Джим Хокинс и проклятие Острова Сокровищ, стр. 21

– И что с ними стало? – спросил я.

Дядюшка покачал головой.

– Я не знаю. Я оставил их у себя в доме на попечении слуг и заставил Блендли поклясться, что он не выдаст нашей тайны. Но о том, что «Испаньола» покинула гавань, могут знать очень многие, хоть мы и вышли из порта поздно ночью. Она – судно заметное и многим в Бристоле нравится.

– А горбун был с ними? – спросил я.

– Никакого горбуна я не видел, – ответил дядюшка Амброуз и принялся считать на пальцах: – Там был Молтби. Там был его тощий секретарь и еще тот краснолицый подвыпивший малый, которого ты мне описал. Человек хорошего происхождения, только сильно пьющий. Трое. – Дядюшка поднял три пальца. – Нет, Джим. Горбуна не было. Думаю, им не хотелось бы, чтобы адвокат задавался вопросом, с чего это они водят такую компанию.

В этот момент доктор Джеффериз, которого как раз покидала Грейс Ричардсон, окликнул нас. В сопровождении мистера Колла он подошел к нам и сообщил, что капитан Рид приглашает нас на совещание. Мы спустились вниз.

Как приятно, но все же не без грусти, было вновь увидеть эту просторную каюту. Как много и все же как мало времени прошло с той поры, когда я в последний раз стоял здесь, пройдя за эти годы путь от мальчика до взрослого мужчины! Здесь, дрожа от волнения и страха, я рассказывал капитану Смоллетту, сквайру Трелони и доктору Ливси о бунтовщических замыслах Сильвера, речь которого подслушал, спрятавшись в бочке из-под яблок. Как странно, как волнующе снова увидеть шпангоуты [12] и навигационные приборы, названия которых я так часто старался вспомнить.

Капитан Рид, шотландец из Глазго, был полноват, рыжеват и ясноглаз. Вид у него был прямо-таки устрашающе внушительный и авторитетный. Его лоб рассекал глубокий шрам. Я не удержался и спросил у него, есть ли на корабле бочка с яблоками. Капитан пристально посмотрел на меня и не ответил. Дядюшка с улыбкой шепнул мне:

– Думаю, он счел твой вопрос легкомысленным.

Когда все уселись, капитан начал совещание.

– Джентльмены, я начну с сообщения об экипаже этого судна. Мистер Колл – мой первый помощник. Второй помощник – Доусон, это тот худощавый высокий человек, которого вы не могли не заметить. Боцмана зовут Нунсток, он тоже высокого роста. В нашей команде двадцать два матроса и еще три палубных, а также юнга, кок и помощник кока. Вахты стоят в соответствии с уставом. Любой, кто нарушит порядок, нанеся тем вред благополучию и безопасности корабля, будет доставлен в ближайший порт и тут же списан. Я принял документы доктора Джеффериза, подтверждающие его профессию, и он назначается судовым врачом. Это не означает, что он официально закреплен за судном, но лишь служит на нем в течение данного путешествия за пределы Англии и обратно. Во всех вопросах, возникающих на борту «Испаньолы», решающее слово остается за мной. В мое отсутствие, что может случиться, лишь когда я сплю или стою вахту, за меня действует мистер Колл. Ему помогает второй помощник Доусон. Это старательный и слаженный экипаж. Таким он и останется на все время пути. Когда мы приблизимся к месту назначения, указанного мне на карте, я попрошу вас сообщить мне, какие задачи вы предполагаете решать на берегу. У меня все.

Я постарался привлечь его внимание:

– Капитан Рид! Могу ли я задать вам пару вопросов?

Он взглянул на меня довольно недружелюбно.

– Я не давал позволения задавать вопросы. Если вам нужны какие-то сведения, обращайтесь к мистеру Коллу.

Он поднялся и повернулся к нам спиной; мы тоже поднялись со своих мест: совещание окончилось. Казалось, один лишь Джеффериз был доволен тем, как повел себя капитан.

– Клянусь громом! Вот так прямота, а?! Вот так твердость! Я счастлив, что у меня будет такой товарищ по плаванию.

