Орион в эпоху гибели, стр. 23

– Ядерный колодец, – сказала Аня, заглянув в бездонную шахту.

– Как это?

– Источник энергии, необходимой Сетху для искривления континуума. Должно быть, колодец доходит до самого жидкого ядра Земли.

Я знал, что она права, но эта мысль снова заставила меня изумленно поднять брови. Сетх черпает энергию жидкого ядра Земли ради изменения пространственно-временного вектора. Но зачем? Ради чего? Этого-то я и не понимал.

Здесь коридор оканчивался. Уйти отсюда можно было лишь одним путем – тем, которым мы пришли. Но я уже ощутил, что по коридору сюда мчатся десятки, сотни Сетховых рептилий.

Аня с головой ушла в изучение выстроившихся вдоль круглой стены стоек с приборами и экранами дисплеев. Всего через несколько минут на нас набросятся все пресмыкающиеся хозяева царства Сетха, а она думает лишь об аппаратуре, забыв обо всем на свете – даже о боли, причиненной пытками злобного чудовища, не замечая даже собственной наготы.

Зато я не мог не замечать ее. Аня – самая красивая женщина на свете, стройная, высокая и гибкая, как и положено богине-воительнице; ее черные как вороново крыло, блестящие волосы ниспадали с, обнаженных плеч на спину, лучистые серые глаза пристально вглядывались в незнакомые приборы.

– Пространственно-временное искривление формируется на дне колодца, у края ядра. Имеющейся там энергии довольно, чтобы полностью исказить континуум, если ее правильно сфокусировать.

Судя по тому, как тихо она говорила, ее слова предназначались для нее самой, а не для меня. Затем Аня стремительно обернулась.

– Орион, надо уничтожить здесь все! Круши их! Быстрее!

– С удовольствием, – откликнулся я, замахиваясь деревянным идолом.

"Ты лишь усугубляешь муки, которым я тебя подвергну", – предостерег голос Сетха в моем сознании.

– Не обращай внимания, – велела Аня.

Я обрушил идола на ближайшую стойку с аппаратурой. Тонкий пластиковый корпус легко разлетелся на куски. Посыпался сноп холодных иссиня-белых искр. Из разбитого прибора с шипением потянулась тонкая струйка дыма.

Методично переходя от стойки к стойке, я бил, крушил, уничтожал, воображая, что колочу не по бездушным приборам, а по ненавистному Сетху, от всей души наслаждаясь разрушением.

Я успел пройти лишь четверть окружности зала, когда Аня крикнула:

– Идут!

Ринувшись к единственному входу в круглый зал, я услышал цоканье десятков когтистых лап ящеров, спускавшихся к нам по наклонному коридору.

– Сдерживай их, пока сможешь! – приказала Аня.

У меня был в запасе лишь миг, чтобы искоса бросить на нее взгляд. Моя подруга сокрушала следующую стойку, сорвав тонкую панель и окровавленными руками выдирая внутренности; сполохи электрических искр озаряли ее сосредоточенно-прекрасное лицо мертвенным синеватым светом.

Затем на меня набросились рептилии. Дверной проем был не настолько тесен, как мне бы хотелось; они представали передо мной не поодиночке – порой даже по трое сразу. Я размахивал идолом, изображавшим их господина и правителя, как палицей, я бил их с силой, удесятеренной яростью и ненавистью, которые скопились во мне за долгие месяцы.

Я убивал их, убивал парами, тройками, десятками и сотнями. Стоя в двери, я крушил и колотил с такой мощью и кровожадностью, какой прежде за собой не знал. Деревянный болван стал орудием смерти, дробившим кости, сокрушавшим черепа, проливавшим кровь дьявольского племени, пока гора покрытых чешуей трупов не загородила дверь, пока кровь не залила пол рекой.

У них не было никакого оружия, кроме того, что дала им природа. Они царапали, рвали меня когтями, снова и снова полосуя мою плоть. Моя кровь смешивалась с их кровью, но мне было все равно. Я превратился в машину для убийства, такую же бездумную, как пожар или лавина.

