Страх перед К, стр. 1

ХАРЛАН ЭЛЛИСОН

СТРАХ ПЕРЕД К

перевод В. Гольдича, И. Оганесовой

Тот, кто спит в постоянном шуме, просыпается от наступления тишины.

Вильям Дин Хауэллс.

Парденон, акт IV

Демоны, живущие внутри нас, хуже всех прочих. Время от времени, когда я пишу о безумии мужчин и женщин, которые жестоко обходятся друг с другом меня пригвождают к позорному столбу те читатели, что не смогли уловить моего сожаления по поводу того, как мало мы думаем о себе. Они пишут и обвиняют меня в том, что я якобы выставляю себя более святым по сравнению с ними, отрицая наличие демонов внутри них самих. "Только не я" - восклицают они и перечисляют свои добрые деяния. "И ты не лучше нас", - добавляют они. Как они правы. Те же фурии обитают и внутри меня. Но эти читатели, кажется, не могут понять, что мои отношения с человечеством основаны на любви-ненависти. Что я уважаю в людях благородство, храбрость и дружбу, а презираю насилие, трусость и жадность, которые большую часть времени управляют нашими поступками.

Я посмеиваюсь, наблюдая за бумажным тигром насилия на телевидении, тем самым, о котором кричат церковники-фундаменталисты и обслуживающие себя политиканы. Мы порицаем насилие, и все же наибольшее количество зрителей собирают фильмы и телесериалы, наиболее полно удовлетворяющую нашу жажду крови. Какие же мы все-таки двуличные и лицемерные существа.

Единственный страх - это демоны внутри нас.

А жизнь в страхе - жалкий способ существования.

В "Кто боится Вирджинии Вулф?" страха больше, чем в целом сезоне телевизионной жестокости.

А в одной супружеской ночи двух моих ближайших друзей физического насилия больше, чем происходит за ту же ночь на улицах Сан-Франциско. Этот рассказ - открытое письмо им. И в нем сказано: живите, не опасаясь К.

"Люди наиболее интересны именно тогда, когда ведут себя наиболее гадко".

Г. Л. Менкен, 12 января 1943 года.

Мужчина и женщина сидели в этой яме столько, сколько себя помнили; они множество раз это обсуждали, но ни один из них не мог припомнить времени, когда не находился в яме. Быть может, они были здесь всегда. Впрочем, это не имело значения.

Выбраться отсюда они все равно не могли.

Там, где они жили, гладкие стены зеленого стекла давали тусклый бледно-изумрудный свет; слишком слабый и нечеткий, чтобы можно было хоть что-нибудь разглядеть, и в то же время слишком яркий, чтобы спокойно спать. Это единственное доступное им помещение было идеально круглым, скользкие стены уходили куда-то вверх и исчезали в темноте. Если эти стены где-нибудь и кончались, добраться туда мужчина и женщина не могли. Они были пленниками, осужденными жить на дне колодца.

Помещение имело всего один выход - полукруглый туннель, на две головы выше Ноа, из него можно было попасть в лабиринт. Если Клаудиа делала два шага по туннелю и смотрела налево, она видела темный проход между скалами, следовавший вдоль внешней стены их жилища. Вправо отходил другой коридор, исчезавший в темноте. Прямо перед ней находились черные, таинственные входы в еще семь туннелей. Своды над головой были из темно-голубого камня с редкими яркими вкраплениями.

Однажды Клаудиа отважилась сделать несколько шагов по четвертому из семи туннелей и убедилась, что он довольно быстро разветвляется в трех направлениях. Очевидно, дальше лежал большой лабиринт. Бесконечная череда туннелей внутри туннелей внутри туннелей... Однако вовсе не уверенность в том, что из этого лабиринта невозможно выбраться, удерживала ее - или Ноа от того, чтобы рискнуть туда войти. Заблудиться или даже умереть, пытаясь найти выход, было бы гораздо лучше, чем жить рядом с ненавистным соседом. Ни Клаудиа, ни Ноа не осмеливались сделать в сторону лабиринта больше двух шагов по куда более серьезной причине. В туннелях жило существо. К жил в туннелях.

Женщина и мужчина боялись К гораздо больше, чем презирали друг друга. Страх перед К был главным фактором их жизни. Они всегда знали этот страх. Ничто другое не занимало их мысли днем или ночью больше, чем страх перед К. К - невидимый мучитель, который свободно бродил по бесконечным туннелям, дожидаясь подходящего момента, чтобы убить их, пожрать, который постоянно присутствовал в мыслях.

В страхах.

Клаудиа вытащила из отверстия-туннеля лист черного блестящего материала. На листе стояли металлические контейнеры с едой. Она вошла спиной вперед, упираясь босыми ступнями в пол и с трудом справляясь с тяжелым грузом.

- Мог бы и помочь, - бросила Клаудиа через плечо. Ноа оторвался от своего занятия. Посмотрел на женщину, а потом снова принялся наматывать пропитанные маслом тряпки на очередной факел.

- Перестань меня игнорировать, сукин ты сын. Помоги!

Ноа крепко натянул тряпку - так, что материал слегка порвался, завязал конец, но взгляда больше поднимать не стал. Клаудиа подождала несколько долгих мгновений в надежде, что он отложит работу и поможет ей, но Ноа взялся за другой факел, выбрал новую тряпку и вернулся к прежнему занятию.

Лицо Клаудии напряглось, потом расслабилось, и она негромко произнесла:

- Я попросила тебя помочь только потому, что услышала К в правом туннеле.

Ноа резко повернул голову, моментально вскочил на ноги и схватился за конец листа. Одним резким рывком втащил уставленный контейнерами лист в самый центр убежища. Не говоря ни слова, склонился над оружейным складом и вытащил длинный металлический прут, с конца которого свисало нечто, напоминающее пропеллер с шестью заточенными лопастями. С легкостью, которая приобретается долгими часами тренировок, Ноа вставил прут в замысловатый механизм на треноге, стоящий у стены. В результате шест с пропеллером на конце высунулся из выхода в пещеру.

- Помоги с насосом, - попросил Ноа, вытаскивая генератор из груды Оборудования-тяжелый, с ручным приводом. Ноа подсоединил генератор к концу металлического прута и принялся отчаянно крутить ручки, пока генератор не ожил. Ноа все быстрее и быстрее крутил ручки, пропеллер начал вращаться, и вскоре перед входом в пещеру возник круг сверкающей стали. С лопастей слетали искры. Всякий, кто попытался бы ступить в этот вращающийся круг, был бы в одно мгновение рассечен на части.