Евгения, или Тайны французского двора. Том 1, стр. 92
— Разве его нет дома? — спросил Валентино, делая вид, что ничего не знает о судьбе своего господина.
— Он ушел сегодня вечером и до сих пор не возвращался!
— Только сегодня вечером? Ну, стало быть, можно вздохнуть немного!
— Что вы сказали, мистер Валентино?
— Клянусь всеми святыми, я думал, что он, подобно мне, пропадает уже целую неделю.
— Но где же это вы так долго гостили? — с упреком спросила хозяйка, давно уже искавшая расположения Валентино.
— Это моя тайна, миссис. Вы и представить себе не можете, как было мне хорошо и весело, так весело, что я даже позабыл о возвращении домой!
— Молчите! — проговорила хозяйка недовольным голосом. — Было бы вам хорошо, не явились бы сюда с такой постной физиономией. Признаюсь, вы такой пыльный и грязный, будто не раздевались несколько дней.
— Что ж, может, это и правда! — засмеялся Валентино, довольный тем, что узнал о недавнем уходе своего господина; он тешил себя надеждой, что разговор старухи с герцогом не соответствует действительности. Он был рад, что вырвался на свободу и что мог сообщить своему господину о его Долорес. Но где его найти — эта мысль невольно привела Валентино в смущение.
— Гм… Вы как будто побледнели и похудели за эти дни, мистер Валентино, — с легкой насмешкой произнесла хозяйка.
— Это бывает неизбежным следствием, миссис, каждый раз, когда посидишь в когтях врага.
— Ну да, эти легкомысленные птички и есть ваши главные неприятели; бьюсь об заклад, что это они затащили вас в свое гнездо. Стыдитесь, мистер Валентино! Дон Олимпио уже давно считает вас дурным человеком; что касается меня, то я тоже скоро изменю свое мнение о вас.
— Вы все шутите, миссис, но извините, мне некогда, — поспешно проговорил Валентино, желая прервать этот интимный разговор.
Хозяйка скорчила огорченную физиономию и с упреком посмотрела вслед слуге Олимпио, быстро скрывшемуся в доме.
Он застал там маркиза и Филиппо, которые немало удивились его позднему, неожиданному появлению.
— Валентино, — вскричал Клод де Монтолон, — откуда это вы являетесь к нам ночью?
— Извините, господин маркиз, от герцога Медина!
— Так это вы у него пробыли столько времени?
— Он никак не мог со мной расстаться; почувствовал ко мне необыкновенное влечение именно с той минуты, как я обнаружил местопребывание сеньориты Долорес, — громко смеясь, проговорил Валентино.
— Стало быть, вы разыскали дочь старого смотрителя замка?
— О старике ни слуху ни духу, но молодая сеньорита нашлась. Если бы только мой господин поскорее вернулся! Я подслушал важный разговор, касающийся моего благородного дона, и этот подслушанный во дворце герцога разговор беспокоит и мучает меня; я боюсь за жизнь дона Агуадо!
— Что такое, что ты говоришь? — вскричал встревоженный Филиппо, вскакивая.
— Говорили, что жизнь благородного дона находится в опасности.
— Олимпио в опасности? — прервал его Клод де Монтолон.
— Недаром я просил его не доверять этому таинственному приглашению, — сказал итальянец, глаза которого метали молнии.
— Ты знаешь, друг мой, что приглашение было написано любимой и дорогой ему рукой! Готов биться об заклад, что письмо это написано Евгенией.
— Но если это постыдный обман, ловко расставленная ловушка, — перебил дон Филиппо маркиза.
— Уже второй час, а он все не возвращается! Как вы думаете, что случилось с Олимпио? — спросил Клод, обращаясь к Валентино.
— Я думаю, что если благородный дон не умер, то, наверное, обречен на смерть; подслушанный мною разговор необычайно меня встревожил и заставил поспешно бежать из заточения.
Маркиз не ответил и молча принялся обдумывать что-то.
— Необходимо начать серьезные розыски, — проговорил он наконец. — К несчастью, мы, иностранцы, имеем очень мало прав в Англии.
— Я отправляюсь на Цельзийский мост, — решительно объявил Филиппо. — Следуйте за мной!
