Осень прежнего мира, стр. 58

— Но дом… цветы… — Ирентлам беспомощно развёл руками и вздрогнул, увидев раскрывшиеся бутоны. — Кто-то подходил к цветку? — спросил он неожиданно.

— Я, — тихо призналась девушка. Но хозяин дома тут же забыл про неё.

— Будет тебе новый дом, не беспокойся, — пообещал монах. — А цветки я лично принесу, куда скажешь.

Ирентлам махнул рукой, словно смиряясь с судьбой и вышел наружу.

— Ну что же, жизнь становится разнообразной, — монах потёр ручки. — А то я уже опасался, что мы умрём тут от скуки. Вернее, я умру…

— Всё бы тебе шутить, — недовольно перебила его девушка. — Ты серьёзно собираешься отправить его из города?

— Нет, я оставлю его на произвол судьбы, — проворчал монах. — Конечно, собираюсь. Только даже под угрозой смерти надо вести себя естественно и радоваться жизни. Всё-то вам надо объяснять… — и покинул комнату.

— Что это за цветок? — спросил Бревин растерянно, не найдя, что бы такого сказать.

— Бессмертник, — отозвался Ользан таким же растерянным голосом. — Никогда не знал, что он может раскрыться от прикосновения… Нда-а-а, неплохо начинается день.

— Уж это точно, — Коллаис похлопала брата по спине. — Риви, займись-ка лошадьми. Сдаётся мне, что покоя им сегодня не видать.

XXIV

Они разбили лагерь к северо-востоку от города — там, где никогда не было поселений; вокруг громоздились столбы; ближайшие скалы выглядели отвесными и совершенно непроходимыми.

— Вон Клык, — Ирентлам указал на чуть изогнутый столб, что стоял особняком. Вид у него был действительно внушительный. — Неплохое место, Сунь, — похвалил он монаха, который заканчивал рассёдлывать лошадей (с мученическим выражением на лице). — Есть, на чём попробовать силы.

Монах что-то проворчал в ответ и, когда с рассёдлыванием было покончено, отправился искать ручей. Скалолаз единственный из всех поставил не дорожный шатёр, а небольшую палатку.

— Всегда хожу с палаткой, — пояснил он. — В горах с шатром неудобно. Места мало, ветер порывистый… Да и привык уже.

Поставил он её очень быстро — даже немного небрежно, словно стараясь произвести впечатление. Как сказал монах, долго им тут задерживаться всё равно не следовало, тем более что двух дней должно хватить на всё.

— Ты же говорил — три недели! — с негодованием возразила Коллаис.

— Я ошибся, — скромно ответил Унэн и поспешил скрыться, не дожидаясь ответа.

— Ну, кто первый? — спросил Ирентлам, глядя с улыбкой на коническую, круто уходящую вверх глыбу. Высоты в ней было от силы метров десять. По словам скалолаза, совсем неплохо для начала.

Все чувствовали себя неудобно и выглядели, как им казалось, комично со скалолазным снаряжением. Вопреки уверениям старика, никто не ощущал никаких знаний. Некоторое время все молча поглядывали друг на друга (к удовольствию монаха, наблюдавшего за этой сценой из-под ближайшего дерева), затем Бревин вздохнул и махнул рукой.

— Ну, я попробую, — он подошёл к скале и долго смотрел на её вершину, стоя к камню вплотную. Затем нерешительно прикоснулся к тёплой поверхности ладонью и взглянул на Ирентлама.

— Всё нормально, — кивнул тот. — Представь, что ты забираешься на небольшую горку. Когда был маленьким, играл в «господина горы»? Ну и отлично. Представь, что ты забираешься на подобную горку.

Шантирец закрыл глаза и на лице его отразилась работа воображения. Должно быть, с памятью у него всё было в порядке, так как неожиданно он обхватил невидимые зрителям выступы на камнях и быстро взобрался на несколько метров. Там, быстро осмотревшись, он чуть изменил направление и, прижимаясь к камню, уверенно двинулся к уже не столь далёкой куполообразной вершине.

Когда он встал во весь рост, снизу его приветствовали восторженными криками и аплодисментами.

— Теперь вниз, — крикнул скалолаз, складывая ладони рупором. Бревин кивнул и неуверенно посмотрел вниз, крепко вцепившись в верхнюю кромку. Что-то, видимо, случилось, поскольку он неожиданно побледнел и обхватил скалу, прижимаясь к ней всем телом. Старик было сделал шаг вперёд, но вскоре послышался слабый шорох, несколько крохотных камушков свалилось рядом со зрителями и шантирец, слегка бледный, но с торжествующей улыбкой, спрыгнул наземь.

