Свет дня, стр. 89
61
Рита спросила:
«Но ведь нельзя сказать, что у нее не было другого выхода?»
Глядя на меня уклончиво и в то же время проницательно, мягко-остро, как будто была разновидностью Марша, Маршем в светло-розовой кофточке, и как будто мой кабинет превратился в полицейский участок. Мой собственный кабинет – но Рита словно бы притащила меня сюда в наручниках и давай допрашивать.
«Кроме как пырнуть его ножом. Отомстить такой местью».
Глядя на меня уклончиво, но с оттенком торжества. Да, Джордж, не рассчитал ты глубину. Но ничего, сейчас ты снова на берегу, на твердом берегу со мной.
Крепкий сладкий чай. Даже не спросила, хочу я или нет. Даже не спросила, можно ли ей подсесть к моему столу со своей чашкой чая. Утро следующего дня. Она кое-что знает о таких утрах. Вспомнила, может быть, свою собственную маленькую месть – или что это там было? Когда я ждал в машине и смотрел на окна дома. Пожелайте мне удачи.
«Нет, Рит, это не месть была».
Мой кабинет в девять утра. Привычный – и совершенно чужой. Я не ложился всю ночь. Такое бывает – профессия. Но чтобы самому попасть под расследование...
А теперь под Ритино.
«Не месть».
«А что же?»
В этот момент все могло выйти наружу. Рите можно признаться, ей все можно рассказать. Своими словами, времени у нас довольно. Но я таращился в чашку с чаем, стискивал ее, словно был в шоковом состоянии. Что, кроме какого-то застарелого, идиотского чувства долга (долга?), вообще привело меня сюда этим утром?
Я поднял глаза. Рита, казалось, готова была на меня наброситься.
Вернулся – и не вернулся, Джордж – и не Джордж. Больше похож на диковинного, непредсказуемого зверя в зоопарке.
Джордж, могла она сказать, ты выглядишь так, что повеситься хочется.
А если бы в тот давний вечер, когда она решительно двинулась по дорожке к дому, все обернулось иначе? Обернулось бедой? А если бы она явилась обратно диким, новым, пылающим существом, держа на весу разведенные руки?
«Не месть? Что же тогда? – вскинулась она. – Несчастный случай? Самозащита?»
Сдержалась, прикусила язык, но я увидел это мысленно – всю картину: Сара на скамье подсудимых, Рита в числе присяжных. Весь суд присяжных – одни Риты. Дело ясное, чего тут думать: закатать суку пожизненно.
Мне кажется, она поняла, что я это вижу. Вдруг посмотрела на меня так, будто меня куда-то уносит. Лицо опять стало мягким – презрительным и мягким в одно и то же время.
Глубину не рассчитал, идиот, и все еще там, барахтается в потоке.
А она и допрашивает, и руку протягивает.
«Если бы хотела отомстить, – спросил я, – разве так себя бы вела? Разве привлекла бы детектива?»
(«Привлекла»!)
«Когда я позвонил из аэропорта, тон у нее был такой... такой...»
Наконец – что-то неподвластное мне в моем голосе. Рита опустила чашку на стол. Этого-то и ждала – как с клиентами, когда поднос наготове. Медсестра Рита.
«...радостный».
Мой кабинет. Ковер цвета овсянки. Контрастные ящики для досье – одни черные, другие сургучно-красные. Всё Ритина работа. Ваза с цветами. На стене фотографии в рамках: Уимблдон столетней давности. Лошадь с повозкой у паба «Роза и корона». Почему это должно хорошо действовать на клиенток – понятия не имею.
Элен зашла однажды, окинула все быстрым взглядом. Думаю, вычислила Риту мгновенно.
Я опомнился, взял себя в руки.
«Так что кто знает, – сказал я. – Кто знает, как это случилось».
Достаточно твердо посмотрел Рите в глаза.
«Кто знает», – повторил я.
Ей впору было фыркнуть. Кто знает? И это говорит детектив? Я – вот кто должен знать, вот кто должен был выяснить. Моя работа. К тому же я, получается, был там, видел весь этот дурдом как он есть.
Конечно же я знал. И Сара знала, что я знал. И я знал, что Сара...
Этаким профессиональным фырком. Но не стала – лишь еле заметно покачала головой. Дурдом. Заплыл, идиот, черт-те куда. Сам не подозревает куда. Как будто я так же обречен, как Боб Нэш, так же заслужил наказание.
Взяла свою чашку.
«Ладно, – впору ей было сказать, – поглядим. Месячишко пройдет – будет видно».
Взяла мою чашку. «Еще чаю?» Голос почти угрожающий. Медсестра Рита. Пациент – намучаешься.
Чашки в руке точно конфискованные.
«Так или иначе, ты, по-моему, не в рабочем состоянии. Поезжай, отдохни, я справлюсь одна».
И все-таки не сдержалась.
«Эта миссис Нэш, я тебе скажу... Та еще паскуда».