Дон Карлос. Том 1, стр. 76

— А суд?

— Ему тоже об этом ничего неизвестно. В это время кто-то постучал.

— Позволь мне открыть, — сказала старуха, — я уверена, что это бывший воспитатель дукечито.

Она вышла и оставила за собой дверь открытой. Тутже в дом вошел прегонеро.

— Подойдите поближе, сеньор Ромеро, — торжественно и вместе с тем дружелюбно проговорила дукеза. — Что вы узнали?

— Уже и Рикардо здесь, это очень кстати, — сказал прегонеро. — Я только что нашел Клементо!

— Дукечито…

— Он играет на арфе, сейчас он на маленькой площади Карбонес и окружен многочисленными слушателями, — подтвердил прегонеро.

— Если хочешь, Рикардо, то отправимся, — обратилась Сара Кондоро к глубоко растроганному гофмейстеру. — Если тебе неловко идти вместе с нами на площадь Карбонес, то следуй за нами на таком расстоянии, чтобы ты мог все видеть и слышать! Да это и лучше, если ты не будешь рядом со мной, потому что Клементо стесняется в выражении своих чувств, он какой-то странный в этом отношении.

— Делайте, как вам угодно, сеньора дукеза, я согласен на все! Вы лучше знаете, как надо!

— Итак, вперед! Сделаем бедного арфиста Клементо сыном герцога, — воскликнула Сара Кондоро и в сопровождении обоих мужчин вышла из дома. Уже наступали сумерки. Она с прегонеро шла впереди, а сзади, на расстоянии нескольких шагов, — Рикардо.

Вскоре они были уже на маленькой грязной площади Карбонес, окруженной серенькими, низкими домишками. Площадь эту назвали угольной, потому что сюда днем в открытых повозках свозится огромное количество угля. В районе этой площади живут преимущественно рабочие, мастеровые, мелкие торговцы и нищие.

Сейчас на краю площади стоял, сгорбившись, молодой человек с серовато-желтой безбородой физиономией, окруженный толпой ребятишек. На вид он казался моложе, чем был на самом деле, ему можно было дать лет двадцать с небольшим, но его вялость заставляла предполагать, что он много старше.

У него была большая старая арфа, на которой не хватало половины струн, но юноша своей беглой игрой так искусно скрывал этот недостаток, что его положительно никто не замечал. На нем была старая испанская шляпа, серый сюртук и панталоны из темного бархата. На груди висела большая ладанка.

Арфист Клементо старательно играл и, казалось, совсем не замечал окружающих слушателей, но время от времени он прерывал игру, чтобы принять от кого-нибудь монету, и прятал ее в карман.

Сара Кондоро подошла к Рикардо.

— Вот дукечито, — прошептала она.

Старый гофмейстер с глубоким умилением сложил руки и остался стоять в стороне.

— Сейчас ты получишь еще одно доказательство, — сказала старуха и подошла к арфисту.

— Эй, Клементо, — воскликнула она, — как поживаешь? Ты хорошо играешь, мой сынок, право, хорошо!

— Матушка Сара! — проговорил арфист, и его застенчивая физиономия несколько оживилась, он перестал играть, закинул арфу на спину и поспешно подошел к дукезе. — Матушка Сара, я давно не видел тебя и не был у тебя с тех пор, как ты меня…

— Родственников не принимают, — прервала его старуха.

— Но я рад, что вижу тебя, матушка!

— Это он… это дукечито, — бормотал Рикардо, полностью убежденный словами Клементо, и последовал за дукезой, прегонеро и арфистом в дом Сары, чтобы принять того, кого с таким трудом наконец разыскал.

IX. Привидение на свадебном пире

Обручение дона Карлоса с принцессой Маргаритой Пармской открыло ему не только новые денежные источники, но и новый круг родных, которые могли оказать ему большую поддержку. Дон Карлос добивался этого союза не ради глубокой сердечной привязанности, но ради личных выгод, и его признание в любви на пиру у графа Фалькони было не более как посредственно разыгранная комедия, потому что все заранее было решено между доном Карлосом и братьями принцессы.

Маргарита была старшей дочерью герцога Фердинанда Карла III, убитого в 1864 году, и принцессы Луизы Бурбонской, сестры графа Шамбора, который тщетно добивался французского престола.

