Прелюдия любви, стр. 26
Джоселин медленно подошла к нему и обняла его за шею. Окружающий мир исчез для них. Ему было все равно, что будет с Коэном, он лишь краем уха слышал, как ему зачитывали его права.
Все, что он сейчас видел, о чем думал, – это была Джоселин, прижавшаяся к его плечу и содрогавшаяся от слез.
– Все кончилось, – говорил он, гладя ее волосы, – Коэн скоро опять будет за решеткой.
Она посмотрела на него.
– Я не поэтому плачу. Это моя работа, я проделываю это постоянно.
Что-то внутри него сжалось от радостного предчувствия.
– Тогда почему ты плачешь?
– Потому что я очень боялась, что потеряю тебя и у меня никогда не будет возможности сказать, как я сожалею.
«Рано радуешься», – предупредил его внутренний голос, назвав тысячу вещей, о чем она могла сожалеть. Может быть, она жалеет о том, что не предотвратила стрельбу, или о том, что так холодно попрощалась с ним. Он всеми силами старался отогнать от себя мысль, что она может сожалеть о том, что ушла от него в тот вечер.
– О чем ты жалеешь? – спросил он нерешительно.
Но она не успела ответить, так как полицейский по имени Чарли подошел к ним.
– Мне нужны ваши показания.
Донован и Джоселин разомкнули объятья.
Джоселин провела ладонью под глазами и, снова превратившись в железную леди, начала докладывать о случившемся, не забыв упомянуть об оружии Коэна, которое валялось где-то у дома Донована, откуда стрелял преступник.
Чарли задал несколько вопросов Доновану, закрыл записную книжку и сказал, что позвонит, когда они понадобятся.
После отъезда полицейских машин они снова остались одни. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
– Ты в порядке? – спросил наконец Донован, больше всего на свете сейчас желая, чтобы их не прерывали.
Но мгновенье ушло, и перед ним опять стоял строгий телохранитель со стальными нервами.
– Хочешь, пойдем ко мне, выпьем пива? У тебя ведь на сегодня больше нет работы? Мне кружка пива также не помешает, ведь никогда раньше я не участвовал в поимке преступника.
Джоселин улыбнулась.
– Почему бы и нет? Я люблю пиво.
Она согласилась!
Радость заполнила все уголки его существа. От обиды не осталось и следа. Он улыбнулся ей в ответ, понимая, что его счастливое будущее во многом зависит от следующего получаса.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Донован достал ключ из кармана и отпер дверь.
– Подожди. – Джоселин дотронулась до его руки. – Позволь мне осмотреть квартиру. Мало ли что.
Донован пропустил ее. Она ответственно относилась к своей работе, и он уважал ее за это, даже когда эта ответственность вставала на пути его надежд.
Он ждал у двери, пока она проверяла сигнализацию и осматривала комнаты. Наконец она вышла из его спальни.
Чего бы он не отдал, чтобы видеть ее выходящей оттуда каждое утро до конца своей жизни!
– Все в порядке? – спросил он, отложив пока надежды в сторону.
– Похоже, да. Так как насчет пива?
– Проходи. Чувствуй себя как дома.
Так странно было обращаться с ней как с гостем, в то время как еще недавно они спали в одной кровати.
Донован переоделся в джинсы и чистую рубашку, достал из холодильника две бутылки пива и, разлив его по кружкам, направился в гостиную.
Однако он застыл как вкопанный, услышав по радио песню Эрика Клэптона, ту самую, которую он включал в первые дни их знакомства. Он вспомнил, как она улыбалась, слушая ее, и он понял тогда, что под маской сурового телохранителя скрывается нежная женская душа.
Он тяжело сглотнул, подумав, что сегодняшняя встреча может закончиться так же печально, как тот вечер, когда после спора и обидных слов, брошенных друг другу, они были уверены, что расстаются навсегда.
– Вот и я. – Он подошел к ней и протянул стеклянную кружку. – Давай выпьем за то, что Коэн опять за решеткой.
– За это я выпью.
Они чокнулись.
– Давай присядем, – предложил Донован, чувствуя себя неловко. Он пытался быть любезным, в то время как ему хотелось обнять ее и говорить совсем другие слова.