— Вот и я, — объявил он и вновь заработал аплодисменты. Однако происшествие на вершине не прошло для него даром, поскольку через несколько шагов ноги у него подкосились и он с размаху уселся на землю.

— Всё в порядке, — успокоил скалолаз подбежавшую к брату Коллаис. — Никогда не смотри вниз, если висишь на скале, — обратился он к Бревину, который, надо отдать ему должное, выглядел скорее растерянным, чем испуганным. — Привыкай запоминать дорогу и никогда не смотри вниз. Смотри рядом с собой. Далеко не все способны смотреть вниз, в особенности с большой высоты, не теряя самоконтроля. Ну, кто следующий?

Следующей была Коллаис, а за ней последовал Ользан, который, однако, не смог побить её в скорости. Девушка буквально взлетела и спустилась вниз и глаза её тоже отдавали лихорадочным блеском, когда она вернулась вниз.

— Потрясающе, — призналась она, обращаясь к улыбающемуся Иретнлану. — Вы чародей! Мне кажется, что я в состоянии взобраться куда угодно. Безо всякого снаряжения.

— Почему бы и нет? — отозвался Бревин, который очень быстро пришёл в себя. — Вон на тот столб, например!

— Нет, — резко ответил Ирентлам. Все обернулись в его сторону. Седовласый человечек не улыбался. — Я знаю, что вы сейчас чувствуете. Но поверьте моему слову, на сегодня достаточно. Дайте привычкам освоиться в ваших руках, ногах и головах. Остыньте. Скоро сядет солнце, так что на сегодня достаточно.

— А у всех получалось с первого раза? — спросила Коллаис, пока они возвращались к лагерю.

— Не у всех, — ответил тот. — Некоторых приходилось «обрабатывать» снова. Некоторые так и не смогли научиться. Страх высоты, который почувствовал наш молодой друг, — он кивнул в сторону Бревина, — вполне естественен, но у некоторых он побеждал все навыки, что успевали сложиться. С вами всё получилось очень быстро. Впереди, конечно, ещё тренировки, но главное уже позади.

В лагере выяснилось, что монах успел поймать с десяток крупных рыбин и с видом человека, который делает всю работу за окружающих, он разводил костёр. Когда его спросили, когда он успел их поймать, Унэн только загадочно улыбнулся.

После ужина скалолаз начал рассказывать слушателям различные истории из своих многолетних странствий, а Унэн зажёг фонарь и, неторопливо и старательно, извлёк свою походную книгу, и принялся что-то в неё записывать. Ользан бросил несколько беглых взглядов через его плечо, но язык оставался непонятным. Куда девались его неведомо когда приобретённые и полезные способности, можно было только гадать. У самого юноши возникало нехорошее подозрение, что, возможно, больше они не вернутся.

Более часа Ирентлам, наливавший себе новые и новые чашки чая, рассказывал о том, как ему довелось спускаться в мало кому известные долины посреди Западных хребтов, где он находил давно позабытые всеми селения, в которых жили люди (и прочие существа), также незнакомые с теми событиями, что потрясали весь остальной мир.

— В одном из них меня сначала приняли за миссионера и чуть было не приговорили к съедению, — рассказывал он. — Потом, правда, я помог тамошним старейшинам извлечь со дна пересохшего колодца одну очень важную для них реликвию. Поскольку я спустился и поднялся обратно, будучи только в набедренной повязке (это всё, что они мне позволили одеть), они решили что духи гор благожелательны ко мне. Правда, чтобы выкупить свою свободу, мне пришлось совершить для них ещё несколько подвигов… — он рассмеялся. — Расскажу как-нибудь в другой раз.

Со стороны Сунь Унэна послышался шорох, что-то свалилось и растерянный голос монаха произнёс шёпотом:

— Проклятье…

— Что такое? — все вскочили и подбежали к шатру Унэна. Тот молча протянул им ладонь. На ней лежала одна из его метательных звёзд. Поверхность её потемнела, и, занимая собой весь центр плоскости, на зрителей глядел глаз. Самый настоящий, с веками, радужкой и зрачком. Отблески света от костра падали на тусклую поверхность металла, отчего глаз казался живым.