ты говоришь, по-прежнему там?

Гарсег кивнул:

– Мы разграбляли хранилище Сетра на протяжении тысячи лет, и оружие, вынесенное оттуда, рассеяно по всем мирам.

– Значит, там ничего не осталось.

Следующие слова Гарсег проговорил почти неслышно. Он сказал:

– Оружия в хранилище практически не убавилось.

Глава 23

НА ЛЕСТНИЦЕ

– Как вы помните, – сказал Гарсег, когда мы подошли к подножью лестницы, – я говорил вам, что не в силах исцелить вашу рану, но море исцелит, если вы отправитесь со мной в Эльфрис.

Я кивнул и потрогал бок, проверяя, по-прежнему ли там все в порядке.

– Я также обещал, что вы станете самым сильным среди вам подобных. Вы стали, но должны благодарить не меня, а себя самого – и море.

– Ты пытаешься раздосадовать меня? Я не поддамся. Я твой должник. Я обязан тебе по гроб жизни.

Гарсег потряс головой:

– Разве я не благородный человек? Вы ничего мне не должны. Я хочу, чтобы вы это поняли.

Вообще Гарсег не располагал меня к насмешливости, и, наверное, то был единственный раз, когда мне удалось насмешливо ухмыльнуться:

– Ладно, я ничего тебе не должен. Только мне бы хотелось оказать тебе какую-нибудь услугу, поскольку в будущем мне снова может понадобиться твоя помощь. Что бы ты хотел, чтобы я сделал?

– Поставьте ногу на первую ступеньку.

Я поставил.

– Пожалуйста. А теперь смотри. – Я бегом поднялся ступенек на сто, потом остановился и обернулся: – Ты не пойдешь со мной?

– Пойду, – крикнул он. – Но вы должны идти первым, и предупреждаю вас, что здесь мы подвергаемся опасности.