Возвращение танцмейстера, стр. 14

Он поглядел на свои башмаки. Что-то прилипло к подошве, застряв в резиновой борозде. Наверное, камушек, подумал он. Он потянулся за башмаком.

Но это был не камушек. Это был кусочек головоломки. Он сел и направил свет настольной лампы на свою находку. Кусочек картона размок и был перепачкан землей. Он был уверен, что не наступил на него в доме. Он мог, конечно, валяться и где-то рядом с домом, но интуиция подсказывала ему совершенно другой ответ. Фигурная картонка прилипла к подошве там, где когда-то стояла палатка.

Убийца Герберта Молина какое-то время жил в палатке у озера.

6

Находка взбодрила его. Он встал, присел к столу и начал записывать свои сегодняшние наблюдения. Почему-то он избрал форму письма, хотя сначала никак не мог сообразить, кому оно адресовано. Потом понял – он пишет своему врачу. Она ждет его в Буросе утром 19 ноября. Почему он писал именно ей? Наверное, потому, что кроме нее писать было некому. Или потому, что Елена не поняла бы, о чем он пишет? Он написал на самом верху страницы: «Страхи Герберта Молина» и несколько раз подчеркнул. Потом записал пункт за пунктом все, на что он обратил внимание в доме Молина и на таинственной палаточной стоянке. Закончив писать, он попробовал сделать какие-то выводы. Но у него не было уверенности ни в чем, кроме разве того, что убийство Молина было тщательно спланировано.

Было десять часов. Он, посомневавшись, решил все же позвонить Джузеппе Ларссону и сказать, что завтра он приедет в Эстерсунд. Он открыл телефонный справочник. Ларссонов было множество, но, понятно, только один по имени Джузеппе и к тому же полицейский. Ответила жена. Стефан объяснил, кто он такой. Она дружелюбно сообщила, что Джузеппе в гараже, занимается своим хобби. Пока она ходила за ним, Стефан размышлял, что за хобби у Джузеппе Ларссона. И почему у него самого нет какого-нибудь хобби? Кроме футбола? Ответа на этот вопрос он не нашел. Джузеппе взял трубку.

– Стефан Линдман. Я не слишком поздно звоню?

– Через полчаса я бы уже спал. Где ты?

– В Свеге.

– То есть рядом, – Джузеппе засмеялся, – для нас сто девяносто километров – это рядом. Куда ты попадешь, если отъедешь сто девяносто километров от Буроса?

– Почти что в Мальмё.

– Вот видишь.

– Я собираюсь завтра в Эстерсунд.

– Добро пожаловать. Я буду на работе с самого утра. Полиция находится позади управления малонаселенных районов. Город маленький, найдешь легко. Когда ты хотел подъехать?

– Когда скажешь.

– В одиннадцать? У меня в девять совещание нашей славной маленькой комиссии по расследованию убийств.

– Есть подозреваемые?

– Вообще ничего нет; – весело сказал Джузеппе. – Но мы найдем убийцу. Надеюсь, по крайней мере. Завтра обсудим, нужна ли нам помощь из Стокгольма. Кто-нибудь, кто мог бы помочь составить психологический портрет того, кого мы ищем. Может получиться интересно – мы раньше такими вещами не занимались.

– Они мастера, – сказал Стефан. – Мы иногда пользуемся их помощью.

– Так приезжай к одиннадцати.

Поговорив с Джузеппе, Стефан вышел из номера. Водитель-испытатель в соседней комнате немилосердно храпел. Стефан, стараясь не шуметь, спустился по лестнице. Входная дверь открывалась ключом от номера. В вестибюле темно, дверь в ресторан заперта. Уже пол-одиннадцатого. На улице дул ветер. Он застегнул куртку и пошел по пустынным улицам. Дошел до вокзала – тот был совершенно темным, двери заколочены. Он прочитал объявление – оказывается, поезда через Свег уже не ходят. Внутренняя линия, подумал он. Так, кажется, раньше назывался участок дороги, проходившей через Свег. Рельсы остались, но поезда по ним уже не ходят. Он прошел через парк с качелями и теннисными кортами и оказался у церкви. Дверь была заперта. Напротив школы стояла статуя лесоруба. В свете уличного фонаря Стефан попытался понять, что у него за выражение: лица. Но лицо ничего не выражало. За всю прогулку он не встретил ни души. Он дошел до заправки, где все еще был открыт киоск с сосисками. Съев булку с сосиской, он вернулся в гостиницу. Какое-то время он лежал в постели и смотрел телевизор с выключенным звуком. Из-за тонкой стены по-прежнему доносился храп испытателя.

