32.01. Безумие хаоса, стр. 63

Казавшаяся интересной и необычной загадка оказалась глупой и бездарной: эта несчастная просто-напросто решила покончить жизнь самоубийством.

Руки с пистолетами взметнулись вверх, чтобы послать две пули в голову хрупкой девушки, и в этот момент кинжал наконец достиг своей цели...

Чудовищный энергетический удар обрушился на приготовившегося открыть огонь стрелка. Словно плюшевая игрушка, получившая удар ногой от злого капризного ребенка, нелепо размахивая в полете руками, Торм отлетел на несколько метров назад и, ударившись о капот полицейской машины, неподвижно застыл на земле...

Дуэль окончилась. Последняя из династии Ганн-лоу не знала, исходя из каких побуждений бледнолицый хамелеон не воспользуется своими пистолетами, подпустив ее на расстояние броска, но она была стопроцентно уверена, что встретится с человеком, затаившимся в подвале сгоревшего дома, и выполнит свое предназначение. Именно поэтому так спокойно и уверенно шла она навстречу вооруженному суперчеловеку.

В далеком мире, в далекие времена существовал обряд, называемый «Стрела, разрывающая сердце» [2].

Использовать его могли только по-настоящему сильные духом, потому что вместе с выстрелом лучник необратимо терял часть своей собственной жизненной энергии.

В мире Лайи подобный обряд носил имя «Клинок, выпивающий душу». Когда-то давно существовали всего пять кинжалов, отлитых из неизвестного металла, но до наших времен сохранился только один, бережно передаваемый из поколения в поколение по линии наследников рода Ганн-лоу.

Лайя использовала силу древнего артефакта, потеряв какую-то частицу себя. Но в создавшейся ситуации это было меньшее из зол, потому что, лишившись малого, она сохранила все остальное – девушку-королеву, одержимую единственной целью: выполнить свое предназначение...

20

– Приготовься, у нас гостья. – Голос Милой вырвал меня из объятий короткого и тревожного забытья.

– Кто? – коротко спросил я, нашаривая левой рукой на полу пистолет.

– Та странная девушка из древней династии, которая не убила тебя в баре. Этой юной леди явно что-то нужно, раз она с таким маниакальным упорством преодолела все препятствия, оставив позади себя горы трупов, только для того чтобы вновь встретиться с тобой.

– Может быть, это любовь? – неожиданно даже для самого себя полушутя-полусерьезно спросил я.

– Несмотря ни на что, ты сохранил чувство юмора. Ценю. Любовь... Это все лирика. Как только она поднимет крышку и появится в проеме люка, немедленно стреляй. Это твой первый и единственный шанс.

– Понял. А каким образом она поднимет крышку люка, если механизм...

– Оставь, пожалуйста, глупые вопросы на потом. В полицейской машине есть ломик, она воспользуется им.

В подтверждение слов моей железной напарницы сверху раздались несколько сильных ударов, а затем из образовавшейся щели вниз посыпались пепел и крошки угля.

Спустя еще несколько секунд крышка люка отошла в сторону – и в проеме появилась прекрасно различимая фигура девушки.

– Стреляй, – коротко приказала Милая. – Стреляй! – повторила она более настойчиво, видя, что я не предпринимаю никаких действий.

Но я не выполнил ее распоряжение. Совершив последнюю, решающую ошибку в своей жизни. Хотя кто знает, может, это было и к лучшему...

В эту минуту я неожиданно почувствовал себя крысой, затаившейся во мраке подвала, чтобы смертельно укусить ничего не подозревающего человека, и не смог переступить через невидимую черту, отделяющую здравый смысл и жизнь от абсурда и смерти.

Лайя спустилась в темные недра погреба и, не обращая никакого внимания на пистолет, зажатый в моей руке, сказала – мягко, как несмышленому малышу:

– Пойдем, мы должны торопиться, чтобы успеть до рассвета...

И подтверждая свои слова действием, легко подтолкнула меня к лестнице, ведущей наверх.

– Убей ее... Убей, пока еще не поздно! – властно приказала Милая, но я не послушал ее и на этот раз.

