Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1, стр. 23

Вдруг чья-то сильная рука отдернула его за воротник от Энрики и сжала горло. С проклятием попробовал он подняться с земли и ударить своего противника, но железные руки не давали ему двинуться. Лежа под ним, он как ни старался, не мог разглядеть его. Его лицо, обыкновенно бледное, побагровело. Неужели это Франциско душил его? Не может быть.

Он увидел, как сверкнул над ним кинжал и напряг все свои силы, чтоб отпарировать руку своего противника. Ему удалось высвободиться из-под него. Если б он провел еще минуту в этом положении, мир был бы избавлен от чудовища. Вне себя от бешенства, с торжествующей улыбкой он глубоко вздохнул, отскочил и увидел перед собой Аццо, взмахнувшего ружьем. Еще момент и Жозэ лежал на земле, получив удар по голове. После того как цыганский князь в глухом лесу собрал остатки своего табора, Аццо, забыв все остальное, отправился искать Энрику.

Наконец он нашел ее почти в объятиях Жозэ и успел спасти несчастную женщину. Аццо мрачно смотрел на распростертого у его ног Жозэ, этого смертельного врага белой женщины.

Лицо его прояснилось, когда его взгляд упал на лежащую Энрику. Как он был счастлив, что его неутомимые поиски увенчались спасением Энрики, которую он уже считал погибшей. Он поднял на руки свою возлюбленную, забыв все горе, пережитое ночью. Страшное выражение мести, только что отражавшееся на его загорелом лице, сменилось выражением нежной заботы и радости. Бережно понес он найденное сокровище сквозь чащу в далекий табор, где старая Цирра, несмотря на все опасности, думала только об Энрике.

Аццо передал белую женщину старой цыганке, поручая ей привести ее в чувство, а сам прислушался к словам отца.

— Оставайтесь тут все до ночи, — говорил раненый в руку старый князь, — для того чтобы мы в священный час могли опустить наших мертвых братьев в неизмеримую глубину озера Гуадарамы, оно недалеко отсюда, всего одна легуа 5.

— Увы! — воскликнули жены павших, печально сидевшие поодаль.

Между тем к тому месту на берегу Мансанареса, где только что Аццо спас белую женщину и где лежал Жозэ, тихонько подкрадывалась Ая. Она увидела, что Аццо одержал верх над похитителем Энрики, а ее унес в новый лагерь. Но она заметила также, со злорадной улыбкой, что Аццо оставил на земле ребенка белой женщины. Грудь ее волновалась от ожидания, возьмет ли он его или нет.

Когда он скрылся с Энрикой между кустами, она боязливо оглянулась кругом и быстро схватила дитя, протягивающее к ней ручки.

Жозэ, обеспамятевший и окровавленный от сильного удара ружьем, зашевелился.

Ая как молния скрылась со своей добычей в чаще, никем не замеченная и не преследуемая. Она крепко прижимала к себе ребенка Энрики и шептала ему на ухо ласковые слова, чтобы он криком своим не выдал ее и не разрушил ее планов, которым случай так благоприятствовал.

Жозэ встал, провел рукой по лбу и вытер кровь. Медленно стал он припоминать случившееся. Голова его еще болела от страшного удара. Он пошел к реке, намочил себе лоб и рану холодной водой. Энрика и ребенок были у него похищены, он теперь это заметил с диким криком бешенства, похищены тем цыганом, которого он пощадил по желанию Аи.

— Черт побери, — пробормотал он, — если б я только не послушал ее, а ткнул этому молодцу кинжал в сердце, обе они были бы наконец в моей власти. Обе, прекрасная Энрика и ее дитя! А все-таки они должны достаться мне, даже если мне придется обыскать весь свет, переплыть моря; они будут моими, даже если бы их защищали войска и герои! Однако, чу! — прошептал Жозэ, возвращаясь с берега и выступая из кустов, — за мной погоня — это те трое из королевской гвардии! Если я попадусь в руки брату, он лишит меня жизни!

Так скорее же в путь, пока не дошло до этого, скорей, скорей! Еще мне, может быть, удастся с помощью моих трех шпионов, которые остались в живых и ждут меня в ущелье, так далеко заманить этих господ, что они попадут в руки нашему аванпосту, тогда дело примет совсем другой оборот — дон Франциско со своими друзьями будет в моей власти!

Жозэ теперь явственнее услышал топот лошадей. Он поспешил к дереву, к которому был привязан его арабский жеребец, отдернул узду и вскочил на него.

