Огонь подобный солнцу, стр. 15

Человек опустился на корточки, высокий тибетец стоял позади. «Бессмертный» был старше, с более узким лицом и глазами, почти скрытыми под черными бровями. Присев, он приподнял подбородок, открывая блестящий шрам на шее шириной с палец, протянувшийся от уха до уха.

– Ты говорил про оружие?

Они провели его по многолюдным раскаленным на солнце улицам к пыльной дороге, по обеим сторонам которой стояли обветшалые хижины. За ними возвышались лишенные всякой растительности холмы с раскинувшимся на них лагерем тибетских беженцев – белыми палатками, присланными Швейцарией и ООН в рамках помощи. Между ними, шныряя под животами привязанных лошадей, играли в войну черноглазые дети с камнями и палками вместо гранат и ружей.

Они долго кружили среди нескончаемых палаток, и он окончательно запутался. Какой-то мальчишка в кепке, украшенной бусинками, орудуя кукри, строгал щепки. Коэн вдруг понял, что он видел его десять минут назад.

– Вы меня уже достаточно запутали, – сказал он «Бессмертному». – Ведите меня к горе.

«Бессмертный» молчал, продолжая идти, наступая мягкими подошвами своих ботинок на общипанные колючие сорняки. Молодой, по пояс голый парень чистил косматого коня, рядом с ним на траве лежал автомат Калашникова. Ощутив внезапную боль внутри, Коэн узнал в нем одного из тибетцев, который был со Стилом на Кали Гандаки. Он поспешил укрыться за высоким тибетцем. «Бессмертный» продолжал невозмутимо вышагивать впереди, его нож с торчащей из футляра костяной рукояткой свободно раскачивался при ходьбе.

Приказав Коэну жестом войти в палатку, «Бессмертный» удалился. В душной палатке пахло жиром и раскаленным на солнце брезентом. Он посмотрел на вход. «Если тот парень с автоматом видел меня, я погиб. Уже ничего не сделаешь. Погиб. Конец. Я погиб. Меня разрежут живьем на кусочки и выбросят воронью. Спокойно. Бежать. Нет, спокойно». Он почувствовал внезапную слабость в теле, покрывшемся холодным потом. Закусив губу, он ждал.

У боковой стены палатки лежала доска, на ней спал ребенок. Мухи буквально гроздьями облепили глаза малыша. Скрестив ноги, Коэн сел на землю. Тибетец, не сводя с него глаз, опустился на корточки спиной к выходу. Коэн хотел было отогнать мух от лица ребенка, но потом раздумал. Вдруг полы палатки резко распахнулись и вошел «Бессмертный», за ним – какой-то старик.

– Это он? – Во взгляде его глаз, похожих на сардониксы, под едва заметными бровями совсем не чувствовалось тепла. Его лицо с крупными редкими зубами было покрыто шрамами. Под каштановой кожей его безволосых рук жгутами выделялись мышцы. Мочку уха оттягивала болтающаяся на ней серьга с камеей.

Коэн снял очки.

– "Бессмертный" сказал тебе...

– "Бессмертный" говорит сам за себя. Что за оружие?

– М-16, кое-какие пистолеты, гранаты.

– Где?

– В двух днях от Катманду.

– Ваше оружие в Индии?

– Почему ты думаешь, что в Индии?

– Где же еще, если в двух днях отсюда?

– Собираются воевать с Пакистаном. – Коэн резко взмахнул рукой; мухи сердито зажужжали над ребенком. – Я пришел заменить Стила.

– Кто это сказал?

– Наш босс.

– Стил на Кали Гандаки.

– Он убит в Катманду.

– Всего три недели назад мы дали американцам за оружие много «вечного снега». Почему нужно больше?

– Сейчас в Америке многие предпочитают дружить с Китаем. Но в нашей стране «вечный снег» ценится все больше, а его проще найти у вас.

Старик о чем-то поговорил с «Бессмертным» по-тибетски.

– Ты, – обратился он затем к Коэну, – принесешь нам что-нибудь из оружия. Мы должны посмотреть. А потом мы поговорим о плате. – Он почесал подбородок. – Много лет американцы привозили нам русское оружие, оно лучше. Почему теперь американское?

Коэн снял очки и протер их рубашкой.

– Когда идет дождь, на жажду не жалуются. Это то, что у нас есть. Старик встал.

– Тогда через два дня.

– Через четыре. Два дня туда, два – обратно.

