Амулет (Потревоженное проклятие), стр. 78

Все, церемония завершена! Звучит приказ — и люди вновь устремляются вперед, на юг, убегая от ползущего по их пятам Ледника. На берегу реки остается свеженасыпанный курган и множество обезглавленных тел, кровь стекает на камни, смешиваясь с чистой водой реки, и уноситься прочь…

Не знаю, мой ли разум, измученный болью и темнотой, родил в своей глубине эти видения, или это были болезненные галлюцинации — но когда я проснулся, совершенно разбитый, сотрясающийся от озноба, я помнил все в мельчайших подробностях. Значит, вот как погиб тот, чью могилу нашли Николенька и Профессор! Но что за народ привиделся мне? Народ, убивавший сам себя, чтобы избавиться от лишних ртов на долгом и трудном пути. Высокий предводитель, владелец амулета, отдавал приказы, по которым брат убивал брата! Что-то было в этом высоком знакомое… На кого-то он походил, это убитый молнией вождь или жрец… Но на кого?

Я, не смотря на дрожь, сотрясавшую мое тело, на ломоту в суставах, все же чувствовал себя после сна получше. По крайней мере, мне хотелось есть, а это — хороший признак, значит умирать еще рано!

Поднявшись, я глотнул воды — в бутылке осталось на самом дне, ощупью отыскал крюк, который терзал до того, как уснул, и вновь принялся за работу, терпеливо расшатывая холодный железный брусок.

Время не существовало, мысли исчезли, я, словно механизм, совершал только одно, бесконечно повторяющееся движение — вправо-влево, вправо-влево…

Иногда мне казалось, что за моей работой кто-то наблюдает — я поворачивал голову и мне мерещился исчезающий во тьме глаз амулета, злобный и алчный до человеческой крови.

— Смотри, смотри, проклятый! — шептал я запекшимися, обметанными жаром губами: — Твоего первого владельца покарало само небо, а твоего нынешнего хозяина убью я, убью, чего бы мне это ни стоило!

В какой-то момент я замер, бессильно повиснув на крюке, потом в отчаянии дернул его — и полетел на пол, крича от боли, вновь полоснувшей по с хрустом раскрывающимся струпьям. Что-то сильно ударило меня по голове, загремев рядом. Победа! Я вырвал-таки этот крюк! Теперь у меня есть какое-никакое оружие!

Отлежавшись, я медленно встал на четвереньки, отыскал железяку, зажег зажигалку, в которой уже почти не осталось газа, и осмотрел свое приобретение.

Был крюк, а скорее не крюк, а слегка гнутый ломик, сильно ржавым, сантиметров сорок в длинну, плоским, и грубо заостренным с одного конца. Я попробывал заточить свое оружие о кирпичи, но быстро сдался, поняв, что на это уйдут месяцы тупого, механического труда — мягкий красный кирпич крошился, почти не оставляя следов на железе.

Доковыляв до двери, я попытался подковырнуть ее, действуя дрыном, как монтировкой, но дверь стояла крепче монолита. Наконец, я сел на пол, обессиленый и раздавленный собственной немощью. Все! Все кончено! У меня не хватит сил свалить здоровенного Паганеля с одного удара, а второй он вряд ли даст мне нанести! Я снова проиграл! Хотя, почему — снова? Крюк был моей последней надеждой, и она оказалась призрачной…

Сидя на полу, я от обреченности и отчаяния начал шепотом коряво, как придется, молиться, взывая к Богу, как к самой последней инстанции:

— Господи всемогущий! Я не верил в тебя, прости меня, недостойного раба своего, за это! Только вытащи меня отсюда, только спаси, и я на всегда уверую в тебя, единственого и всемогущего! Господи! Я много грешил, но это были грехи не со зла, помоги мне, и до самой смерти я останусь твоим верным рабом, прахом у твоих ног! Господи! Ну что тебе стоит! Ведь ты же покарал того, древнего вождя с амулетом! Это ты сделал, я знаю, я видел, как небесное электричество упало на его голову…

«Стоп!», — вдруг раздался в моей голове голос «внутреннего меня»: «Электричество! Что ты распустил нюни, сидя на полу?! К Богу будешь взывать, когда придет время умирать, а сейчас надо бороться, бороться до конца! Вспомни, над дверью проходит свежий шов, как-будто в кирпичах выдолбили канавку, положили в нее электрический провод, а потом замазали! Давай, действуй — это твой последний шанс!».

