Страна призраков, стр. 10

На лестничной площадке было свежо, в лифте немного теплее. Спустившись в узкий, озаренный люминесцентными лампами вестибюль, Тито негромко стукнул в дверь подъезда. В ответ он услышал три условных удара и еще один после паузы. И только тогда открыл. Вошел Алехандро, окутанный нимбом уличной стужи и алкогольными пара?ми виски. Кузен быстро запер за ним.

– Что, разбудил?

– Да, – ответил Тито и направился к лифту.

– Я тут был у Карлито, – сообщил Алехандро, входя в кабину вслед за ним. – У нас кое-какие общие дела... – Имелось в виду: «не связанные с семейным бизнесом». – Так вот я спрашивал насчет твоего старика.

– С какой стати? – поинтересовался Тито, отпирая квартиру.

– Да вот, показалось, что ты не принимаешь меня всерьез.

Они вместе вступили в кромешную темноту. Тито зажег маленький затененный светильник, соединенный с клавиатурой MIDI [31].

– Кофе налить? Или чаю?

– Zavarka?

– Пакетики.

Тито уже не готовил чай по-русски, но по привычке продолжал опускать бумажные мешочки в дешевый китайский chainik.

Ночной посетитель пристроился в ногах матраса, подтянув колени к лицу.

– А Карлито еще заваривает. И пьет с ложкой варенья. – Зубы гостя блеснули при тусклом свете маленькой лампочки.

– Ну и что тебе рассказали?

– Наш дед работал дублером Семенова, – произнес Алехандро.

Тито повернулся к электроплитке и наполнил чайник.

– А кто это?

– Семенов? Первый советник Кастро, из КГБ.

Тито посмотрел на кузена. Он словно услышал детскую сказку, причем не самую новую. «А потом детишки повстречали летающую лошадь», – как любила говаривать мама. «А потом наш дедушка повстречал советника из КГБ». Уж лучше заняться чаем.

– Мало кто слышал, а ведь он принимал участие в создании Direccion General de Inteligencia [32].

– Это тебе Карлито сказал?

– Я уже знал. От Хуаны.

Тито поразмыслил над его словами, опуская чайник на нагревательный элемент. Дедушка не унес всех секретов с собой. Семейные легенды продолжали множиться, как грибы. Помойка общей истории рода хоть и была глубока, но вширь не росла из-за строгих рамок секретности. Хуана, так долго отвечавшая за создание нужных документов, не могла упустить возможность заглянуть в архивы. И потом, она была самой мудрой, серьезной, невозмутимой и терпеливой в семье. Тито и здесь часто ее навещал. Тетка водила его в супермаркет «El Siglo XX» за малангой и боньято [33]. Соус, который она к ним готовила, обладал поразительной крепостью, неприемлемой в последнее время даже для племянника. Зато, уписывая ее эмпанадас [34], он чувствовал себя просто на седьмом небе. Хуана не упоминала никакого Семенова, но зато научила Тито многому другому. Подумав об этом, он незаметно покосился на сосуд с Ошун.

– Так что ты узнал про старика?

Алехандро посмотрел на него поверх коленей.

– Карлито говорит, в Америке идет война.

– Какая война?

– Гражданская.

– Здесь никто не воюет.

– А когда наш дед помогал создавать ДГИ в Гаване, разве Америка вела сражения с русскими?

– Это называлось «холодная война».

Алехандро кивнул и обхватил колени руками.

– Вот-вот. Холодная гражданская война.

Со стороны, где стояла вазочка Ошун, раздался резкий щелчок, но Тито задумался об Элеггуа, Открывающем и Закрывающем Пути. И внимательно посмотрел на кузена.

– Ты не следишь за новостями, Тито?

Мужчина мысленно услышал голоса ведущих, исподволь тающие в туманной дали заодно с познаниями в русском языке, и сказал:

– Иногда слежу.