Мне вдруг непередаваемо, отчаянно захотелось встретить рассвет вместе с этой непонятной девочкой-девушкой-женщиной, в которой загадочно, величественно и непредсказуемо переплелись тени-призраки прошедших веков.

И я пошел вместе с ней.

– Она ведет тебя, словно глупого быка на убой! – Милая все еще пыталась как-то повлиять на мои действия, но это было уже невозможно.

Каждый человек однажды принимает решение, от которого в дальнейшем будет зависеть его судьба. Прямо сейчас я принял такое решение, и заставить меня изменить его можно было только при помощи физического воздействия.

Но, видимо, искусственный интеллект посчитал, что я буду в меньшей опасности, находясь в сознании, поэтому не только не отключил меня, но и вообще замолчал.

Мы сели в полицейский автомобиль (я – на место пассажира, Лайя – за руль) и направились в сторону зарождающегося рассвета.

Несколько минут ехали молча – девушка сосредоточенно вела машину по обочине дороги, заваленной битым стеклом, а я просто сидел, бездумно глядя в бледнеющее на востоке небо. А затем, когда полоса бутылочных осколков кончилась, машина резко увеличила скорость, устремившись к вечно недосягаемому горизонту.

– Куда и почему нам нужно успеть до рассвета? – наконец спросил я, устав от бессмысленного молчания.

– Я ищу подходящее энергетическое место. Вся поверхность Земли состоит из сетки пересекающихся энергетических полей. Там, где сходятся сразу несколько, возникает своеобразный узел.

– Выбираешь место для жертвоприношения? – с наигранной веселостью спросил я.

Девушка оторвала сосредоточенный взгляд от дороги.

– Нет. Для другого, – совершенно серьезно ответила она. – Мне нужно зачать ребенка, а первые минуты рассвета наиболее благоприятны для этого.

Признаюсь честно, такой поворот событий был для меня настолько неожиданным, что на какое-то время я попросту потерял дар речи. На ум пришла мысль, мелькнувшая во время нашей первой встречи: «Подобной женщиной может обладать либо повелитель мира, либо сумасшедший. Для любого нормального мужчины она была слишком величественна – почти как статуя».

Если беспристрастно разобраться, я был и тем и другим – и повелителем мира, и сумасшедшим, да еще и полумеханическим существом с примотанной скотчем рукой бледнолицей твари, в жилах которой текла не кровь, а молочно-голубой биораствор.

Так что нет ничего удивительного, что эта величественная девушка-королева выбрала именно подобный, достойный во всех отношениях экземпляр. Если говорить об уникальности, то тут мне, скорее всего, не было равных...

– А если я скажу «нет»? – Мне наконец удалось более или менее прийти в себя.

– Ты очень многое потеряешь, – спокойно ответила она, – а я так никогда и не смогу родить сына.

«У этой воинствующей девственницы слишком много уверенности в своих силах», – промелькнула отстраненная мысль.

– Я имела в виду не секс, а нечто совершенно другое, – ответила Лайя на мой невысказанный вопрос. – Нечто такое, что нельзя объяснить простыми словами...

Я открыл было рот, чтобы сказать что-то не слишком оригинальное, но тут – видимо, обнаружив нужное ей место – девушка свернула с дороги в открытое пшеничное поле и, оставляя за собой два параллельных следа из примятых колесами стеблей, достигла его середины.

Слова так и не сорвались с моих губ, но, наверное, это было и к лучшему.

Резко открыв дверь, Лайя стремительно вышла из машины и, сорвав еще не набравший силу колос, пристально посмотрела на него, как будто оценивая пригодность или непригодность зерна будущего урожая.

– Нельзя только косить и косить пшеницу, ничего не сея взамен, – задумчиво произнесла она вслух и без всякого перехода обратилась ко мне: – Ты готов? Нужно торопиться, потому что рассвет уже на подходе.

Когда у вас за спиной целые сутки, наполненные непрерывным кровавым кошмаром, обильно сдобренным морем трупов, ампутированной рукой, клинической смертью и прочими ужасами, мысли о сексе как-то не лезут в голову.