Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1, стр. 28
Бледный лунный свет лежал на серых и желтых мертвенно тихих скалах и на обширной высохшей степи внизу. Вдруг Олоцага увидел вдалеке черную точку, которая подходила все ближе и ближе. Сердце его застучало от ожидания. Его мучила неизвестность, что это такое было. При слабом свете луны, покрывавшем степь, он скоро разглядел, что это был всадник. С напряженным вниманием глядел Олоцага вниз. Крик радости вырвался у него из груди: он узнал приближавшегося человека.
— Серрано! — прошептал он. — Он ищет следы, он припоминает что-то. Слава Богу, он, кажется, знает дорогу в ущелье, он едет сюда вверх по тропинке. А какую лошадку он загнал до смерти!
— Серрано, Франциско! — вне себя от радости закричал Олоцага и поспешил вниз, навстречу к своему доброму другу, прибывшему с ним в одно место.
СЕРРАНО В ПЕРВОМ СРАЖЕНИИ
— Хвала Пресвятой Деве, что мы с тобой остались целы и невредимы после адской погони! — воскликнул Олоцага и радостная улыбка осветила его тонкое аристократическое лицо. — Однако на что ты похож? Что с тобой сделалось? Ты весь в саже, плащ твой местами обгорел, а лицо так закоптело, что почти не узнаваемо…
— Я приехал из настоящего ада! — отвечал Серрано немного хриплым голосом, крепко пожимая руку своего друга. — А все-таки Жозэ от меня ускользнул, вместе с Энрикой, теперь он потерял всякое право на мое сострадание, и с этого дня не брат мне больше! По всей вероятности, он приехал в Сьерру-де-Сейос с час тому назад, след его доходил до подошвы скал.
Олоцага рассказал свое приключение со шпионом.
— Так постараемся добраться до ущелья, я должен поймать этого разбойника, даже если бы пришлось гнаться за ним по ту сторону Сьерры до самого моря! Я четыре раза, именем королевы, переменил лошадей у поселян и уже почти совсем настиг его, как вдруг он убил одного солдата, отнял у него свежую, хорошую лошадь и ускакал вперед. Он воспользовался этим, чтоб зажечь полуразвалившуюся таможню, через которую идет дорога в Бургос. По обе стороны дороги лежит, как тебе известно, неизмеримое болото, следовательно, мне надобно было скакать под горящие своды таможни, чтоб не делать объезда более восьми миль.
— Мерзавец, — сказал Олоцага, — и ты поехал через огонь?
— Лошадь моя сначала испугалась пламени, и мне сделалось жутко, когда я увидел, что вокруг всего свода трещал огонь, но я хорошенько дал почувствовать шпоры лошади, и она бешено понесла меня в таможню, едва видную сквозь дым и пламя. Я нагнулся, закрыл глаза и рот и поручил свою жизнь Пресвятой Деве! На одну минуту я почувствовал такой жар и дым вокруг себя, что чуть не задохнулся, но при мысли, что могу сгореть заживо, я пришпорил лошадь и был спасен! Мое платье загорелось, но я замял искры. У лошади сгорели хвост и грива, мои волосы и борода тоже пострадали. Позади меня рухнули бревна таможни, так что задержись я еще минуту, и они своей пылающей массой задавили бы меня. Я поскорее поехал дальше по следам и наконец достиг гор, где был обрадован встречей с тобой. Теперь поспешим. Прима ждать не будем!
Оба дворянина королевской гвардии быстро пошли по узкой тропинке, слабо освещенной луной, к ущелью Сьерры-де-Сейос, в котором они надеялись настичь Жозэ.
Вдруг Олоцага, шедший впереди, остановился. Тропинка пересекалась трещиной, которая в верхней своей части была невелика, но потом расширялась в ужасную пропасть, выступы скал были всего в двух футах расстояния, так что без труда можно было перескочить с одного на другой. Олоцага, не долго думая, прыгнул, Серрано за ним. Они вскрикнули: под ногами Франциско покачнулся выступ скалы, висевший над пропастью. Не теряя присутствия духа, он, падая, ухватился за кустарник. Обломок скалы с грохотом покатился в бездну, и Серрано повис в воздухе, судорожно цепляясь руками за камни и корни.
Это была минута такой страшной опасности, что Олоцага побледнел. Он лег на твердую землю, и, собрав все силы, помог своему другу выкарабкаться.
Они оглянулись на широкую расщелину, лежавшую позади их.
