Страна призраков, стр. 32
– Да вот же! – Браун опустил тяжелую палку и крепче сжал ему плечо. – Вот он, истинный и единственный!
Тут Милгрим заметил, что не только плащ и капюшон его спутника, но и сама равнина состояла из бежевой одеяльной пены. Или была лишь укрыта ею, поскольку босые ноги ощущали под тонкой тканью песчаную дюну.
– Вот, вот, – повторял Браун, тряся переводчика за плечи. – Пришло! – и совал ему в лицо свой «блэкберри».
– Карандаш. – Садясь на краю постели, Милгрим опять услышал себя со стороны. Кромка гостиничных занавесок словно потрескалась от дневного света. – Бумагу. Который час?
– Десять пятнадцать.
Мужчина завладел КПК и узкими глазами уставился на экран, тщетно пытаясь перекрутить текст. Сообщение, о чем бы в нем ни говорилось, было кратким.
– Карандаш. Бумагу.
Браун протянул ему лист почтовой бумаги «Нью-Йоркера» и четырехдюймовый карандашный огрызок желтого цвета, который всегда держал наготове: Милгрим настаивал на том, чтобы иметь возможность стирать неудачные варианты.
– Теперь оставь меня одного.
Браун издал неразборчивый приглушенный звук – не то разозлился, не то выражал разочарование.
– Я сделаю свою работу лучше, если ты пойдешь к себе, – произнес Милгрим, выдержав его взгляд. – Мне нужно сосредоточиться. Это тебе не адаптированный французский текст из учебника. Тут речевые идиомы в чистом виде.
Он по глазам увидел, что собеседник ни сном ни духом не понимает, о чем разговор, и внутренне возликовал.
Браун постоял немного, потом развернулся и вышел из комнаты.
Милгрим еще раз перемотал сообщение к началу и взялся за работу, выводя заглавные печатные буквы на бумаге с эмблемой «Нью-Йоркера».
СЕГОДНЯ В ЧАС НА
Он задумался.
ЮНИОН-СКВЕР СЕЛЬХОЗ...
Ластик почти истерся. Милгрим уничтожил последнее слово, царапая лист металлическим ободком.
ЮНИОН-СКВЕР ОВОЩНОЙ ФЕРМЕРСКИЙ РЫНОК
СЕМНАДЦАТАЯ УЛИЦА ДОСТАВИТЬ ОБЫЧНОМУ КЛИЕНТУ
Все казалось очень и очень просто.
Да так оно и было на самом деле, однако Браун так ждал этой записки, ждал, когда НУ получит ее у себя на квартире, на экран очередного сотового, обреченного тут же на выброс и замену, там, где маленький любопытный «жучок» в основании вешалки уловил бы каждое слово. Браун томился ожиданием с тех самых пор, как обзавелся Милгримом. Предполагалось, что предыдущие сообщения были получены где-нибудь еще, когда НУ обретался снаружи, курсируя вдоль по южному Манхеттену.
Милгрим понятия не имел, откуда у Брауна взялось представление об этих предыдущих посланиях – взялось, и все тут. К тому же было ясно как день, что его занимает даже не мифический НУ и не предмет доставки, а сам «обычный клиент». Второе «он» во всех телефонных переговорах. Тот, кого иногда величали «субъектом». Милгрим не сомневался: его заточитель спит и видит, как бы захватить этого са?мого Субъекта, а НУ в его глазах – всего лишь Упроститель, не более. Как-то раз, держа постоянную связь со своими невидимыми помощниками, Браун устроил настоящие гонки на Вашингтон-сквер, но, к своему разочарованию, обнаружил, что Субъект бесследно растворился, а НУ, похожий на маленького черного ворона, прогулочным шагом удаляется по Бродвею, перебирая тонкими ножками по рваному покрывалу потемневшего снега. Милгрим наблюдал это своими глазами через окно серого, пропахшего сигарами «форда-таурус», укрывшись за плечом водителя.
А сейчас переводчик поднялся, разминая затекшие бедра, заметил расстегнутую ширинку, застегнул ее, потер глаза и всухомятку принял утреннюю дозу «Райз». Как хорошо: и Браун уже не помешает. Милгрим взглянул сверху вниз на «блэкберри» на прикроватном столике рядом с готовым текстом.
Прерванный сон вернулся. Опять эти полувиселицы-полунепонятно что. Они ведь из мира Босха, кажется? Орудия пыток, подпорки для разобранных исполинских орга?нов?
