Двое из ларца, стр. 25
«А там у него железяка, конечно…» — подумал он, стоя на коленях и глядя вслед мотоциклу, который, заложив на широких, как у автомобиля, и наверняка шипованных шинах крутой вираж, скрылся из виду.
Все происшедшее заняло несколько секунд.
Петр продолжал стоять на коленях, держа пистолет в руках, когда услышал за спи-. ной голос Ирины:
— Что это было? — Она поднялась на ноги и отряхивала пальто. — Я чуть не оглохла…
— Ты как? — Петр убрал оружие в кобуру и встал с земли.
— Даже и не знаю… Я, наверное, должна быть перепугана до смерти, у меня, наверное, штанишки должны быть мокрыми, зубы стучать и поджилки трястись, но ничего этого нет. Чулки вот порвала, смотри, — Приподняв одной рукой полу пальто, Ирина показывала Волкову коленку и машинально продолжала другой рукой стряхивать с себя несуществующую грязь. — А это что? — она указала на две воронкообразные выбоины в стене дома. — Это от пуль? Ты же в другую сторону стрелял… — И все стряхивала и стряхивала с себя одной только ей видимый мусор. — Ты куда?
— Сейчас… — Волков обошел колонну, подошел к месту, откуда стрелял киллер, наклонился и поднял с земли пистолет с длинным глушителем. Осмотрелся.
Судя по всему, его выстрелы, гулко громыхнувшие в подворотне, не произвели на окружающее народонаселение никакого впечатления. Никто не высовывался из форточек, не выскакивал из дверей, чтобы выяснить, что случилось, и, если потребуется, «пресечь на корню». То ли боязно людям, то ли просто наплевать. Не в нас, дескать, пока стреляют, ну и слава Богу…
Но никогда, впрочем, не нужно исключать существования той самой старушки, которой ее гражданский долг повелевает в этот самый момент накручивать телефонный диск, пытаясь дозвониться по «ноль два».
Волков имел право на ношение оружия и, следовательно, находясь при исполнении своего прямого долга телохранителя, просто обязан был шмальнуть из табельного «макара» по злодею, покусившемуся на жизнь и здоровье охраняемого им клиента. Но ведь у нас «закон что дышло». Поди доказывай… Поэтому он, придержав курок, снял злодейский пистолет с боевого взвода, поставил напредохранитель, засунул за пояс. Застегнул куртку и, подойдя к Ирине, все еще находящейся в состоянии шока, достал из кармана «Зиппу», откинул крышку, присел на корточки и, щелкнув зажигалкой, сказал:
— Ириша, иди сюда…
— Что?
— Помоги-ка мне.
— А что нужно?
— Вот смотри, — он поднял с земли и показал ей гильзу, — видишь? Это одна, а вторая куда-то закатилась. Вон там, скорее всего, в углу у двери поищи, а? Держи зажигалку. Да перестань ты отряхиваться, в конце концов.
Ирина взяла в руки горящую, как большая свечка, зажигалку и, наклонившись, стала разглядывать асфальт у себя под ногами.
Волков опять обошел колонну и стал всматриваться в посыпанную песком наледь. Наклонился, поднял одну гильзу и, сделав шаг в сторону, продолжил поиски.
— Петя, — Ирина погасила зажигалку и протянула ему что-то на раскрытой ладони.
— Нашла?
— Я две даже нашла. Только они почему-то разные.
«Ни фига себе! — подумал Волков. — От колонны, что ли, отскочила? Так это ж, выходит, он в упор стрелял…»
— Ну-ка… — он взял у Ирины гильзы и взглянул на них. Одна была коротенькая, от его «Макарова», а вторая — явно «тэтэшная».
«Мать моя женщина! — охнул про себя. — Вот уж действительно Господь оборонил. Впору свечку ставить».
— Давай-ка, — Петр открыл дверь парадной, — пошли быстрей. Нечего тут отсвечивать.
Глава 23
Дома Ирина, не раздеваясь, прошла в гостиную, включила светильник и, сев на диван, стала разглядывать разбитую коленку.
— Ну вот, теперь недели две — только в брюках.
— Где у тебя коньяк? — Волков вынул из-за пояса и положил на стол ТТ с навинченным глушителем.
— Там, на кухне, в шкафчике. Петр сходил на кухню и вернулся с початой бутылкой и двумя бокалами. Наполнил один до половины, а другой — до краев.
— Выпей, — протянул Ирине тот, где поменьше.
