Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1, стр. 59

Мария Кристина с изумлением посмотрела на свою дочь.

— Я сегодня же пришла к вам, мать моя, не для того, чтоб пожаловаться, но только, чтоб узнать, кто поручал герцогу Валенсии ночью расхаживать по комнатам нашего дворца, — спросила молодая королева.

— Герцог Валенсии — опора трона и, кроме того, чрезвычайно опытный, тактичный дон! — сказала Мария Кристина. — И поэтому мы считаем необходимым сослать на несколько лет вспыльчивого молодого дворянина в какую-нибудь крепость на Пиренеях, где он может успокоиться.

— А я считаю еще полезнее удалить бессовестного герцога Валенсии от двора и отправить его в такую местность, где его систематическое шпионство будет гораздо нужнее, чем здесь! — сказала Изабелла с решительностью, что в высшей степени изумило королеву-мать и вызвало даже у герцога Рианцареса удивленный взгляд.

— Я не могу более выносить причуд бывшего генерал-капитана и снисходительно смотреть на них! — продолжала она. — Сегодня же ночью будут отданы нужные приказания.

— Можно ли предпочитать заслуженному Нарваэцу этого молодого, незначительного генерала, дочь моя? — сказала Мария Кристина с вынужденным спокойствием. — Во всяком случае, поднять шпагу против герцога, значит, нарушить всякую дисциплину!

— Генерал не мог ожидать, что когда он ночью будет проходить через раковинную ротонду, там спрячется герцог для подслушивания! — сказала с едкостью молодая королева. — Такого рода случаи сделались в последнее время довольно часты! Мы постараемся принять меры, чтобы высокие сановники нашего двора не исполняли обязанности презренных шпионов, иначе с ними легко может случиться несчастье за занавеской, где они будут спрятаны. Желаю нашей высокой матери и герцогу Рианцаресу покойной ночи!

Изабелла поклонилась своей матери, слегка кивнула ее супругу и поспешила в свои комнаты, где адъютанты сообщили ей, что генерал Серрано сам себя отдал под арест.

— Генерал ошибается! — воскликнула королева, подходя к своему письменному столу. — Как называется этот маленький мост, что лежит поблизости от города Бургоса, я забыла его симпатичное название?

— Мост де ла Торре! — подсказал, кланяясь, изумленный адъютант.

— Так, так, благодарю вас! Пусть генерал Серрано потрудится прийти в мою комнату. Генерала Прима тоже попросите ко мне. Я так обязана этим двум генералам за их неоценимые услуги, которые они оказали нам при Бургосе против карлистов, — сказала Изабелла задушевным голосом членам своей свиты, которые сейчас же ушли, чтобы исполнить ее приказания.

Через несколько минут дон Франциско Серрано и дон Жуан Прим вошли в комнату королевы. В то время Нарваэц, отправившись к Марии Кристине, узнал от нее такую дурную новость, что в ту же ночь решился уехать.

Серрано, которого королева называла теперь не иначе, как своим «красивым генералом», поклонился и прошептал несколько слов о заслуженном наказании.

— Я была крайне обрадована вчера вашим приездом, дон Серрано! — сказала королева. — Простите, что в радостных хлопотах вчерашнего дня я забыла исполнить одну из прекраснейших обязанностей: награждать великие деяния самых верных наших подданных! Я назначаю вас генерал-капитаном наших войск, так как герцога Валенсии неотлагаемые обстоятельства принудили уехать в свой замок. Ваша рана, еще не исцеленная, которую вы получили вблизи моста де ла Торре, будет украшением вашего сана, господин герцог де ла Торре, лучшим украшением, которое когда-либо может достаться в удел герою! Поздравляю вас, господин герцог!

— Ваше величество, я думал, что я обречен на казнь! — сказал Серрано дрожащим голосом, падая перед Изабеллой на колени и прижимая свою правую руку к сердцу. — Я думал, что я обречен на казнь, и вдруг вижу себя осыпанным всеми милостями, которые только может оказать монархиня своим верным слугам.

