Мать-Земля, стр. 56
Два цербера провели шелама и его двух клиентов в крохотную круглую комнатку, где стояли стол и несколько кресел, и закрыли дверь. Рассеянный свет от двух бра подчеркивал спиральные серебристые узоры ковра с Оранжа, выхватывал многочисленные надрывы обоев, трещины в балках и шелуху на потолке.
– Дичь становится все моложе! – прокаркал хриплый голос. Жек всмотрелся в фигуру, возникшую позади стола. Вначале он решил, что это девочка: длинные черные и волнистые волосы обрамляли крохотное лицо и стекали на узенькие плечи. Потом увидел тонкие морщины на лбу, висках, черные полосы кохола на ресницах и понял, что предводителем контрабандистов была крохотная женщина. Она не была уродливой и старой, но вся съежилась, высохла, словно что-то пожирало ее изнутри. Она достала из черного ящика сигарету с красным табаком и прикурила от длинной кедровой спички, чиркнув ею по столу. Ее длинные, покрытые белым лаком ногти походили на когти. Из ее рта и ноздрей вырвалась густая струя оранжевого дыма, и комната тут же погрузилась в плотный туман. Жека поразило, какой объем дыма мог выйти из столь маленького тела.
– У них нет денег, Йема-Та, но я решил, что все же должен привести их, – сказал шелам.
– Они милы, эти ягнятки, – пробормотала женщина, скривившись. – Готова поспорить, что высокий – сиракузянин…
– Из Венисии! – прервал ее Марти, подходя к столу. – Вы знаете Сиракузу?
Женщина хрипло рассмеялась, но ее смех почти тут же превратился в надрывный кашель.
– Красавчик, я сама венисийка!
– Из какой семьи?
– Марс… Мои не стерпели, что я пошла на некоторые… опыты.
– Микростазия?
Женщина сделала несколько затяжек, рассматривая Марти.
– Исходя из моего физического облика, догадаться нетрудно. Вот уже тридцать лет, как я не пила микростазического раствора, но так и не вернула себе изначальный рост. Это пойло еще имеется на Сиракузе?
– Церковь Крейца запретила микростазы, как, впрочем, и мозговые ускорители.
– Жаль! Это был единственный способ общения с богами и дьяволами оккультных миров.
Жек сел на кресло. Он не очень понимал суть разговора, но сообразил, что Марти и странная женщина были уроженцами одного мира, и это его успокоило.
– Вы сохранили… способности микростазического путешествия?
Она рассмеялась во второй раз.
– Милашка, как иначе женщина-крохотуля может контролировать сеть франзийских контрабандистов? К тому же я пользуюсь помощью нескольких верных союзников с других миров. Но не стоит ворошить прошлое. Оно умерло. Поговорим о делах. Куда собираешься отправиться?
– На Мать-Землю. Это возможно?
– Для Йема-Та нет ничего невозможного! – заявил шелам. – Сеть имеет свои пункты даже на окраинах вселенной…
Черные глаза женщины остановились на Жеке, которому показалось, что его пронзили две ледяные иглы. От сморщенного личика, ее темных зрачков, растрескавшихся губ и крохотных рук исходила невероятная энергия.
– Какими деньгами собираешься расплатиться? Два переноса обойдутся в триста тысяч стандартных единиц.
– Шелам сказал вам – денег у нас нет. Но я подпишу расписку…
– Клочок бумаги? Клеточный отпечаток? Все это стоит не больше, чем дерьмо кошкокрыса!
– Я все же Кервалор! – возмутился Марти. – Я рискую своим именем, репутацией семьи.
– Не принимай меня за идиотку, красавчик! Ты – изгнанник, как и я, быть может, раскатта. Чувство чести великих сиракузских семей не распространяется на преступников.
Обеспокоенный Жек вжался в кресло.
– Но поскольку ты мне симпатичен, – продолжила женщина, – могу предложить тебе выход. За твой перелет заплатит малыш.
– Что вы хотите сказать?
Мрачное предчувствие охватило Жека.
