Красный шторм поднимается, стр. 219
— Мы будем сопротивляться до конца, — произнес полковник КГБ. — Мы продемонстрируем американцам стойкость советских солдат!
— Меня восхищает ваше мужество, товарищ полковник. — Генерал подошел к углу помещения и взял стоявший там автомат. — Берите, вы сами станете для нас примером на передовой.
— Но…
— Лейтенант Гаспоренко, найдите машину с водителем для полковника. Он отправляется на фронт, чтобы продемонстрировать американцам стойкость советского солдата. — Андреев наблюдал за удаляющимся полковником с мрачной радостью. Чекист не решился отказаться от своих слов. После его ухода генерал вызвал к себе начальника связи, чтобы отдать приказ об уничтожении всех радиопередатчиков дальнего действия за исключением двух. Андреев понимал, что сдаваться еще рано. Его солдатам сначала придется заплатить кровью, а ему самому — страдать от каждой пролитой ими капли. Но он знал, что придет момент, когда дальнейшее сопротивление станет бесполезным, и генерал не собирался напрасно жертвовать жизнями своих людей.
Наступило затишье. Вторая атака едва не оказалась успешной. Русские танки шли вперед с безумной храбростью и сумели пробиться на расстояние пятидесяти ярдов, где их устаревшие орудия уничтожили половину американских «абрамсов». Однако эта атака заколебалась на грани успеха и все-таки закончилась неудачей, а третья, начавшаяся в сумерках, уже не была такой отчаянной, и солдаты, участвовавшие в ней, безумно устали и не стремились войти в зону поражения. Макколл слышал позади себя шум другого боя — немецкие части к западу от города отражали очередную атаку.
— Генерал Береговой докладывает, что начата контратака на Альфельд с севера.
Алексеев выслушал это донесение равнодушно. Его последняя козырная карта была бита. Такова причина, по которой это называется азартной игрой, Паша, сказал он себе.
Что предпринять дальше?
В помещении штаба царила тишина. Младшие офицеры, наносившие на карту перемещения своих и вражеских частей, вообще обычно молчали, а теперь даже не смотрели на соседние секторы. Гонка за то, кто быстрее захватит позиции противника, прекратилась.
Слово, о котором ты думаешь, Паша, это мрак поражения. Генерал стоял рядом с начальником оперативного управления.
— Какие у вас предложения, Евгений Ильич? Начальник оперативного управления пожал плечами.
— Нужно продолжать бой. Наши солдаты устали, но и противник устал ничуть не меньше.
— Мы бросаем в бой необстрелянных солдат против опытных ветеранов. Это следует изменить. Мы заберем офицеров, прапорщиков и сержантов из кадровых дивизий, отведенных в тыл, и усилим ими вновь прибывающие дивизии третьей очереди резерва. Таким образом рядом с зелеными резервистами окажутся опытные солдаты, понюхавшие пороха, иначе они пойдут в бой подобно скоту под нож мясника. Далее, мы временно приостановим наступательные операции…
— Товарищ генерал, если мы сделаем это…
— У нас достаточно сил для последнего решительного броска вперед. Этот бросок произойдет в тот момент и на том участке фронта, который выберу я, и эта атака будет тщательно подготовлена. Я прикажу Береговому вывести свои войска из боя с минимальными потерями. Евгений Ильич, вы отправитесь к нему в штаб сегодня вечером — я не могу передать этот приказ по радио. Ему понадобится хороший специалист по оперативным вопросам. Вот ваша задача. — Я даю тебе шанс искупить свою вину, подлый предатель. Воспользуйся этим шансом, потому что он для тебя последний, подумал Алексеев. Еще более важным было то, что теперь осведомитель КГБ устранен из штаба фронта. Начальник оперативного управления вышел, чтобы организовать свою переброску. Алексеев пригласил Сергетова к себе в кабинет.
— Вы снова вылетаете в Москву.
