Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1, стр. 141
— Иди за мной! — закричал сторож, который должен был предать цыгана слугам Мутарро. — Твой час пробил!
— И твой тоже, мерзавец! — глухо проговорил Аццо.
Он выскочил из-за двери и как зверь набросился на свою жертву. Тот не успел крикнуть, как узник уже сжимал его шею в своих железных руках. Послышался только горловой, сдавленный стон, а затем после непродолжительной борьбы лицо несчастного побагровело, глаза закатились и он без чувств упал к ногам преступника. Аццо задушил монаха, который сопротивлялся и тоже страшно поранил Аццо, но он в эту минуту не обращал внимания на свои окровавленные, разодранные руки, а поспешно содрал с умирающего его длинную одежду, накинул капюшон, лихорадочно схватил фонарь и ключи и крадучись вышел в коридор. Сторож все еще лежал в предсмертных судорогах. Аццо не обратил на него внимания — он только оглядывался вокруг себя, не зная куда бежать. Ко всему этому все еще звучал похоронный колокол, призывавший его на казнь.
Он вспомнил, что сторож на этот раз пришел справа. Вероятно, там находилась комната пыток, но ему казалось тоже, что и в прошлый раз его водили направо.
А потому он повернул налево и опрометью побежал по темному скользкому проходу. Он только успел загнуть за угол и подняться на несколько ступеней, как послышались голоса подходивших к его келье. Это придало ему еще больше сил, так как преследователи легко могли нагнать его. Он чуть не споткнулся на гладкой лестнице, но, наконец, благополучно добежал до верхнего коридора.
Его сердце сильно билось от волнения, надежды и неизвестности. Он очутился на перекрестке — куда теперь идти? Он остановился, чтобы осветить дорогу, и услышал раздавшийся снизу крик и шум. Сторожа, пришедшие за ним, нашли своего мертвого товарища.
Аццо бросился наобум в первый попавшийся коридор. Но вокруг него были низкие, окованные двери. Он торопливо повернул назад — шум приближался. Задыхаясь, добрался он опять до перекрестка.
В то же самое время он увидел перед собою шагах в двадцати другого сторожа тоже с фонарем в руках — теперь уж он верно погиб!
— Что ты ищешь, брат? — вполголоса спросил подходящий монах.
Аццо ниже опустил капюшон.
— Цыган убежал из кельи — слышишь эти крики? — отвечал он.
— Беги за ним налево к выходу, а я поищу его направо! Он, наверное, не успел еще убежать из монастыря! — заметил привратник и побежал по коридору.
Аццо бросился к указанному выходу. Задыхаясь, добежал он до лестницы, спустился по ней и остановился в высоких, украшенных колоннами комнатах, из которых был выход в сад.
Он уже слышал крики своих преследователей, они шумели на перекрестке, из которого он только что убежал. Они разделились на партии и погнались за ним — еще минута и он погиб!
Отбросив в сторону фонарь, он кинулся к двери, но она была замкнута! Он дрожал от страха — мороз пробежал по его телу — он дернул замок, но дверь не поддавалась — замки Санта Мадре крепки и надежны!
Вдруг снаружи сильно застучали в дверь, у которой стоял растерянный и испуганный Аццо — что если и из сада нагрянут шпионы? Стук в дверь не умолкал, а беглец слышал, как в двух шагах от него с шумом и криком гнались преследователи — еще минута и они схватят его!
Привратник вышел из своего помещения, Аццо хотел наброситься на него и тоже покончить с ним, но все равно он не знал, каким ключом отворить дверь.
Цыган, дрожа всем телом, наклонил голову и подошел к нему. Он зазвенел ключами в знак того, что принадлежит к монастырю. Капюшон прикрывал его бледное, лихорадочно горевшее лицо.
— Что случилось? — бормотал привратник, — внизу воют словно в аду, а здесь колотят так неистово, что не будь дверь обита железом, она давно бы проломилась насквозь!
Опять застучали в дверь — ближе подходили преследователи.
— Отвори — цыган убежал — я погиб, если не поймаю его! — прошептал Аццо.
— Он не мог убежать отсюда! — отвечал привратник, отворяя дверь.