IX. ЯДОВИТЫЙ ПОЦЕЛУЙ
Все старания Филиппо, Клода де Монтолона и Валентино напасть на след Олимпио были напрасными. Рано утром, вернувшись домой, они узнали, что дон Агуадо еще не возвращался. Злая судьба, казалось, начала преследовать трех друзей и Валентино, после благополучного возвращения которого домой, как нарочно, исчез, пропал без вести любимый его господин.
Хоть причина долгого отсутствия Олимпио была неизвестна, но сообщение его слуги придало происходящему мрачный характер и неблагоприятно повлияло на настроение друзей. Всем стало ясно, что бедный Олимпио попал в западню, но, как они ни старались определить цель этой ловушки, — все их попытки и догадки были бесплодными.
Вернувшись обратно, они собрались вместе и принялись советоваться, каким образом помочь горю. Решено было прежде всего отыскать графиню. Клод де Монтолон взял на себя это щекотливое поручение, которое на следующий же день, если не вернется Олимпио, намеревался привести в исполнение. Филиппо же должен был, между тем, обратиться за помощью к полиции, хотя с этой стороны надежда на успех была небольшой, что доказывали недавние поиски Валентино. Лондонская полиция в высшей степени неповоротлива, когда дело касается иностранцев, она не сделает для них ни одного лишнего шага без приказа английского начальства. Вообще все англичане скрытны и недоверчивы к иностранцам, и этими же качествами, или недостатками, заражена и их полиция. Она деятельна и расторопна только в интересах государства, на все остальное смотрит равнодушно и с полнейшим пренебрежением.
Открытия, сделанные Филиппо Буонавита и подтвержденные Валентино в присутствии полицейского чиновника, вызвали только безмолвное пожатие плеча со стороны этого полицейского: не было свидетелей и письменных доказательств, а начинать расследование без этого он не брался. Видя полное нежелание чиновника оказать эту ничтожную услугу, Филиппо хотел удалиться, но рассвирепевший Валентино, не помня себя, закричал ему по-испански:
— Клянусь всеми святыми, дон Филиппо, что этот Лондон в миллион раз гаже Мадрида! Чиновники его как будто подавились и не могут произнести ни одного лишнего слова.
— Тише, Валентино, — строго проговорил итальянец, боясь, что кто-нибудь из присутствующих знаком с испанским языком, — вы еще больше навредите нам и испортите все дело. Теперь, стало быть, остается только одно — положиться на собственные силы. Но все еще не теряю надежды разыскать Олимпио, как несколько дней назад не терял надежды увидеться с вами, — прибавил Филиппо, выходя от чиновника в сопровождении Валентино.
Лишь только хотел он выйти на улицу, к подъезду подкатил роскошный экипаж, из которого вышла стройная дама с густой вуалью на лице. Несмотря на то, что был вечер и почти стемнело, леди пристально посмотрела на вышедших ей навстречу — итальянца и Валентино.
В ее экипаже сидел переводчик, которому она отдала на испанском языке приказ удалиться вместе с коляской, пообещав, что пришлет за ней завтра утром. Переводчик, казалось, очень удивился, но тем не менее тотчас же выполнил данный ему приказ, в то время как леди направилась к входу в окружное управление. В подъезде она остановилась и, проводив глазами экипаж, повернулась в сторону удалявшегося Филиппо.
— Это он, — прошептала незнакомка, и долго скрываемое волнение вылилось наружу и заставило ее затрепетать. — Злая судьба бросила его на эту дорогу. Благодарю тебя, Бог мести! Благодарю за то, что ты помог мне найти его! Горе тебе, Филиппо, близок час расплаты — дни твои сочтены! Именем нашего ребенка я поклялась отомстить тебе — и свято сдержу свою клятву. Без молитв, без покаяния ты погибнешь — умрешь от моей руки! Жуана обязана отомстить за отца и мать, должна удовлетворить свою ненависть и затем уже — умереть! Пока не достигнет она своей кровавой цели — не будет ей на земле ни счастья, ни покоя. Я давно уже искала тебя и одно время потеряла надежду найти, но теперь — о, легкое счастье! — сама судьба посылает тебя в мои руки.