В это время Прим, Серрано и Олоцага с одним из слуг, совершив опасный путь, подоспели почти к самому тому месту, где с того берега видели присевшее на земле чудовище. Другой слуга был послан в Мадрид за медицинской помощью для умирающего Доминго. Серрано соскочил с лошади и побежал вдоль берега реки. С лихорадочным волнением искал он взорами Энрику и ее ребенка, а также того страшного человека, что сидел подле нее.

Наконец он достиг того места, где они находились, он узнал это по холму на той стороне, с которого он стрелял, узнал по смятой траве и по раздвинутым ветвям. Но все кругом было пусто. Энрика и ребенок исчезли. Жозэ также скрылся. Франциско напрасно искал их с широко раскрытыми глазами, Жозэ, по всей вероятности, унес их с собой.

Отчаяние овладело душой Франциско. Он дрожал от одной мысли, что, быть может, теперь, в другом месте, Жозэ уже достиг своей цели. Он судорожно закрыл лицо руками.

— О, зачем я не переплыл здесь! — простонал он. — Зачем вы меня удержали? Здесь все пусто, мы приехали слишком поздно!

Прим и Олоцага, которые прискакали с удвоенным желанием поймать Жозэ, потому что узнали от какого-то цыганского бродяги, что этот Жозэ и его люди были шпионы войска карлистов, бормотали сквозь зубы ругательства.

— А все-таки больше ничего нельзя было сделать! — сказала Олоцага.

— Смотрите, видите ли вы всадника, который скачет вон там, внизу, по долине? — вдруг воскликнул Серрано. — Это он, это Жозэ со своей добычей, вот он огибает лес и мчится к равнине, что идет до самой Сьерры. В путь, господа, на коней, догоним его и отнимем у него похищенных! Клянусь вам, что этот изменник не уйдет от меня, хоть бы нам пришлось умереть от погони.

— Мы охотно поедем с тобой за редкой птицей, — воскликнули Олоцага и Прим, вместе с Франциско отправляясь к лошадям, — потому что у этого беглеца, наверное, есть и шпионы, и помощь в засаде.

Они вскочили на своих коней, нетерпеливо бивших копытами о землю, и, в сопровождении слуг, понеслись к открытой долине, которую Жозэ выбрал для своего бегства.

БЫСТРАЯ ПОГОНЯ ЧЕРЕЗ ИСПАНИЮ

Я думаю, ни одна страна на свете не имеет в своих отдельных провинциях такого разнообразного климата, как тот большой полуостров, окруженный двумя морями, где происходит действие нашего рассказа. Еще в прошлом столетии его едва причисляли к Европе и мало посещали, потому что он отделен от Африки только узким проливом, а жители его недоброжелательно смотрели на иностранцев, называя их всех, без разбора Ingleses. Теперь же эта страна образует часть нашего материка, на нее обращены взоры всех народов.

Мало того, что она отделена от соседней Франции заоблачными горами, проходящими через всю Испанию с немногими перерывами, но еще и берега ее, омываемые морем, образуют естественную крепость. Понятно, что при таком географическом положении, обширное это государство преследовало свои собственные цели, было мало доступно чужеземной культуре и недоверчиво смотрело на всякого рода нововведения.

При начале нашего рассказа в Испании еще не было железных дорог, а когда, наконец, по приказанию королевы Изабеллы, были протянуты первые линии в окрестностях Мадрида, фанатические поселяне бесчисленное множество раз портили их, считая бесовскими выдумками. Они то разрушали рельсы, то подкладывали камни и бревна навстречу пыхтевшему чудовищу, а патеры и духовники еще более подстрекали народ. Они боялись, чтобы зарождавшееся просвещение не уменьшило их могущества, которое, как мы увидим впоследствии, еще окружало непроницаемым, ужасным мраком эту обширную прекрасную страну.

Северная часть Испании со своими снежными вершинами и неизмеримыми плоскогорьями имеет большей частью температуру, похожую на климат южной Германии, где зимой не редкость холодные ночи и суровые вьюги. В южных провинциях, наоборот, блестит вечное солнце, улыбается вечно голубое небо и веет ровный, теплый воздух, зреют лимоны и апельсины и растут роскошные пальмы. Смоквы и финики рдеют между зеленью, густые плетни из алоэ окружают пышные сады, где цветут гранаты. Под тенью душистых миндальных деревьев, закутанная в восточное покрывало, живая, пылкая испанка пьет свой любимый шоколад из красивой икары 6 или во время полуденного, тропического зноя, опускает в воду апукарилльосы, чтоб придать ей прохладительность и вкус.