Заснуть удалось только в полпятого утра. Голова была совершенно пустой.

А в семь Стефан уже встал. Голова гудела.

Ресторан был набит бодрыми водителями. Он сел отдельно. Девушка-администратор снова играла роль официантки.

– Как спалось? – спросила она.

– Спасибо, хорошо, – ответил он. Интересно, поверила она ему?

На подъезде к Эстерсунду пошел дождь. Стефан немного покружил по городу, пока не нашел темное здание с красной вывеской: «Управление малонаселенных районов». Интересно, чем занимается учреждение с таким названием? Облегчает вымирание подведомственных территорий?

Он нашел стоянку за перекрестком, но остался сидеть в машине. До встречи с Джузеппе оставалось еще сорок пять минут. Он откинул сиденье и закрыл глаза. Во мне угнездилась смерть, подумал он. Я должен отнестись к этому серьезно, но я не в состоянии. Смерть не подконтрольна тебе, особенно твоя собственная. Я могу понять, что Герберт Молин мертв – я видел следы его последней битвы за жизнь. А моя собственная смерть? Я даже не могу ее себе представить. Она как тот лось, что перебежал дорогу под Линселлем. Я даже не уверен, был ли он, или мне это только почудилось.

Ровно в одиннадцать он вошел в здание полиции. Дежурная в приемной, к его удивлению, была как две капли воды похожа на дежурную в Буросе. У него промелькнула мысль, не вышло ли какое-то специальное распоряжение шефа шведской полиции, предписывающее всем дежурным всех отделений выглядеть строго определенным образом.

Он представился.

– Джузеппе предупредил, что вы придете, – сказала она и показала на ближайший коридор. – Вторая дверь налево.

Стефан остановился у двери с надписью «Джузеппе Ларссон» и постучал.

Человек, открывший ему, был очень высокого роста и могучего сложения. На лбу у него были крошечные очки для чтения.

– Ты пунктуален, – сказал он, чуть не втащил Стефана в комнату и закрыл дверь.

Стефан сел на стул для посетителей. Кабинет был меблирован так же, как и почти все кабинеты в буросской полиции. Мы не только носим одинаковую форму, подумал он, у нас и кабинеты одинаковые.

Джузеппе сел на стул и сложил руки на животе.

– Ты бывал здесь раньше? – спросил он.

– Никогда. В детстве был в Упсале. Но севернее Упсалы – никогда.

– Упсала! Упсала – это же Южная Швеция. Даже отсюда, из Эстерсунда, еще полстраны до северной границы. Когда-то и до Стокгольма было далеко, но теперь другое дело. Сейчас на самолете за два часа попадешь в любую точку Швеции. За несколько десятилетий Швеция из большой страны превратилась в маленькую.

Стефан показал на большую карту на стене:

– Большая у вас территория?

– Нам хватает. И даже немножко лишнего есть.

– А штат?

Джузеппе задумался:

– Пятеро в Свеге, парочка в Хеде. Плюс по нескольку там и сям, в Фюнесдале, к примеру. Всего, наверное, человек пятнадцать, если никто не в отпуске.

Разговор прервался – в дверь постучали, и она открылась еще до того, как Джузеппе успел среагировать. Человек, стоящий в дверях, был полной противоположностью Джузеппе – маленького роста и очень худой.

– Я подумал, Ниссе стоит послушать, о чем мы говорим, – сказал Джузеппе. – Мы с ним вместе занимаемся этим делом.

Стефан привстал и поздоровался с вошедшим. Тот был очень сдержан и серьезен. Говорил он так тихо, что Стефан с трудом расслышал его фамилию – Рундстрём. Его присутствие повлияло и на Джузеппе – тот выпрямился на стуле, и улыбка исчезла. Стефан понял, что настроение внезапно изменилось.

– Мы думали, нам стоит потолковать, – осторожно сказал Джузеппе. – О том о сем.

Рундстрём, несмотря на то, что в комнате был свободный стул, остался стоять у двери. Он прислонился к косяку и избегал смотреть Стефану в глаза.