Чайник засвистел. Тито снял его с плитки, плеснул в заварник немного воды, добавил пару пакетиков и по привычке стремительно залил их кипятком. А потом нахлобучил крышку.

Манера кузена сидеть на матраце напомнила Тито детство; вот так же они с однокашниками, устроившись на корточках, по утрам любовались плясками деревянной юлы и с помощью прутиков заставляли ее скакать по булыжникам мостовой, покуда улица впитывала в себя зной наступающего дня. На мальчиках были тогда отглаженные белые шорты и красные галстуки. Интересно, дети в Америке знают, что такое юла?

Чаю требовалось время, чтобы настояться, и Тито в ожидании присел рядом с Алехандро.

– Братишка, ты понимаешь, как наша семья стала тем, что она есть?

– Все началось с деда и ДГИ.

– Ну, это длилось недолго. КГБ нужна была собственная сеть в Гаване.

Тито кивнул.

– Бабушкина родня всегда жила в квартале Колумба. Еще до Батисты [35], если верить Хуане.

– Карлито сказал, твоего старика разыскивают люди из правительства.

– Какие люди?

– По словам Карлито, нынешняя ситуация напоминает ему Гавану в годы перед уходом русских. Что было прежде, того уже не узнать. Он говорит, этот самый старик содействовал нашему переселению сюда. Тут ведь нужно было настоящее чудо, братишка. Даже дед не управился бы в одиночку.

Внезапно Тито припомнился тлетворный запах англоязычных бумаг, упрятанных в заплесневелый конверт.

– А ты сказал Карлито, что это может быть опасно?

– Сказал.

Тито поднялся, чтобы разлить по стаканам чай.

– А тот ответил, что наша семья ему обязана? – предположил он. И посмотрел в упор на собеседника.

– Да, и что на тебя у них особые виды.

– Почему?

– Ты напомнил ему своего деда. И отца, который работал со стариком перед са?мой смертью.

Тито протянул кузену стакан с чаем.

– Gracias [36], – произнес Алехандро.

– De nada [37], – ответил Тито.

10

Новый девонский период

Милгриму снился мессия флагеллантов, воплотивший в себе черты лже-Балдуина [38] и «Учителя из Венгрии» [39], когда Браун бесцеремонно вторгся в его душный поверхностный сон и, впившись пальцами в плечи, затряс пленника, словно грушу.

– Это что? – повторял он как заведенный.

Милгриму вопрос показался чисто философским. Но потом Браун вонзил свои пальцы в те места, где соединялись челюсти, и вызвал такую жестокую боль, что та поначалу представилась чем угодно, только не болью. Милгрим словно вознесся над полом и невольно скривился, чтобы закричать, однако рот зажала рука, как обычно в таких случаях особой близости – в зеленой перчатке.

В ноздри ударил запах свежего латекса, обтянувшего указательный палец.

Другая рука тыкала пленника носом в экран «Блэкберри».

– Это что?

«Карманный персональный компьютер», – едва не ответил Милгрим, но прищурился и сквозь слезы различил на экране коротенький текст. Опять эти родичи НУ. Волапюк.

Рука наконец оставила рот в покое, и запах перчатки рассеялся.

– «Я снаружи», – торопливо перевел Милгрим, – «а ты где, на месте?» Подпись: А-Эль-Е. Але.

– Все?

– Больше. Ничего. Нет. – Милгрим принялся растирать кончиками пальцев суставы ноющей челюсти – там, где располагались большие нервные узлы. Вот так же парамедики [40] приводят в чувство людей, пострадавших от передозировки.

– Надо же, десять минут третьего, – сказал Браун, посмотрев на экран «Блэкберри».

– Зато вы убедились, что «жучок» работает, – вставил Милгрим. – Батарейки-то поменяли; вот и доказательство: все исправно.

Браун выпрямился и пошел к себе, не позаботившись захлопнуть за собой дверь.

«Не за что», – подумал пленник, откинувшись на кровати с раскрытыми глазами – вероятно, чтобы снова увидеть флагеллантского мессию.