— Я надеюсь, что дону Мигуэлю Серрано, вашему достойному отцу, доставит некоторую радость ваша герцогская корона и то ничтожное отличие, которое мы даем его сыну в виде небольшого знака нашей признательности. Но и вас, генерал Прим, достойного товарища по оружию герцога де ла Торре и соучастника его победы, я должна отблагодарить за столь многие доказательства вашей преданности и храбрости. В генералы произвел вас заслуженный Конха еще на поле битвы, я же возвожу вас в сан маркиза де лос Кастилльейос и надеюсь, что, в союзе с вашим высоким другом, вы и впредь также усердно будете служить делу!

Прим в первую минуту, увидя отличие, которое получил Серрано, вместо того чтоб очутиться в неловком и опасном положении, как он ожидал, был крайне изумлен и обрадован. Но он почти лишился языка от восторга, когда прекрасная королева, сегодня казавшаяся ему еще очаровательнее, обратилась также и к нему и после возведения его в титул маркиза, дала ему поцеловать свою маленькую, нежную руку.

Серрано и Прим с немым восторгом смотрели на юную королеву, которая в эту минуту была необыкновенно хороша. Она была взволнована, и от этого на щеках ее вспыхнул оживленный румянец, а голубые глаза, обыкновенно задумчивые и нежные, горели непривычным огнем. Она стояла, милостиво улыбаясь, но с гордым сознанием своего могущества. Казалось, что в эту ночь она решилась смелою рукою взять бразды правления и действовать отныне самостоятельно.

Маркиз де лос Кастилльейос и герцог де ла Торре низко поклонились.

— Теперь только я приобрела некоторое право на вас, милостивые государи, и надеюсь всегда иметь вас при себе. Королева нуждается в друзьях, а вас я бы желала причислить к ним.

Свита, адъютанты и вошедшие в эту минуту статс-дамы с изумлением услышали о необыкновенном отличии, доставшемся обоим дворянам гвардии. Они удивленными глазами смотрели на королеву, которая вдруг с такой решимостью захватила власть, принадлежавшую до сих пор Марии Кристине и Нарваэцу.

Изабелла приветливо поклонилась и ушла в свой будуар, где ожидала ее маркиза де Бевилль и дуэнья Марита.

Серрано и Прим, возбудившие общую зависть, упали друг к другу в объятия, как только остались одни.

Олоцага и Топете первые от всего сердца поздравили их.

— Теперь скоро дойдет очередь и до нас, — утешал Топете себя и своего друга, — они только показывают нам дорогу к славе, мы следуем за ними! Будьте милостивы к нам, господин главнокомандующий целым войском — ей-богу, даже не смеешь сказать тебе, то есть вам, ты!

Олоцага молчал. Очевидно, он не только был изумлен, но в первую минуту даже смущен блестящим повышением своих друзей. Потом на устах его опять появилась тонкая улыбка светского человека, который все принимает всегда с одинаковым спокойствием и благодушием. Он пробормотал про себя:

— Все это не мешает принять к сведению для будущей карьеры дипломата! Покойной ночи, господа, — прибавил он громче, — как-то вам поспится с новыми титулами герцога и маркиза!

БОЙ БЫКОВ В МАДРИДЕ

Прошло несколько месяцев с тех пор, как герцог Валенсии был внезапно сослан и уступил свое место «красивому генералу» королевы, молодому дону Франциско Серрано.

Нарваэц, не простившись ни с кем, не сказав никому ни слова, уехал из Мадрида в ту же ночь, когда был устранен от должности с таким оскорбительным презрением, и поселился в своем замке, размышляя о неблагодарности монархов и непрочности счастья.

Мария Кристина в первую минуту чрезвычайно изумилась самостоятельному поступку своей коронованной дочери и попробовала возвратить себе прежнюю власть, но Изабелла с этого дня нарочно начала непосредственно совещаться с министрами, и притом с такой решимостью, что королева-мать скоро убедилась в безвозвратной потере своего влияния.

Ей осталось еще одно средство снова завладеть прежним могуществом, и Мария Кристина, избаловавшая в детстве свою дочь и служившая ей дурным примером относительно нравственности, не побоялась употребить даже это отчаянное средство, пока оно не поглотило даже ее и не повлекло всех к погибели.

Главнокомандующий испанской армией всегда должен был жить в самом дворце, где для него был приготовлен целый ряд комнат, убранных с царским великолепием. Здесь-то и поселился теперь Франциско Серрано, герцог де ла Торре.