— Пойдем скорее, — советовал Олоцага, — чтоб добраться до ущелья, там безопаснее. Чу! Что это такое?.. Как будто человеческий голос!
Серрано прислушался. Действительно, от начала тропинки, по которой они только что взобрались, вторично донесся до них какой-то глухой крик.
— Неужели это Жозэ, — прошептал встревоженный Серрано, — может быть, он идет по опасной дороге, на краю пропасти и тащит за собой Энрику?
Грудь Серрано высоко вздымалась. Олоцага посмотрел на ту часть тропинки, которая была отделена от них расщелиной. Кто мог идти за ними, кто мог окликать их?
— Серрано! Олоцага! — послышалось уже совсем явственно. — Отвечайте! Вы на опасной дороге!
— Боже мой! Да это Прим! Это он зовет нас!
— Прим! — отозвались они.
Через несколько минут Прим, встревоженный и полумертвый от бега, показался на той стороне трещины.
— Куда вы идете, вы погибли! Мерзавцы нарочно заманили вас на непроходимую дорогу к ущелью. Перед вами, да и позади вас открытая бездна!
Серрано и Олоцага в ужасе переглянулись. Если бы Прим подоспел часом раньше, они не были бы в такой ужасной опасности.
— Идите назад, во что бы то ни стало! К ущелью, ведет теперь только одна дорога, мимо деревни Сейос, и по ней сейчас пробирается Жозэ к своему аванпосту. Ради всех святых, спешите! Он уже сзывает карлистов, лагерь их тут же за ущельем, и хочет перерезать нам единственный путь. Тогда нам останется или спрыгнуть сюда в пропасть, или наткнуться на их штыки. Карлистов пятьдесят человек, я видел их лагерь вон с того возвышения!
— Делать нечего, Серрано, — серьезно сказал Олоцага, пожимая руку своего друга, как будто прощаясь с ним на всякий случай, — придется немедленно перепрыгнуть назад, через трещину. Удачный скачок — и мы спасены!
— На волосок ошибемся и… — Серрано не договорил.
— Не смотри вниз и не раздумывай, мой юный друг! Выход только один! — сказал Олоцага с тем спокойствием, которое в минуту опасности всегда оказывало на Франциско благотворное влияние.
— Решайтесь же, уж ночь проходит! — воскликнул Прим.
— Я сейчас! — сказал Серрано и отступил несколько шагов назад, чтобы разбежаться, взлетел над пропастью и упал в объятия Прима!
— Превосходно! Об Олоцаге я не так беспокоюсь: он легче тебя. Уж он приготавливается… Ах, смотри, вот прыгает-то! Хвала Пресвятой Марии! У меня еще волосы дыбом стоят на голове! Идите скорее за мной, я вас выведу на дорогу!
Серрано и Олоцага поспешно шли за своим другом, не имея времени даже поблагодарить его за то, что он их спас. Если б они остались на тропинке, откуда не было никакого выхода, они неизбежно попались бы в руки карлистов, которых вел к ним Жозэ.
Все трое чувствовали себя спокойными и в безопасности с тех пор, как были вместе. Это придало им новые силы.
Вскоре тропинка осталась позади, и они пошли вдоль склона горы, неся за плечами заряженные ружья. Они молчали и торопливо шли к деревни Сейос. Прим чувствовал себя окрыленным — теперь эта ночь была для него праздником. Он шел впереди, а за ним Серрано и Олоцага.
Вскоре они увидели группу низеньких хижин, живописно разбросанных в большой лощине горного хребта и, не заворачивая в деревню, пошли вверх по дороге, ведшей в горы.
— Прежде чем повернуть в ущелье, — сказал вполголоса Прим, — я хотел бы узнать, не ведет ли на нас этот Жозэ карлистов. Только осторожнее, господа, чтоб нас не заметили!
Все трое молча взошли на возвышение, лежавшее под проходом через Сьерры-де-Сейос. Когда голова Прима поднялась выше вершины, он сделал знак своим друзьям, чтобы они не шли дальше.
Серрано и Олоцага взглянули оттуда на окрестности и чуть не вскрикнули от удивления, но Прим, предвидя это, дал им знак молчать. Как раз перед ними между подножием гор и обширным сосновым лесом было раскинуто шесть палаток. Скоро они могли различить внизу людей, а Серрано даже показалось, что он узнал Жозэ, суетливо бегавшего от одной палатки к другой. Вдруг послышался сигнал к выступлению.