Тайна затворника Камподиоса, стр. 71

– Что верно, то верно, – маленький ученый по-прежнему держал камень в поднятой руке. Он о чем-то думал. Потом заморгал и широко улыбнулся. – Да, правда: камень этот стал символом борьбы с неволей. И с ней, как и с отсутствием всяческих свобод, нам еще придется сталкиваться повсюду.

Магистр бережно отложил камень в сторону.

– Несвободны не только узники тюрьмы, друзья мои, – продолжал он, – так же несвободны крепостной крестьянин, невольник на галере и солдат, от которого требуют скотского повиновения и при этом посылают его на верную смерть. Даже жена несвободна, когда муж велит ей помалкивать. У несвободы множество лиц!

Маленький ученый снова обхватил камень цепкими пальцами.

– Он будет сопровождать нас с Витусом повсюду и всегда напоминать о том, что с несвободой надо бороться, где бы и как бы она ни проявлялась. Правда, Витус?

– Да, Магистр, – Витус тоже положил свою ладонь на камень.

– Если вы будете держаться друг друга, – кивнул аббат Гаудек, – Господь вам в Своей помощи не откажет.

– И фортуна тоже! – ласково кивнул отец Куллус. – Fortes fortuna adjuvat!

Аббат Гаудек прокашлялся:

– Да, я от всей души желаю вам удачи, потому что с завтрашнего дня наши пути расходятся. Братья Томас, Куллус и я вернемся в Камподиос: дела, которые мы там оставили, не терпят отлагательств.

– Я надеялся, что мы пробудем вместе подольше. – Витус понимал, что, конечно, аббат прав, но все равно огорчился. – А сейчас мы чем займемся?

Магистр, как всегда, не терял оптимизма:

– А мы останемся здесь и поиграем в детскую игру «замри»! А когда наша история подзабудется, прикинем, куда держать путь.

– Нет! Ничего подобного, – вмешался Орантес. – Мы с досточтимым отцом вчера подробно все обговорили и решили, что оставаться вам здесь ни к чему. Хотя бы по той причине, что здесь не то место, где с неба прямо в рот влетают жареные птички. Так что вы несколько дней будете гостями в моем доме...

– Ура! – близнецы чокнулись кружками, на дне которых еще плескалось вино.

– А ну потише! – с напускной суровостью, прикрикнул Орантес на своих сыновей. – Соглашайтесь и не думайте, будто вы будете нам в тягость: в крестьянском хозяйстве всегда найдется работа для человека, ее не чурающегося.

– Ладно, договорились, – подумав немного, согласился Витус. – Магистр, ты не против?

– Еще бы! Только предупреждаю: я ненасытный едок!

– Ничего, за этим дело не станет! – обрадовался крестьянин. – Давайте-ка выпьем еще по кружечке за это!

– На сегодня довольно, – отрезал аббат Гаудек. – Помолимся на ночь и ляжем спать. Завтра трудный день.

С первыми лучами солнца все были на ногах, собрали свои вещи и окружили настоятеля.

– Не хочу произносить громких слов, друзья мои, – строго проговорил аббат. – Все, что требовалось, было решено вчера. И теперь мы будем делать то, что должно... Вот так... – На глаза его набежали слезы, он смахнул их и перекрестился. Потом сложил ладони:

Благослови и храни вас, Господи! Веди вас, Господи, путями праведными и дай вам силы. Осени вас, Господи, и дай мира и хлеба насущного.

Амен!

Он жестом подозвал их к себе:

– Подойдите, дети мои!

Витус, Магистр и Орантес с сыновьями приблизились к аббату, и тот обнял каждого из них.

– Будь на то Господня воля, еще встретимся!

Когда Томас и Куллус оседлали своих лошадей и простились с остающимися, аббат Гаудек вдруг спохватился:

– Ох, чуть не забыл! – Он полез под сутану и достал кожаный кошель. – Вот, Витус, возьми.

– Что это, досточтимый отец?

– Это восемь серебряных песо и шестнадцать реалов. Реалы в мелкой монете – в осьмушках, четвертаках и мараведи – для каждодневных трат. Если отец Куллус не ошибся, ты сейчас держишь в руках десять песо. Эти деньги могут сослужить вам добрую службу.