– Запросы педофилов постоянно растут. Некоторые клиенты готовы выложить триста тысяч единиц за мальчишку возрастом до десяти лет. Отдаю должное крейцианской Церкви: чем больше запретов она вводит, тем больше процветают мои дела. До этого любители свеженькой плоти сами приезжали за товаром, а теперь, когда крейциане наложили лапу на дерематы и улучшили технику клеточного контроля, скрытность резко возросла в цене… Этот мальчишка меня интересует, Кервалор. Деньги, которые я получу за него, перекроют расходы на твое путешествие. Успокойся, он не будет страдать: перед полетом мы впрыснем ему анестезирующее вещество… Ну а что касается судьбы, которую ему уготовит клиент…
– Микростазы ужали вам и мозги, дама Марс! – выкрикнул Марти.
Он действительно так думал, но демон выбрал как раз это мгновение, чтобы проявиться. Кервалор услышал внутренний голос, предлагавший согласиться на предложение Йемы-Та. Демон спешил попасть на Мать-Землю, его там ждала срочная работа, а участь маленького утгенянина его не волновала… Если Жек есть цена за тайный перенос, продай его! Зачем колебаться? Ты уже убил триста тысяч человек Свободного Города Космоса…
Боже, триста тысяч… Вначале Марти возмутился, но мозг его пронзила острая боль. Его ноги подкосились. Он рухнул в застонавшее кресло.
Жек в ужасе увидел, что лицо его названого старшего брата превратилось в ужасающую гримасничающую маску. В душу анжорца закралось подозрение. Дым скрыл окружающее – стол, кресла, балки, черты женщины и шелама, – беседа обернулась кошмаром.
– Перебрал франзийского вина, красавчик? – ухмыльнулась Йема-Та.
Демон полностью овладел душой Марти, лишил его человеческой сути, застлал память, оборвал эмоциональные связи с Жеком.
– А что доказывает, что вы сдержите слово, дама моя?
Металлические, безличные ноты прорвались в голосе сиракузянина.
– Ничего, – ответила Йема-Та. – Но мы можем скрепить нашу сделку, красавчик: я уже давно не держала в объятиях со-планетянина. Остальные, франзияне и туристы, просто грубияны, а их кожа тверже коры деревьев… Меня возбуждает то, как ты произносишь «дама моя»!
«Почему бы и нет?» – решил демон. Среди людей плотские отношения часто являются платой за услугу, а значит, и распространяются на мораль. Если он сумеет доставить ей наслаждение, она расщедрится и отправит его на Мать-Землю.
Но в момент, когда он открыл рот, чтобы заключить сделку, тишину разорвал вопль, а в коридоре послышался топот ног.
Глава 12
Когда вы обвиняете другого в своих несчастьях, вы работаете на Бесформенного, Когда вы отказываетесь признать в себе преступника, вы работаете на Бесформенного, Когда вы добровольно берете на себя роль жертвы, вы работаете на Бесформенного, Когда вы подчиняете другого своим догмам, вы работаете на Бесформенного, Когда вы запрещаете себе слушать песнь другого, вы работаете на Бесформенного, Когда вы не развиваете свою уникальность, вы работаете на Бесформенного, Каждый раз, отказываясь от своего внутреннего мира, выработаете на Бесформенного…
Оники, сидя на скале, не отрывала взгляда от океана Гижен. Ветер с моря, воздух, вырвавшийся из далеких труб органа, прижал ее волосы к щекам и губам. Круглые сверкающие глаза черных чаек, единственные вспышки света в этом сумрачном мире, вырисовывали арабески над ее головой. На волнах, разбивающихся об опору кораллового щита, вскипала бледная пена.
Все – земля, воздух, вода – кажется на Пзалионе черным. Как и душа Оники. Жизнь словно ушла с этой забытой скалистой полоски, окруженной водами, и укрылась в ее круглеющем день ото дня животе, в постоянно тяжелеющей груди. Ее неведомый принц оставил ей живое воспоминание. Семя его оказалось сильнее тутталовых трав, которые должны были останавливать у сестер созревание овул. Если только это не был экстаз Оники, тот экстаз, который терзает ее в часы бессонницы, внезапно вернувший ей ее женскую суть. В любом случае внутри нее растет маленькое существо и уже начинает толкаться в стенки своего телесного убежища, барабанить в него с непривычной настойчивостью.