Милгрим взял в руки почтовую бумагу и «блэкберри» и подошел к двери, разделяющей комнаты; та, как обычно, была открыта.
– Юнион-сквер, – сказал он.
– Когда?
Милгрим улыбнулся.
– Сегодня. В час.
Браун тут же вырос перед ним, отобрал электронную записную книжку и лист.
– Это здесь так написано? И что, все?
– Да, – подтвердил переводчик. – А меня – снова в прачечную?
Собеседник пронзил его взглядом. Раньше пленник не задавал подобных вопросов. Лучше усваивал уроки.
– Со мной пойдешь. Может, надо будет что-то перевести вживую.
– Думаете, они говорят на волапюке?
– По-русски они говорят, – процедил Браун. – На кубинском китайском. И старик тоже. – Он отвернулся.
Милгрим отправился в душ и включил холодную воду. «Райз» пошел сегодня не очень гладко. Мужчина посмотрел в зеркало. Не мешало бы подстричься.
Выпив стакан воды, он подумал: наступит ли время, когда можно будет глядеться в отражающие поверхности не только для того, чтобы не запустить свою внешность? В какой-то момент пленник попросту отказался видеть в них себя.
За стенкой Браун кого-то вздрючивал и давал указания по телефону. Милгрим подставлял запястья под холодные струи до тех пор, покуда не заломило мышцы. Потом закрыл воду и вытер полотенцем руки. Прижался к мокрой ткани лицом, воображая, как много незнакомых людей проделывали здесь до него то же самое.
– Да не надо мне больше! – донеслось из-за стенки. – Пусть будет меньше, но лучше. Заруби на носу, это не ваши грязные арабы. И здесь тебе не там. Это же операторы, обученные с нуля. Ты его уже упустил на чертовой Канал-стрит. Если упустишь на Юнион-сквер, тогда я не знаю, что сделаю. Понял? Не знаю, что сделаю.
Милгрим тоже не хотел бы этого знать, по крайней мере в том угрожающем смысле, какой прозвучал в последних словах, однако сама ситуация возбудила его любопытство. Что за кубинский китайский? Что за нелегальные упростители, которые изъясняются на русском языке, а переписываются на волапюке, ютятся на безоконных чердаках на окраине Чайнатауна, носят «A.P.C.» и умеют играть на клавишных? К тому же не грязные арабы, поскольку здесь нам не там?
Каждый раз, когда Милгрима одолевали сомнения, а желания расслабиться и насладиться мыслительным процессом не возникало, мужчина принимался бриться – если, конечно, условия позволяли, как, например, сегодня.
Операторы. Обученные с нуля.
Старик. Это он – Субъект.
Милгрим повесил полотенце на шею, бросил мочалку в раковину и включил горячую воду.
34
Страна призраков
– «Эзейза», — произнес Инчмэйл.
– Это что?
– Аэропорт. Международный терминал Б.
Холлис позвонила ему на сотовый, прямо в Буэнос-Айрес. Какая разница, во что обойдется подобная беседа.
– Когда прилетаешь, послезавтра?
– Нет, на день позже. До Нью-Йорка лететь далеко, но это же почти все время на север. Даже странно: такой долгий путь, а часовые пояса не меняются. Я тут обедаю с другом, ужинать буду с кем-то из «Боллардов», а с утра вылетаю к тебе.
– Рег, я, кажется, влипла в историю с этим «Нодом».
– А мы тебе что говорили? Моя благоверная насквозь видит твоего нового дружка Бигенда. С той самой минуты, как ты назвала его имя, она без передышки ругается последними словами, одно хуже другого. Сегодня утром немножко оттаяла, сказала просто: «грязная свинья». Или наоборот, рассвирепела?
– Положа руку на сердце, сам он не показался мне таким уж мерзким, разве что машина безвкусная. Меня смущает другое – бешеные деньги, которыми заправляет Бигенд. Даже не знаю... Как будто встретила младенца-великана с чудовищно развитым интеллектом. Что-то в этом роде.
– Анжелина говорит, он ни перед чем не остановится, лишь бы утолить свое любопытство.
– Пожалуй. Только вот интересуют его такие вещи, которые мне не по вкусу. Чувствуется, Бигенд затевает какую-то игру, и она мне тоже не нравится.
– «Что-то в этом роде», «чувствуется»... Ты сделалась такой скрытницей.
– Знаю, – ответила Холлис и вдруг замерла, даже на миг опустила трубку: она вдруг поняла причину своей тревоги. – Но мы же по телефону говорим, верно?