На миг я испугался, что Джеффериз ввернет в речь какое-нибудь еще моряцкое восклицание, вроде «Эй, ребята!» или «Давай, крепи!», а то и еще что-нибудь похлеще. Перед нашим отплытием он несколько дней нудно зубрил моряцкие слова и выражения из книжечки, которую вечно носил с собой.

Выйдя на палубу, я обернулся и увидел Натана Колла, поднимавшегося по трапу вслед за нами.

– Мистер Колл, – обратился я к нему, – я должен вам кое-что сказать.

– И я тоже, – добавил дядюшка Амброуз.

Мистер Колл смотрел на нас довольно холодно и молча ждал.

– Тон у нашего капитана, на мой взгляд, слишком резкий, мистер Колл, – сказал я.

– И на мой взгляд тоже, – присоединился дядюшка Амброуз.

Натан Колл, человек достаточно твердый, был все же весьма дипломатичным. Он очень вежливо провел нас на ют и нашел местечко, где мы могли стоять и беседовать так, чтобы никто не мог нас услышать.

– Джентльмены, – начал он. – Скажу вам три вещи. Если поведение капитана вызывает у вас возражения и вы доведете это до его сведения, он сменит галс и немедленно доставит вас обратно в Бристоль. Второй пункт: капитан Рид, единственный из известных мне капитанов, сумел с несколькими преданными матросами усмирить бунт на корабле и добился, чтобы все бунтовщики, числом, намного превышающим преданный ему экипаж, были отправлены на виселицу. После казни он сам проверил тела всех повешенных. Пункт третий: если я правильно вас понял, вы желаете осведомить его о цели вашего путешествия. Капитан Рид такой человек, который не желает получать подобные сведения заранее, прежде чем они ему понадобятся. Потому как, когда он сочтет момент подходящим, он сам вас спросит.

– Но, сэр, – возразил мой дядя, – ему сильно недостает простой вежливости!

– В критических ситуациях он и вовсе не любезен. – Колл немного оттаял. – Капитан Рид – человек твердый, сэр. А вы представляете, сколько ему может быть лет, джентльмены? – Мы не ответили, а Колл сказал: – Потому как ему еще и тридцати пяти нет. Он редкостный человек.

– Тридцати пяти нет?! – ахнул дядюшка Амброуз.

От такого открытия у меня тоже вытянулось лицо. Хотя по внешности мистера Рида невозможно было отгадать его возраст, я ожидал определенной почтенности от капитана корабля. Мы оба с дядюшкой поблагодарили Натана Колла, и он ушел. Я повернулся лицом к морю и стал смотреть за корму. В кристально-чистом, сверкающем пространстве вплоть до самого горизонта не было видно и следа черного брига.

11. По волнам океана

Дни, проводимые в море, создают настроение, совершенно отличное от дней, которые мы проводим на берегу. Здесь остается много времени для размышлений. Наше первое плавание стало припоминаться мне с большей четкостью и без страха. Как здорово удалось Джону Сильверу нас всех провести! Он услышал о неосторожной болтовне сквайра Трелони в Бристоле, рассказы о сокровищах на далеком острове и о карте. Тогда Сильвер навязал свою банду пиратов сквайру; так те же самые пираты, что напали на нашу гостиницу в ночь, когда умер Билли Боне, составили большую часть экипажа «Испаньолы».

Что сталось с Сильвером? Я смотрел за поручни на бегущую мимо воду и думал о нем. С самого начала нашего рокового путешествия он так строил свои планы, чтобы никогда не возвращаться в Англию. Свой трактир «Подзорная труба» у бристольских доков, с его большим дымным залом и опрятными красными занавесями, он продал, перед тем как взойти с нами на борт «Испаньолы».

Джон Сильвер! Он умел заставить вас почувствовать вашу собственную значимость. Долговязый Джон! Я видел, как он убил человека. Я слышал, как он замышлял низкое преступление. Я знал, что он способен лгать и вашим, и нашим. И все же я скучал о нем, когда он ушел – исчез в одну знойную ночь в живописной закрытой гавани, где мы бросили якорь, чтобы пополнить свои запасы.

Однако это было десять лет тому назад. Постепенно мое новое плавание вошло в свою колею, и я снова смог наслаждаться видом голубого неба и широким пустынным простором океана, не испытывая больше никаких страхов из-за мятежа, когда-то устроенного Сильвером на этом судне.