Последним действительным королем, носившим имя Карлоса, был Карл IV, который был принужден к отречению Наполеоном I в 1808 году и одиннадцать лет спустя умер в Риме.

Старшего его сына и наследника, Фердинанда VII, за произвол и жестокость называли человеком с бычьей головой и сердцем тигра. Фердинанд не хотел, чтобы после его смерти престол наследовал младший брат дон Карлос, родившийся в 1788 году, поэтому он отменил в 1830 году введенный его предком Филиппом V закон, по которому только мужская линия могла наследовать престол; сделал он это потому, что сам не имел сыновей, и потому, что хотел оставить корону дочери своей Изабелле.

В 1833 году после смерти Фердинанда дон Карлос объявил себя претендентом на престол, назвавшись Карлом V. Первая карлистская война тянулась до 1839 года, когда генерал Эспартеро вынудил противника Изабеллы оставить Испанию.

Этот дон Карлос умер в Триесте в 1855 году, 10 марта, передав свои притязания на престол старшему сыну Карлосу, родившемуся в 1818 году. Карл VI, как он был назван своими приверженцами, долго жил в Бургосе под именем графа Монтемолин и оттуда бежал в Триест в сентябре 1846 года. Отсюда с братом своим Фердинандом Гортозским он пытался 3 апреля 1860 года свергнуть Изабеллу, королеву Испанскую. Попытка эта кончилась смертью генерала Ортеги и пленением обоих братьев. Они были освобождены с условием полного отказа от притязаний на престол, но, едва увидев себя вне опасности, братья взяли назад свой отказ под самым неблаговидным предлогом. Вскоре после того они оба умерли, а также и жена старшего из них, Каролина Неапольская, сестра Христины, королевы Испанской.

Так как Карл VI умер бездетным, то притязания на престол перешли к его брату дону Жуану, который, в свою очередь, уступил их в 1868 году после изгнания королевы Изабеллы своему старшему сыну, дону Карлосу. Таким образом добрались мы до Карла VII. Этот дон Карлос, родившийся 30 марта 1848 года, и есть тот самый, о котором мы повествуем, тот, который изумил Европу своими притязаниями и своими ужасными действиями. Он, родственник графа Шамбора! И родственник не только через Маргариту Пармскую, но через свою мать, принцессу Беатриче Моденскую, младшую сестру претендента на французский престол.

После этого краткого отступления мы вернемся к нити нашего рассказа. Женитьба дона Карлоса на Маргарите Пармской была так поспешна, что после обручения немедленно произошло венчание. Долго совещались насчет того, где отпраздновать торжество, и решили наконец сыграть свадьбу скромно, в местечке Лескар, близ По, где находился новый замок с собором и могилами Маргариты Валуа, Екатерины Наваррской, Иоанна д'Альберта и других герцогов.

Казалось, что дон Карлос забыл все обещания, данные им графу Кортецилле, и все свое прошлое; он с железным упорством добивался исполнения своих честолюбивых планов. Ради них он жертвовал всем: своим именем, своим словом, своими чувствами, своей честью! Он считал себя ничем не связанным, забыл свое прошлое. Итак, он обвенчался с Маргаритой Пармской, принявшей титул герцогини Мадридской.

За исключением родственников, на венчании в соборе присутствовали граф Фалькони со своей супругой, граф Казертский, младший брат короля Франца II Неапольского, Киралет, министр иностранных дел дона Карлоса со своей супругой, Игнасио Пиана, впоследствии его военный министр, и несколько знатных басков.

Из собора все поехали в замок, где и состоялся роскошный свадебный пир.

Гости сидели за богато убранным столом, образуя громадный круг; бесчисленное количество тостов было провозглашено за Карла VII, короля Испании, и королеву Маргариту. Вино лилось рекой, и необузданное веселье все больше охватывало новобрачных и их гостей.

В просторной и высокой столовой, с галереи которой раздавалась свадебная музыка, все окна были завешены плотными занавесями; таким образом была устроена искусственная ночь, освещаемая множеством ламп и свечей. Сновали слуги, наполняя бокалы и предлагая гостям новые блюда. Между тем в салоне никто не замечал наступления вечера. .