Страшно раздавались удары похоронного колокола. Разъяренные помощники Мутарро уже приближались. Аццо, готовый ринуться в сад, стоял за привратником.
Наконец, заскрипела дверь. Испустив бессознательный крик, Аццо оттолкнул в сторону монаха и бросился в монастырский сад; он в страхе и не сообразил, что ему было невозможно без лестницы перебраться через высокую толстую стену, и если бы он вздумал спрятаться в кустах, то его легко нашли бы с факелами.
В ту самую минуту, как он, радостно вскрикнув, оттолкнул в сторону привратника и бросился в дверь, кто-то схватил и оттащил его в сторону.
Отчаяние овладело им. Он, впрочем, решился поспорить и с этим последним препятствием его свободы, но незнакомец, так сильно стучавший в дверь и державший его теперь, шепнул ему:
— Ты спасен — Летучая петля ожидает тебя! Аццо взглянул на него. Стройный человек, одетый весь в черное платье, в черной маске, стоял перед ним. Цыган, изнемогая от только что перенесенных им страданий и пораженный неожиданным появлением спасителя, чуть не упал у ног предводителя Летучей петли.
— Иди скорее за мной! Нам дорога каждая секунда — слышишь ли?
Грубые лазутчики Санта Мадре, разъяренные убийством сторожа, добрались, наконец, до выхода в сад — они нашли лежавшего еще на полу привратника и бросились на лестницу.
— Ему не уйти отсюда — обыщите все кусты! — закричал кто-то.
Монахи с факелами обыскали весь сад, уже лежавший во мраке. Их проклятиям вторил завывающий похоронный колокол.
Аццо, последовав за предводителем Летучей петли, поспешно направлялся в тени деревьев к калитке, выходившей на улицу Фббурго. Дон Рамиро отомкнул замок. Цыган Аццо глубоко вздохнул — он был спасен!
ПРИДВОРНАЯ ОХОТА
В течение лета 1853 года королеве Испанской приходилось бороться с разного рода трудностями, которые очень озадачивали ее и были ей неприятны, поэтому она с легкостью возложила труды правления на плечи министров, и, воображая, что все идет благополучно, беззаботно предавалась наслаждениям.
Изабелла не находила, подобно своей матери, которая любила рисовать и рисовала очень хорошо, удовольствия в каком-либо искусстве или в изучении какой-либо науки, или в рукоделии. Она была более склонна получать различные удовольствия и вполне наслаждалась тем высоким положением, которое было ей даровано судьбой при рождении. Она не обращала внимания на страсти своих близких родственников: предоставляла королю, своему супругу, любить, охотиться и молиться, сколько ему было угодно; не мешала герцогу Рианцаресу всячески обогащаться, часто незаконными, бессовестными способами, предоставляла своему зятю его картинную галерею. Но зато и никто из них не должен был ей мешать, а предоставить ей право предаваться наслаждениям, что, впрочем, они все и делали.
Приятное известие, полученное Изабеллой в начале этого года из Парижа, о бракосочетании императора Людовика Наполеона 30-го января в церкви (Нотр-Дам) с прекрасной Евгенией Монтихо, испанской донной, которую королева знала и к которой благоволила, все-таки не могло поправить положение в Мадриде: волнение народа нарастало. Изабелла была в высшей степени возмущена этим, как она выражалась, дерзким и несправедливым недовольством толпы, и даже отказалась принять отставку министерства с целью еще раз попытаться строгостью одолеть бурю.
Однако мрачные тучи сгущались над Мадридом, и появлялись все новые признаки приближающегося восстания.
Ввиду всего этого королева должна была решиться, по совету Серрано и Прима, назначить новое министерство. Но и на этот раз она имела несчастье выбрать в июле 1853 года людей не способных исполнить трудную задачу, стоявшую перед ними. Сарториус, возведенный в звание графа Сен-Луи, редактор газеты, был очень талантливый человек, но все-таки не годился в министры-президенты, так как одного ума для этого было недостаточно. Де Молинс, Кастро, маркиз де Герона, Доменек и генерал Блазер были его товарищами. Большинство из них не понимало, что в этот момент государство могли спасти только решительные реформы, обеспечивающие народу справедливые уступки, и это положило бы конец беспорядкам в войске.