Джоселин села на диван, сбросила туфли и поджала свои длинные ноги.
– Донован, я рада, что ты пригласил меня, потому что я хочу поговорить с тобой.
Донован нервно сглотнул.
– О Коэне?
Она серьезно посмотрела на него.
– Нет. Так получилось, что я искала тебя сегодня из-за Коэна, но я решила встретиться с тобой еще до того, как узнала о его освобождении.
Донован вспомнил, как в парке поднял глаза и увидел ее, стоящую перед ним. Тогда надежда затеплилась в его сердце. Но потом последовало разочарование…
Он молча ждал, пока она продолжит. Джоселин опустила глаза и стала вычерчивать длинным ногтем геометрические фигуры на мягкой обивке дивана.
– Я… я скучала по тебе.
Его сердце пустилось в бешеную пляску.
– Последние несколько недель были настоящим адом, – продолжала она. – Я не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме тебя. Я сожалею, что наговорила тебе при расставании. Та неделя на озере была самым счастливым временем в моей жизни, а я все испортила.
– Ты ничего не испортила, – сказал он, нежно взяв ее за руку.
– Нет, испортила. – Ее голос дрогнул, но она продолжала смотреть ему в глаза. – Прости, что я была такой трусихой.
– О чем ты? – спросил он. Внутри него все дрожало.
– Я говорю, что вела себя как идиотка. Я боялась любить тебя, потому что отец и Том вселили в меня боязнь любви. Я боялась ранить свое сердце, но нанесла ему глубокую рану тем, что ушла от тебя. Надеюсь, что ты простишь меня за боль, которую я тебе причинила. Я хочу вернуть то, что было между нами, если, конечно, ты все еще…
Донован придвинулся к ней ближе и обхватил руками ее подбородок:
– Что я «все еще»?
– Что ты все еще меня любишь.
Вихрь неописуемой радости ворвался в его сердце и все перевернул там, выметая прочь все обиды и переживания.
Он вздохнул с огромным облегчением, словно сбросил с плеч невыносимо тяжелое бремя.
– Я тебя очень люблю, Джоселин, ты даже не представляешь себе, насколько сильно! Я полюбил тебя с той самой минуты, когда впервые увидел в дверях моей квартиры со стальным выражением на лице. Все время, пока ты работала здесь, я любил тебя, а сейчас, после всего, что между нами было, мое сердце просто разрывается от любви к тебе.
Она посмотрела на него, вся нежность и женственность. Его взгляд упал на ее влажные приоткрытые губы, и он почувствовал непреодолимое желание ощутить их вкус. Прочтя в ее глазах молчаливое согласие, он обнял ее за талию и прильнул к ее губам. Джоселин обвила руками его шею и страстно ответила на поцелуй.
Сколько дней и ночей он мечтал об этом мгновении! И все же никакая, даже самая смелая мечта не могла сравниться с реальностью, с чувством ликования, которое он испытывал, держа ее в своих объятьях, целуя ее губы, пахнущие пивом, пьянея от цитрусового аромата ее прекрасных волос.
– Я люблю тебя, – прошептал он ей в самое ухо. – Ты единственная женщина, которая заполнила пустоту в моей жизни. Только тебя я готов впустить в свое сердце.
– Не знаю, что я сделала, чтобы заслужить такое.
– Ты просто была собой.
Он опять поцеловал ее, с упоением вдыхая запах ее тела.
– Обещаю, что больше не отпущу тебя, – сказала она, откидывая голову назад, пока он покрывал поцелуями ее шею. – У меня было время подумать о наших отношениях, и я пришла к выводу, что это не простое увлечение. Я поняла, что это большое, настоящее чувство. И вот я здесь, и теперь уже навсегда.
Отстранившись, он пристально посмотрел на нее.
– Ты уверена в этом?
– Абсолютно.
Он поцеловал ее в лоб, затем встал с дивана.
– Я сейчас.
Она проводила любопытным взглядом его удаляющиеся шаги. Войдя в спальню, Донован подошел к сейфу и дрожащими руками набрал шифр.
В центре сейфа стояла маленькая, обшитая бархатом коробочка. Его сердце забилось быстрее. Он глубоко вздохнул и бережно вынул драгоценность.