– Как Стил оказался в Катманду, если он должен быть с нашими людьми на Кали Гандаки?

– Потому что бомба разбилась. Он провалился и был убит.

– Что разбилось?

– Огонь, как солнце.

– Я не знаю такого.

– Бомба, чтобы убить китайцев.

– Я не слышал об этом. – Старик глянул на «Бессмертного», но тот покачал головой. – На Кали Гандаки должно было быть только оружие. Этот огонь вез Стил?

– Хоу. Она разбилась в каньоне под Муктинат. Кому из твоих людей это известно?

– Никому, если об этом не знаю я. Старик опять взглянул на «Бессмертного».

Коэн встал.

– Ты знаешь новый адрес и имя человека, с кем ты теперь будешь иметь дело?

– С кем?

– Покажи мне прежний адрес.

«Бессмертный» вынырнул из палатки. Старик повернулся к Коэну.

– Мы подождем его на улице.

– Я останусь здесь. Лучше не обнаруживать себя. Старик вернулся на свое место.

– Как хочешь. – «Бессмертный» вернулся с клочком бумаги. Старик повернулся к Коэну. – Я не могу показать тебе это без разрешения Стила.

– Теперь Стил уже ничего не может разрешить, а я не могу дать тебе новый адрес, пока ты не покажешь мне прежний.

– Почему?

Коэн счел возможным улыбнуться.

– Как я могу быть уверен, что ты именно тот, с кем следует иметь дело? – Он направился к выходу. – Не увидев прежнего адреса и имени, я не могу дать тебе нового, как и договариваться с тобой насчет оружия. – Он вышел на улицу, обесцвеченный солнцем пыльный воздух показался ему чуть ли не прохладным после душной палатки. Тибетца с «Калашниковым» уже не было. Судя по солнцу, где-то час:

Пол уже мог добраться до Фу Дордже. «Узнав имя и адрес, мы могли бы достать их всех». Старик стоял перед ним.

– У тебя есть бумага?

– Для чего?

– По инструкции я должен дать тебе новый адрес в обмен на тот, что у тебя. – Кивком головы старик показал на рассыпанные по равнине белые палатки. – Китайцы украли земли моего народа. Они убивают наших детей, уничтожают наши дома, поля, храмы. Сжигают наши священные книги. Но они ни за что не победят нас. Мы никогда не сдадимся. – Он улыбнулся. – Было бы неразумно предать нас.

– Если ты боишься, что я это сделаю, нам незачем продолжать разговор.

– Я боюсь доверять кому-либо.

Помедлив, старик протянул Коэну клочок бумаги:

КОХЛЕР ИМПОРТ-ЭКСПОРТ

293 Фултон-стрит Нью-Йорк, штат Нью-Йорк США

Коэн порвал его.

– Я напишу новый. – На бумаге, которую принес высокий тибетец, он написал печатными буквами вымышленный адрес на Аппер Ист Сайд и протянул его старику. – Напиши это на конверте и отправь – к вам придут.

– Но через четыре дня ты вернешься. – Старик сделал знак высокому тибетцу, который достал из своего одеяла кожаный мешочек с гашишем и протянул его Коэну. – Это тебе на дорогу, – он оскалился в улыбке, затем крепко схватил Коэна за локоть. – Тебе известно, как мы поступаем с теми, кто нас предает? – Он ткнул пальцами Коэну под ребра. – Мы разрезаем здесь, залезаем рукой под ребра и сдавливаем бьющееся сердце. Не слишком быстро, немного отпускаем, потом сжимаем опять. Через некоторое время, несколько часов, а может, дней, мы раздавливаем его. Это мучительная смерть.

Коэн улыбнулся.

– От того, кто боится смерти, мало толку.

– Бывает так, что жизнь становится страшнее смерти, – ухмыльнулся старик.

Глава 6

Мухи ползали здесь, по-видимому, уже несколько часов. Некоторые из них увязали в засохшей крови, другие безнаказанно разгуливали по ее запекшейся корке, местами потемневшей почти до черноты. Сирэл лежала, неестественно изогнувшись, в середине комнаты. Ее глаза остекленели, шея была перерезана до окровавленно-белой кости. Позади нее, распластавшись вниз лицом, лежали ее родители, мальчик – под телом матери.

Пошатываясь, он вышел в другую комнату и упал на пол, ощутив на лице тепло еще не потухших углей очага. К горлу подступила тошнота, он попытался подавить ее, попав не в то горло, она душила его. Он сплюнул в очаг.