Пирамида, стр. 34
— А зачем тебе это? — серьезно спросил Дмитрий.
— Да ведь не одним же только сознанием своей гениальности жить.
— Это на кого намек?
— На некоторых… Не членом-корреспондентом, но замухрыстыми-то кандидатами надо стать?
— Станем, — успокоил его Дмитрий.
Все лето и начало осени они работали, как в добрые студенческие времена, — жадно, с наслаждением, экономя каждую минуту. Дубровину то и дело приходилось сдерживать их — он очень внимательно следил за тем, чтобы они не переутомлялись, и иногда просто приказывал им отдыхать.
Однажды он словно мимоходом заметил:
— Почему вы не познакомите меня со своими девушками?
Ася часто бывала у Дмитрия, но Светлана незадолго перед этим впервые приезжала в Долинск, и Ольф удивился:
— Разве вы видели их?
— Нет, — сказал Дубровин. — Но, разумеется, слышал. В нашем НИИ-хуторе трудно что-нибудь скрыть. И мне хочется посмотреть на них. Вы ничего не имеете против?
— Нет, конечно, — пробормотал Ольф.
— Ну и отлично. Значит, как только они снова появятся у вас, прошу ко мне. И желательно предупредить хотя бы за день.
— Хорошо.
Когда они вчетвером пришли к Дубровину, Дмитрий удивился, увидев его. Обычно Дубровин ходил в темной рубашке, в простеньком костюме и только посмеивался, когда Мария Алексеевна сокрушалась по поводу его затрапезного вида. А сейчас он прямо-таки весь блестел — чисто выбритый, помолодевший, он церемонно поклонился Асе и Светлане:
— Очень рад познакомиться с вами.
И видно было, что он действительно рад.
Сначала девушки держались немного скованно, особенно Светлана, но после того, как Мария Алексеевна увела их на кухню и облачила в передники, они быстро освоились. Дубровин с нескрываемым удовольствием поглядывал на них, а на следующий день сказал:
— Должен сообщить, что ваши девушки нам очень понравились. Особенно жене — она просто в восторге. Насколько я понял, отношения у вас с ними достаточно серьезные. Вы собираетесь жениться?
— Вообще-то да, — смутился Ольф.
— Когда, если не секрет?
Ольф и Дмитрий задумались.
— Можете, конечно, не отвечать, и вообще, если хотите, прекратим этот разговор, — церемонно сказал Дубровин. — Я, разумеется, не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь. Но в ноябре наш институт получает дом. Как холостяки, вы можете рассчитывать, самое большее, только на комнату в общей квартире. А вероятнее всего, вам дадут по комнате в общежитии, несмотря на все обещания Шумилова и мои просьбы. А если вы будете женаты, отдельные квартиры я вам гарантирую, для начала, конечно, однокомнатные. Вы, надеюсь, не очень шокированы этой прозой? — иронически спросил Дубровин.
— Нет, конечно, — сказал Ольф.
— Подумайте об этом.
Когда Ольф сообщил ему, что они намерены в сентябре «сообразить коллективную свадьбу», Дубровин обрадовался:
— Вот и отлично, поздравляю вас. Где вы намерены отметить это событие?
— Еще не знаем.
— Если у вас будет не слишком много народу… и если вы, разумеется, ничего не имеете против, — убийственно вежливым тоном сказал Дубровин, — моя квартира к вашим услугам.
Ольф смешался.
— Как-то неудобно, Алексей Станиславович.
— Неудобно? — как будто не понял его Дубровин. — Почему? И где же вам будет удобнее — в ресторане?
— Да нет, не в этом дело. Вас неудобно стеснять.
— А если я скажу, что нам это доставит удовольствие, вы, надеюсь, поверите мне?
— Поверю, — засмеялся Ольф.
— Тогда будем считать, что мы этот вопрос решили, — улыбнулся Дубровин.