Я вскочил, если можно так назвать мой способ вставания — сперва на четвереньки, потом на колени, потом медленно, держась за дверь, выпрямился, и осветил кусок стены над дверь. Точно, шов свежий, и очень похож на те, которые делают, замазывая уложенный кабель! Но что мне это дает? Разве только — расковырять кабель, добраться до проводов внутри и относительно быстро и легко покончить с собой?

И тут я вспомнил — еще в детстве кто-то рассказывал мне про своего знакомого, который, сойдя с ума, заперся в квартире, присоединив провода от блока высокого напряжения в телевизоре к ручке входной двери. Когда за помешаным приехала псих-бригада, первый же из санитаров, взявшийся за ручку, погиб на месте!

И еще я вспомнил, что во время жизни в общаге как-то зимой из-за аварии у нас отключили отопление, и один парень, приехавший с БАМа, научил нас, как сделать простейший обогреватель — нужно только взять двухметровый кусок девятимиллиметровой стальной проволоки, согнуть его пополам, а потом присоединить к концам два провода — и воткнуть в разетку. Не знаю, что там твориться с сопротивлением проволоки, но короткого замыкания не происходит, зато сама проволочная сосиска раскаляется до красна, и пышит жаром, что твой калорифер! Легко представить, что будет с тем, кто коснеться этого «обогревателя»!

«Черт его знает, какое может быть сопротивление у этой двери! Вроде и физику знал в свое время неплохо, а ничегошеньки не помню — как, что, куда… ", — размышлял я, разглядывая шов: «Но и по этому кабелю наверняка течет ток не в двести двадцать вольт! Если вытянуть кабель из стены и присоеденить его к двери в тот момент, когда пришедший Паганель отомкнет замок и начнет открывать дверь, по крайней мере есть шанс, что его от удара током парализует на некоторое время!».

И я принялся за работу. Шов был расположен довольно высоко, мне пришлось с великим трудом залезть на дверь, одной ногой опершись на скобу ручки, а другую вставив в окошечко. Пальцами левой руки я вцепился в бетонную притолоку, я правой, зажав в ней железный крюк, принялся аккуратно долбить мокрый мягкий цемент шва.

Дело продвигалось достаточно быстро, хотя работать мне приходилось в кромешной темноте. Больше всего я боялся, что кабель внутри окажется с поврежденной изоляцией. Через некоторое время глухой звук от ударов сменился звонким — металл ударил в металл!

Я зажал свое орудие в зубах, осторожно вытащил из кармана зажигалку, изо всех сил цепляясь левой рукой за холодную стену, чтобы не упасть, и посветил себе.

Из раскрошенного цемента торчал блестящий, витой металлический бок оплетки кабеля. Все оказалось сложнее, чем я думал — теперь надо было как-то вскрыть эту гибкую оцинкованную трубку, а инструментов у меня не было…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Я спрятал зажигалку, кое-как всунул свой ломик под кабель, выворотил его из стены, обрушив на себя дождь цементных обломков, и спустился вниз. Меня терзала боль, я еле-еле стоял на ногах, сильно кружилась голова. А самое главное — я не знал, есть ли вообще в кабеле напряжение! Вдруг все мои труды напрасны, и даже вскрыв оболочку и добравшись до жил, я обнаружу лишь холодный мертвый металл?

И, с другой стороны, если кабель действующий, — надо как-то заизолировать ломик, иначе меня убьет током!

Одежда моя здорово отсырела, и в качестве изолятора не годилась. Я уже начал прикидывать, как оторвать кусок кожи от ботинка, и вдруг вспомнил про ремень! У меня на брюках брезентовый, прорезиненый ремень, который мне выдали вместе с «камуфляжкой» в «Залпе»! Помню, как кто-то из ребят пошутил, что такие ремни выдают только в трех местах — в стройбате, в дизбате, и у нас! Боже, как давно это было! Словно и не со мной, словно я все это видел в кино, или читал про это в книжке…