– Я не могу принять их.

– И можешь, и должен! Мы с братьями пришли к единому мнению: вам в вашем положении эти деньги куда нужнее, чем нам. Deus vobiscum, дети мои! Господь с вами!

Он пришпорил своего жеребца и вместе с братьями-монахами поскакал вперед, больше не оглядываясь.

– Чего мы тут ждем? – некоторое время спустя сказал Орантес. – Изабелла уже бьет копытами, чует, что возвращается домой. – Он дал мулу шлепок и сам пошел впереди. Близнецы пристроились к нему. Витусу с Магистром не оставалось ничего, кроме как последовать за ними.

Они почти час шли быстрым шагом, после чего Орантес оглянулся:

– Теперь уже совсем недалеко, друзья. Вон там, впереди, по обе стороны дороги, – это наши оливковые деревья! А там и наше подворье...

Беглецы посмотрели в указанном направлении и увидели выстроившиеся строгими рядами ветвистые старые деревья, зеленые листья которых серебрились на свежем ветерке.

– Да это же целый лес! – удивился Магистр.

– Ну, это чересчур сильно сказано, – возразил Орантес. – Их ровным счетом сто двадцать семь, и все старые-престарые.

– Ну, сколько им все-таки лет? – полюбопытствовал Витус.

– Никто точно не знает. Несколько сот. Я знаю, что даже отец моего прадеда всегда говорил о «старых оливковых деревьях». Посмотрите, какие у них толстые стволы! Для меня нет на свете деревьев красивее, чем эти. Известно ли вам, что существует десять сортов оливковых деревьев?

– Нет, этого я не знал, – искренно удивился Витус. – А у вас какой сорт растет?

– «Гордиал». Он дает самые большие оливки, и замечательно вкусные притом, – Орантес произнес это с нескрываемой гордостью. – Правда, собирая урожай, мы каждый год трудимся до седьмого пота. Хорошо еще, что семья у нас большая, а то нипочем не справились бы.

– Может быть, мы в этот раз поможем вам?

Орантес рассмеялся:

– Тогда вам пришлось бы остаться у нас до середины октября. А вы, я думаю, в это время уже будете «за горами, за морями»!

– Скорее всего, – подтвердил Витус, которому очень хотелось бы знать, где они в самом деле будут в это время.

– Собирать оливки можно разными способами, – продолжал объяснять Орантес. – Можно забраться на дерево, а можно оставаться на земле. Можно трясти ветви, чтобы оливки падали вниз на парусиновый холст. Только этот способ нам не подходит, потому что ветви у наших деревьев очень крепкие.

– Ага! Ну, и что же вы? – допытывался во все вникавший Магистр.

– Мы как бы «причесываем» ветви. Есть у нас такой большой деревянный «гребень», и мы протягиваем его вдоль ветвей. Только нужно делать это осторожно, чтобы не повредить молодые побеги, которым в будущем году тоже предстоит плодоносить. Есть еще вариант этого способа: на каждый палец надевается козий рог, и потом ветки «причесываются» растопыренной пятерней. От этого способа пошло название одного из сортов оливок – «кориакабра».

– Судя по твоим словам, трудов это требует адских, – сказал Витус.

– Так оно и есть. Опытный сборщик обрабатывает не больше одного дерева в день... О, мы не только работаем, мы и для праздников время находим! Раз в году все крестьяне, собирающие оливки, съезжаются в Порто-Марию, где наши оливковые давильни. И получение молодого оливкового масла мы отмечаем молодым вином. Дело в том, что у многих крестьян, собирающих оливки, есть еще и виноградники. У нас виноградников нет, зато есть лесной орех – несколько деревьев сразу за домом. Да вон их уже видно! А вот и сам дом.

Он указал на старый, но еще очень крепкий каменный дом, над крышей которого вился сизый дым. По виду здания было заметно, как росла семья Орантесов: со всех сторон дом был окружен пристройками.

– На пчелиный улей смахивает, – улыбнулся Витус.

– Хорошее сравнение, – поддержал его Магистр.

– В моей семье вы будете чувствовать себя, как дома, – расплылся в улыбке Орантес. – Добро пожаловать домой!

ГАГО – МАЛЕНЬКИЙ ЗАИКА