Затем рядом со мной оказалась Аня. Вооружившись острой полоской металла, оторванной от какой-то стойки, она разила ею врагов, словно мечом возмездия. Первобытный боевой клич моей подруги смешивался с моим яростным ревом, порожденным отчаянием, и с шипением рептилий, тянувших когти к нам обоим.

Медленно, неотвратимо нас теснили прочь от двери. Рептилии пытались обойти нас, окружить, взять числом. Стоя спина к спине, мы били, кололи, крушили их со всей яростью, на какую только способны люди.

Но этого было мало, ибо на место каждой убитой твари вставала новая. Две новых. Десять.

Не обменявшись ни словом, мы прорубились сквозь толпу монстров к перилам вокруг ядерного колодца. Защищенные со спины загородкой, мы давали последний бой, оставив всякую надежду на спасение, движимые одним стремлением убить как можно больше рептилий, прежде чем наступит неизбежный конец.

Один из дьяволов перебрался через перила позади нас, по ту сторону ядерного колодца, и попытался перескочить через него, чтобы напасть сзади. Но не сумел перепрыгнуть слишком широкий колодец и с бешеным визгом низринулся в разверстую бездну.

Я давным-давно отключил нервные импульсы, сообщавшие мозгу о боли и усталости, но мои руки с каждым ударом становились все тяжелей, поднимались все медленней. Когти одной рептилии разодрали мою грудь, вторая полоснула меня по лицу. Это был конец.

Почти.

И тогда среди кровавой бойни я вдруг осознал, что они вовсе не пытаются убить нас; они умирают десятками, чтобы исполнить приказ неумолимого Сетха: взять нас живьем. Наша быстрая смерть его не устроит.

Я не позволю ему опять наложить свои грязные лапы на Аню. В последнем могучем порыве я обхватил ее за талию и вместе с ней перевалился через перила – в разверстый зев раскаленного докрасна колодца, уходившего в яростные, бушующие недра кипящего ядра.

Мы низвергались все глубже и глубже, навстречу расплавленному, бушующему сердцу Земли.

Навстречу смерти.

Часть вторая

Чистилище

14

Мы низвергались все глубже и глубже.

Тусклое свечение недр Земли озаряло нас багрянцем. Свободное падение словно лишило нас тел, мы стали невесомы, как парашютисты в затяжном прыжке или астронавты при отсутствии силы тяжести. Мы будто зависли в воздухе, сверхъестественным образом паря в пустоте, медленно изжариваясь в источаемом снизу потоке опаляющего жара. Жгучий ураганный ветер, напоминавший выхлоп ракетных дюз, крутил нас, как пушинки. Невозможно было говорить, даже дышать.

Я приказал телу извлечь кислород из клеточных вакуолей – временная, бессмысленная отсрочка; но уж лучше так, чем сжигать легкие, пытаясь вдохнуть пылающий воздух. Я лишь надеялся, что Аня поступит так же.

Краткий экскурс в разум Сетха дал мне возможность узнать, что эта кажущаяся бесконечной труба доходит до земного ядра, где яростный жар питает искривитель континуума, способный зашвырнуть нас в иную точку пространственно-временного вектора.

Это наш единственный шанс ускользнуть от Сетха и медленной смерти, которую он нам приготовил. А если нет – то нам останется только одно: погибнуть в бурном море жидкого железа, которое стремительно надвигалось на нас снизу.

Я притянул Аню к себе, и она крепко обняла меня за шею. Слова были не нужны; наши объятья сказали все, что требуется. У меня мелькнула мысль, что Сетху и его чудовищам не дано узнать подобной близости, такого полного слияния, что это исключительный дар млекопитающих.

Зажмурившись, я попытался припомнить ощущения, которые испытывал при предыдущих пространственно-временных переходах. Всеми силами я пытался войти в контакт с творцами, чтобы они вытащили нас в свой мир. Все впустую. Мы продолжали низвергаться к земному ядру, прильнув друг к другу в невесомости свободного падения, а источаемый снизу жар сжигал наши тела.