Глава 42 Разрешение конфликта
— Поразительно, каких успехов можно добиться с помощью пары слабых козырных карт…
— Что вы сказали, генерал? — спросил начальник разведывательного управления. Верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе покачал головой, глядя теперь на карту с возродившейся уверенностью. Альфельд сумел устоять, несмотря на натиск с двух флангов, подумал генерал. Немецкие части на западе понесли ужасающие потери, но, хотя противник местами оттеснил их, прорвать оборонительные рубежи ему не удалось. К фронту двигались подкрепления. На марше находилась свежая танковая бригада. Только что прибывшая бронетанковая дивизия наступала на юг, стараясь отрезать русскую дивизию, переброшенную с севера, от частей на Везере. Наиболее далеко продвинувшиеся русские дивизии израсходовали все свои зенитные ракеты, и союзная авиация неумолимо громила их позиции с воздуха.
Материалы воздушной разведки показали, что открытая местность к востоку от Альфельда представляет собой огромное кладбище сожженных танков. В Альфельд тоже перебрасывались подкрепления. Иван будет продолжать атаки, однако теперь небо снова прояснялось и появится возможность оказать обороняющимся поддержку с воздуха. Вся мощь авиации НАТО вступит в действие.
— Иоахим, я считаю, что мы сумели остановить их.
— Ja, герр генерал! Теперь начнем гнать их обратно.
— Отец, генерал Алексеев приказал мне передать, что, по его мнению, мы не сможем победить войска НАТО.
— Ты уверен?
— Да, отец. — Молодой офицер сидел в кабинете министра. — Мы не сумели воспользоваться фактором стратегической внезапности, недооценили воздушную мощь НАТО — словом, допустили слишком много ошибок. Нам не удалось нарушить морские коммуникации НАТО. Если бы не последнее контрнаступление, мы, возможно, сумели бы добиться успеха, но… И все-таки у нас остался последний шанс. Генерал приостановил наступательные операции, готовясь к последнему удару. Для этого…
— Раз все потеряно, какой смысл в этом последнем ударе?
— Если мы сумеем нанести войскам НАТО достаточно серьезные потери, чтобы помешать началу крупного контрнаступления, мы удержим завоеванную территорию и дадим вам — дадим Политбюро — возможность вести переговоры с позиции силы. Даже это нельзя гарантировать, но у генерала нет выбора. Он просит тебя сообщить Политбюро, что необходимо урегулировать вопрос дипломатическими средствами и как можно быстрее, прежде чем НАТО успеет собраться с силами и начать собственное наступление, которое отбросит нас назад.
Министр кивнул. Он повернулся в кресле и в течение нескольких минут смотрел в окно. Сын молча ждал ответа.
— Прежде чем все это произойдет, — произнес наконец министр, — они прикажут арестовать Алексеева. Ты ведь знаешь о судьбе тех военачальников, которых арестовали, правда?
Сыну потребовалось несколько мгновений, чтобы понять смысл этих слов.
— Этого не может быть!
— Прошлой ночью их всех расстреляли, всех семерых, включая бывшего главнокомандующего Западным фронтом.
— Но он был отличным генералом…
— Он не сумел добиться победы, Ваня, — тихо сказал министр. — Государство не прощает поражений, а ведь я ради твоего спасения поддержал Алексеева… — Его голос стих. Теперь у меня нет выбора, подумал старший Сергетов. Я вынужден поддерживать Косова, этого подонка, несмотря на возможные последствия. И рисковать твоей жизнью, Ваня. — Виталий отвезет тебя на дачу. Там ты переоденешься в штатское и будешь ждать меня. Не выходи из дома, и никто не должен видеть тебя.
— Но ведь за тобой наверняка следят!
— Разумеется. — По лицу его отца промелькнула легкая улыбка. — За мной следят офицеры Комитета государственной безопасности из числа личных сотрудников Косова.
— А если он обманет тебя?
— В этом случае мне конец, Ваня, и тебе тоже. Прости меня, я никогда не думал, что такое возможно. Последние недели я очень гордился тобой. — Он встал и обнял сына. — Иди и положись на меня.