Всем стоять на Занзибаре, стр. 72

«Порт-Мей, Бениния: в передаче для населения в День Независимости, в ходе которой он объявил, что врачи сообщили ему, что дни его сочтены, бездетный президент Обоми объявил, что с ятакангской программой или без нее он не мог бы желать семьи лучшей, чем народ, которым он правил так долго».

Беркли, Калифорния: Бенни Ноукс сидит перед настроенным на СКАНАЛИЗАТОР теликом и все повторяет: «Ну и воображение у меня, мать твою! »

«Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина».

Иезекииль, 18:2

ПРОСЛЕЖИВАЯ КРУПНЫМ ПЛАНОМ (16)

ВЕСТНИК ЕВАНГЕЛИЯ ВСЕОБЩЕЙ ЛЮБВИ

Где у нас тут леди, столь прискорбным образом потерявшая своего малыша? – спросил Генри Мясник у сестры родильного отделения. Едва не засыпающая под конец долгой смены сестра подняла глаза на возникшего перед ней веселого пухленького коротышку. Морщины усталости у ее губ сменились улыбкой.

– Привет, Генри, – сказала она. – Проходите. Уверена, пара сочувственных слов ей не помешает. Блондинка на третьей койке в правом ряду.

– Это первый за долгое время, правда? – спросил Генри.

– Силы небесные, ну конечно! Первый с тех пор, как я тут работаю, а тому уже почти одиннадцать лет. Его как раз исследуют патологоанатомы, чтобы выяснить, что случилось.

– А ведь, казалось, самый обычный случай? Рассеянно постукивая кончиком ухоженного ногтя по белому зубу, сестра откинулась на спинку стула.

– Пожалуй, да, – задумчиво ответила она. – То есть была проблема с резус-фактором, но раньше мы такие решали. Рутинное дело: полное переливание крови по всему телу перед рождением, а дальше все как по маслу.

– Проблема с резус-фактором? – переспросил Генри.

– Да… уж вы-то знаете. Во всяком случае, должны, вы ведь работаете в банке крови.

– Да уж, знать-то я знаю, – согласился Генри. На его оживленной физиономии серьезная мина выглядела несколько неуместной. – Но я думал, что родителям с несовместимыми резус-факторами больше не позволяют заводить детей.

– У нас в стране не позволяют. Но девушка работала где-то в Африке. Муж послал ее домой специально, чтобы она родила бэбика в настоящей больнице. А мы не можем отказаться принять роженицу только потому, что ребенок был зачат не по нашим законам.

– Конечно же, нет… Н-да, все это весьма печально. Я загляну в палату, посмотрю, нельзя ли немного развеселить нашу даму.

Все еще улыбаясь, сестра смотрела, как он выходит из кабинета: его стерильный белый пластиковый комбинезон влажно поблескивал в свете галогенных ламп и издавал шелест и шлепающие звуки, когда при каждом шаге терлись друг о друга штанины. Какой он добрый, что так печется о совершенно незнакомой женщине, подумала она. Но ничего другого от него и не ждут.

Все в больнице любили Генри Мясника.

Проведя несколько минут с матерью умершего ребенка, он дал ей парочку своих оптимистических брошюр, которые она обещала прочесть. Текст брошюр был разбит на главы с такими названиям, как «Возлюби ближнего своего» и «Через истину освободишься ты». Но времени у него было немного, потому что перерыв на ленч подошел к концу, и, обмениваясь по пути веселыми приветствиями со всеми встречными, он вернулся к себе, в лабораторию банка крови.

В его отсутствие пришла заявка на приготовление ста донорских пробирок для рутинной сдачи крови в соседнем квартале. Он сложил в соответствующую папку подборку имен, возрастов и групп крови из картотеки регистрации, отсчитал нужное количество ярлыков (плюс десять процентов на порчу) по числу доноров в каждой группе, прервался ненадолго, чтобы выдать две банки крови первой группы санитару из родильного отделения, а затем смешал и отмерил положенный объем физраствора в каждую пробирку, чтобы кровь не сворачивалась при хранении.

Наконец, тщательно проверив и убедившись, что никто за ним не наблюдает, он, лучезарно улыбаясь, вспрыснул, вводя иглу шприца через резиновую пробку, в каждую банку по сотой доле миллиграмма «трип-улета» в растворе.