— Нет, что ты, это много!
— Ириша, выпей, пожалуйста.
— Я не смогу так, там, в холодильнике, шоколадка.
Петр принес половину плитки пористого шоколада. Развернул и, положив обертку на стол рядом с пистолетом, наломал шоколад кусками.
— Держи, — протянул один из них Ирине. — Выпей.
— Да я совершенно спокойна.
— Вот и выпей.
— Ну, если ты настаиваешь… — Она сделала глоток.
— Нет-нет. Ты все выпей, за один раз.
— Я же умру. Хотя бы за два раза можно?
— Хорошо, выпей за два.
Она сделала три больших глотка, зажмурилась и откусила кусочек шоколада. Петр выпил коньяк залпом.
— Он из этого в нас, да? — Ирина встала с дивана, подошла к столу, поставила бокал и потянулась к пистолету.
— Эй-эй! Только без рук.
— Но он же на этом… на предохранителе, наверное, да?
— Дай-ка от греха. — Волков взял ТТ, вынул магазин, положил на стол. Потом передернул затвор и поймал вылетевший патрон на лету. — На, теперь разглядывай.
— А как же тут… отпечатки?
— Нету там никаких отпечатков, кроме моих. А теперь и твоих. Он в перчатках был.
— А разве не жалко выбрасывать?
— Да он вообще одноразовый. — Петр взял со стола обойму, дослал в нее патрон и положил в карман.
— Как это?
— Китайский. Немного пострелял, и он плеваться начинает. А то и клинит.
— Какой глушитель громадный…
— Иначе грохочет здорово.
— Громче, чем твой?
— Ну, нам-то таиться нечего. А вообще громче.
— Надо же, — Ирина разглядывала большой пистолет, — одноразовый. Как презерватив. А поди ж ты — бум! — и нет ничего, — она осторожно положила его на стол.
Волков плеснул себе еще немного коньяку.
— Допивай, — кивнул на ее бокал.
— Да, — она взяла коньяк. — Бум! И все кончилось. Вообще все…
Петр сходил в спальню и принес плед.
— Хочешь, приляг здесь, на диване.
— Нет, все нормально, — Ирина сняла пальто, повесила его на спинку стула, сняла сапоги и забралась с ногами на диван. Петр укрыл ее ноги пледом.
— С днем рождения, — подняла она бокал.
— Да уж…
Ирина допила до дна, отдала Волкову бокал и закуталась в плед.
— Господи, — она смотрела куда-то прямо перед собой. — Неужели так просто? Бум! И все…
Петр сел рядом, обнял за плечи и почувствовал, что все ее тело сотрясается от крупной дрожи, даже зубы явственно стучат.
— Ну-ну, малыш, успокойся. Все хорошо. Мы сейчас коньяк допьем и пойдем ужинать.
Ирина вскинула на него глаза, полные ужаса.
— С ума сошел?.. Нет! — она отрицательно замотала головой. — Да я на улицу вообще никогда в жизни больше не выйду. Нет, нет! И тебя не отпущу!
— Тихо, тихо, успокойся. Снаряд в одну воронку дважды не попадает. То есть воронки в первый раз и нету никакой, он падает, а потом уже нет. То есть падает, но уже не туда. Понятно излагаю?
— А мы в воронке?
— А как же?! А где?
— Да ну тебя, — улыбнулась Ирина. — Налей-ка лучше. Мне понравилось хлебать ведрами. И все равно я никуда не пойду. Коленка болит. И у нас все есть: там еще одна бутылка, целая — это раз, а еще еда в холодильнике. Закроем дверь на цепочку, и к нам никто и не залезет. И вообще — у нас теперь целых два пистолета, отобьемся. Ты мне покажешь, как стрелять? И разденешься, в конце концов? Ходит тут, как на вокзале. Иди сюда, я тебя поцелую… Война все спишет.
Уже под утро, когда Ирина наконец заснула, свернувшись калачиком, Петр осторожно выбрался из постели, прошел на кухню, плеснул себе немножко выпивки, сел на табурет, закурил сигарету и задумался.
«Если это Шамиль, — рассуждал он, —. то уж больно быстро. А с другой стороны — чего тянуть? Не случайно же он так лицом помертвел, когда я про контракт заикнулся. Значит — что? Убираем Ирину, которая сыскаря наняла, который, в свою очередь, уж больно настырный, и — полная тишина. Вся эта история со стариком, похоже, только ее и волнует. Виктор в ней копаться не будет.