Свет дня, стр. 47
30
Я пошел к Дайсону. Комната номер два. Ему полагалось бы мандражировать, но Дайсон не из тех. Лицо каменное. Мягкий камень.
С ним уже сидел дежурный адвокат. Что за фрукт, интересно?
Я сказал: «У нас тут и Кении Миллс».
И бровью не ведет.
«А, мудак этот».
«Да, пришлось его забрать. Дело в том, что он там был. Пришел в магазин сразу после того, как это случилось».
Я не спускал с Дайсона глаз.
«И вы взяли этого мудака».
«Я с ним только что беседовал. Говорит, встретил Дайсона по дороге туда. Говорит, Дайсон шел из магазина Пателя».
И опять на лице ничего. Только что-то переключилось внутри глаз, как будто смотрит теперь не на меня, а на Кении.
«Как он мог меня встретить, если я был у Мика Уоррена и смотрел футбол?»
В квартире Уоррена еще шел обыск. Как будто у него в диване мог быть спрятан окровавленный нож.
Адвокат отреагировал быстро: «Я правильно вас понял? Свидетель дал такие показания? Официально?»
«Да».
Маленькое словечко, но магнитофон записал.
«Мы с клиентом должны посовещаться».
Я вернулся в первую комнату. Иногда, если повезет, ловля может начаться и кончиться в четырех стенах. Но бывает, что пойман оказываешься ты.
Там уже юрист. Мне он не понравился.
Я включил магнитофон.
«Ну что ж, Кении, ты свое дело сделал хорошо...»
Адвокат сказал: «Мистер Миллс хочет изменить свои показания».
Я перевел взгляд на Кении. Кении смотрел на стол. Все-таки больше боится Дайсона, чем меня. Может, и прав.
«Мистер Миллс сообщил мне, что дал эти показания под вашим давлением».
Я посмотрел на юриста. Ах ты сука.
«Они не добровольно были даны. Мистер Миллс заявляет, что вы принудили его к этому запугиваниями и обманом».
И не возразишь. Послушать запись – так и получится.
«Кении...» – сказал я.
Он бросил на меня быстрый взгляд. Храбрый взгляд в своем роде. Храбро-трусливый.
Я и сейчас голову отдам на отсечение. Все так и произошло. С вероятностью девяносто пять процентов. Ручаюсь даже за окровавленный нож, которым Дайсон перед ним помахал.
Как бы то ни было, взглядов лента не фиксирует.
Я не мог ему сказать при адвокате и магнитофоне: он все равно тебе припомнит, Кении.
Нет, не припомнит. Потому что Кении отмажет Дайсона. Вдвоем они будут ржать насчет того, как доконали меня. Кении войдет теперь в кружок больших ребят.
Юрист, думаю, увидел. И детектив-констебль Росс, думаю, тоже. Что я на грани, вот-вот сорвусь. Лента таких вещей тоже не фиксирует.
И все-таки надежда – безнадежная надежда, – что Дайсон как-нибудь даст слабину.
Комнаты для допросов. Запах – как в заразных изоляторах.
Я пошел с Россом во вторую. О чем говорили Дайсон и юрист, пока меня не было? Суть я знал. Легавый блефует – не поддаваться, стоять на своем.
А теперь он даже мог заявить – и заявил, – что стал жертвой незаконных действий полиции.
Но Дайсон никакая не жертва – поверьте видавшему виды детективу-инспектору. Не жертва, а палач из палачей. Побоку все эти душещипательные байки, какими палачей перекрашивают в жертв: трудное детство и так далее и тому подобное. Он пустил Пателю кровь, потому что так хотел. Хотел и сделал.
Он молчал. Заговорил юрист. «Мой клиент не может ничего добавить к сказанному...»
Дайсон глядел на меня, и только. Теперь, когда я это вспоминаю, мне кажется, что он уже тогда там стоял, наверху, стоял и смотрел, как я падаю.
Потом Гиббс, новый суперинтендант, сказал, что ничем не может мне помочь. Никакого прикрытия не будет. Обстоятельства не позволяют. Полицию сейчас костерят все кому не лень. «Злостный нарушитель» – вот как он меня припечатал. Ему тоже понадобилось столкнуть меня вниз. Он не меньше моего хотел упрятать Дайсона, но вместо этого решил столкнуть меня вниз, в глубокую расселину.
Запах полицейских участков – даже в кабинете суперинтенданта. Кому захочется работать в таком месте?
А я надеялся – было, было, – что Патель не выкарабкается.
Юрист говорил. Дайсон глядел на меня. Глядел так, словно и передо мной помахал в проулке этим ножом. Попробуй выхвати, если сможешь. Я опять пошел в первую.
Адвокат Кении сказал: «Мистер Миллс подтверждает свои первоначальные показания».
Пиво и сигареты.
Я сказал: «Подумай еще, Кении».
Он смотрел на стол.
«Мистер Миллс...»
Иной раз говорят: света невзвидел. Да, что-то в этом роде. Что-то на меня нашло. Я видел только свои руки на горле у Кении.
Я набросился на него при свидетелях – при адвокате и Россе, – так что адвокату пришлось вмешаться. На Кении, на невиновного. Не на Дайсона даже.