Эта идея родилась у него давным-давно и с тех не отпускала. Он несколько раз уже с успехом провозгласил свой символ веры. Особенно ему удалась демонстрация в то воскресное утро, когда он сумел намазать перила кафедры в соборе «истиной или последствиями» и тем самым заставить епископа вместо экивоков и лживых уверток сказать ради разнообразия святую правду. Но лишь недавно он обнаружил гораздо более эффективное средство увидеть, как действует на людей его подлинная панацея, в которую он искренне верил.

Он и помыслить не мог о том, чтобы кого-то ненавидеть, – всю ненависть выжгло из него понемногу светлое тепло психоделиков. И все же находились такие (в том числе кое-кто в этой больнице), кто отрицал, что Вселенская Любовь способна принять химическую форму. Но почему – о безбрежный Космос! – нет? В конце концов, христианство уже не одну тысячу лет твердит, что Любовь способна овеществляться в вине и хлебе…

Конечно, ужасно жаль, что этот младенчик умер: бедняжка, наверное, получил сверхдозу, или, может, все дело в резус-факторе. Тень нашла на круглую улыбающуюся физиономию Мясника, но задержалась на ней лишь на мгновение. Сестра сказала, что это первый случай за все одиннадцать лет, какие она тут работает. Другого в ближайшем будущем не предвидится, а может, вообще никогда, раз уж людям запретили заводить потомство с дефектным резус-фактором.

Завершив работу, он тщательно сполоснул и высушил шприц – это он подсмотрел у докторов – и вернул его на место в футляр. Потом спрятал и закрыл на ключ склянку с «трип-улетом», из которой только что извлек нужное количество, и начал упаковывать пробирки для перевозки. За работой он насвистывал.

Кто бы ни насвистывал, зная, что на каждого пациента в этой больнице, которому потребуется переливание крови, с сегодняшнего дня снизойдет чудесное, раскрывающее разум просветление, каким способен одарить «трип-улет»?

Часа через полтора пришел молодой патологоанатом, доискивавшийся причин необъяснимой смерти младенца, и попросил банку крови первой группы, которую Генри ему выдал.

Генри был искренне удивлен, когда патологоанатом вернулся и дал ему в челюсть так сильно, что он спиной рухнул на штабель коробок с пробирками, от чего тот с грохотом обрушился.

Что до полицейского, который официально предъявил ему обвинение в убийстве, Генри вообще не мог поверить, что такие люди бывают в реальности.

РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (18)

СТЕНЫ ТРОИ

Враждебность, какую Дональд почувствовал, вернувшись к повседневной жизни, была не иллюзорной. Она исходила от других жаждущих улететь пассажиров, запрудивших аварийный экспресс-порт, который обслуживал теперь регион Эллейя. На самом деле это была военная база, с которой поспешно вывезли засекреченное оборудование и которую постоянно патрулировала вооруженная охрана. Согнанные сюда пассажиры, задержанные на много часов, опоздавшие на переговоры или на пересадку, мучимые голодом и жаждой – столовые военно-воздушных сил не могли справиться с наплывом посетителей, обычным для кафетериев гражданского аэропорта, – и в довершение всего прочего не знающие, смогут ли они улететь, поскольку экспрессы, маршрут которых изменили для захода на базу, обрушивали звуковые волны на населенные города, и поговаривали о том, что жители добиваются судебного запрета, – так вот эти пассажиры оглядывались по сторонам в поисках кого-нибудь, на ком выместить свое негодование. А Дональд, вооруженный пропусками, точно ножницы резавшими красные ленты, в которых запутались все остальные, представлял собой превосходную мишень.

До пинты китового дерьма ему их обиды.

У него слегка болела голова. Один чиновник на Плавучем лагере, через череду которых его пропустили, как прибор на конвейере, предупредил, что неделю-другую головные боли будут периодически возвращаться. Но боль была недостаточно сильной, чтобы испортить ему настроение.

Он испытывал гордость. Дональд Хоган предыдущих тридцати четырех лет перестал существовать, но невелика потеря. Он был пассивным получателем или скорее даже сосудом, куда валились груды все новой и новой внешней информации, но сам во внешних событиях не участвовал, был сдержанным, самодостаточным, настолько нейтральным, что даже Норман Хаус, с которым он жил в одной квартире, смог в приступе ярости назвать его бескровным, бесцветным зомби.