Это была великолепная свадьба — нешумная, уютная. Не было пьяных песен и криков «горько», был тесный кружок любящих друг друга людей. Вечером зашли с поздравлениями Шумилов и Жанна, посидели немного и ушли. Дубровин был какой-то тихий и умиротворенный, даже голос у него изменился, стал мягким и ласковым. Он с трогательной заботливостью ухаживал за Асей и Светланой. Когда они расходились, уже под утро, Дубровин поцеловал им руки, и Светлана вдруг всхлипнула и прижалась к нему, выговорив сквозь слезы:
— Спасибо вам, Алексей Станиславович…
И Ольф впервые увидел, как Дубровин смутился. Поглаживая плечо Светланы, он растерянно говорил:
— Ну что ты, девочка, что ты…
Светлана отстранилась от него и улыбнулась сквозь слезы:
— Ничего, Алексей Станиславович, это я так… Знаете, я ведь не помню своего отца. Вот и подумала, как хорошо было бы, если бы он был похож на вас…
— Ну вот, — расстроился Дубровин и неожиданно сказал: — И хорошо, что ты так подумала, приходи к нам почаще, мы всегда рады тебе.
И с того дня Светлана часто бывала у них, гораздо чаще, чем Ольф.
31
Недели через две Дубровин позвонил им и, как обычно, спросил Дмитрия. Не отвечая на приветствие, он сухо сказал:
— Пожалуйста, прошу ко мне вместе со всем багажом. И побыстрее.
Когда они пришли, Дубровин заперся изнутри, чего никогда раньше не делал, и быстро прошел к столу.
— Садитесь. Вот вам статья, пожалуйста, читайте как можно внимательнее.
Он положил перед ними свежий номер «Physical Review». Пока они читали, Дубровин быстро ходил по кабинету, припадая на больную ногу.
Через несколько минут Ольф выругался, перевернул страницу, чтобы посмотреть фамилии авторов, и сказал:
— Кэннон и Брук… Надо запомнить.
— Не мешай, — досадливо поморщился Дмитрий, а Дубровин на секунду остановился, посмотрел на них и снова забегал по кабинету.
Ольф читал стоя, навалившись на плечо Дмитрия, и возбужденно крутил в руках крышку от чернильного прибора. Дмитрий читал как будто спокойно, но пальцы его сжимали журнал так, словно хотели разорвать его. Он уже понял, что это катастрофа, и оставалось только определить размеры бедствия. Сначала ему показалось, что катастрофа полная, в статье излагались основные выводы их работы. Совпадали даже незначительные детали. И когда он кончил читать, Дубровин забежал вперед и отрывисто спросил:
— Ну?
Дмитрий промолчал и потянулся за сигаретой. Закурив, он снова начал читать.
— Чего ты молчишь? — закричал Ольф.
— Перестань, — резко сказал Дмитрий. — Иди побегай по коридору, успокойся. И не мешай мне. Алексей Станиславович, дайте ему воды.
— Вот гад, — пробормотал Ольф и отошел от него.
А Дмитрий еще раз внимательно просмотрел статью и сказал почти спокойно:
— Да, подсидели нас… Одна треть работы уцелела — не больше.
— И то ладно, — буркнул Дубровин. — Я уж было подумал, что дело совсем плохо. Можешь ты выделить все, что не входит в их работу?
— Конечно.
— Сколько тебе понадобится времени?
— День.
— Тогда давай завтра прямо с утра. И разумеется, все соображения по поводу дальнейших поисков. Идите.
В коридоре Ольф разразился ругательствами. Дмитрий молча слушал его и наконец разозлился:
— Замолчи ты, ей-богу… Лаешься как извозчик. Лучше давай подумаем, что еще можно сделать.
— Ну уж, дудки! — огрызнулся Ольф. — С меня на сегодня хватит. Можешь сам этим заниматься.
И Ольф, круто повернувшись на каблуках, отошел от него. Дмитрий проводил его взглядом и пошел к себе в лабораторию. Ольф так и не появился на работе, и дома его тоже не было. Дмитрий работал, почти не вставая из-за стола, и даже не поднял головы, когда ввалился пьяный Ольф.
Он выставил на стол бутылку водки, кусок колбасы и, не снимая плаща, бухнулся на кровать. Через несколько минут он поднялся, разделся и поставил стаканы на стол. С размаху налил водку в стаканы и пододвинул один Дмитрию:
— Пей.
— Не хочу, — сказал Дмитрий, не глядя на него.
— Да брось ты эти бумажки! — взорвался Ольф. — Не успеешь, что ли?
Дмитрий поднялся, молча собрал бумаги и надел пиджак.
— Куда ты? — угрюмо спросил Ольф, глядя на него исподлобья.
Дмитрий промолчал.
— Ну и черт с тобой, — буркнул Ольф и выпил.
Дмитрий взялся за ручку двери и сказал: