Спецназ против террора, стр. 47
В 4.25 личный состав группы выдвинулся на позиции для выполнения поставленной задачи.
В 4.50 началась операция.
Рассказывает В. Денисов:
— После того, как прозвучал приказ о штурме, мы уже не рассуждали. Единственная цель была у ребят — как можно меньше потерь среди заложников. Хотя каждый профессионал понимал — их не избежать.
Так оно и вышло. Но по нашей вине не погиб ни один заложник. Готов это доказать перед любым судом.
Сразу хочу обратить внимание на одно обстоятельство, которое почему-то ускользает из поля зрения пишущих. До штурма Басаев расстрелял пятерых заложников. Это потому, что ему вовремя не предоставили корреспондентов. Сколько убито милиционеров, летчиков? А как известно, у руководителя операции есть право — если опасность угрожает заложникам, немедля отдавать приказ на проведение операции.
Так что если посмотреть с другой стороны — там убивают людей, а Ерин должен терпеливо ждать? Чего? Пока Басаев методично будет расстреливать заложников? Или, может, десяток-другой жертв маловато? Надо ждать, пока он прикончит пятьсот, тысячу… Странные рассуждения, не правда ли?
Правда. Я вспоминаю текст тележурналиста за кадром, а в кадре — убийца Басаев. Он медленно растягивает слова и говорит, что больше не убивает заложников. И комментатор вторит террористу: действительно, он не убивает. Он расстрелял только пятерых, да милиционеров, да летчиков.
Да еще несколько человек, добавляет сам Басаев, приблудились, мол, шпионы под видом пьяных. А больше никого.
Про большее мы уже знаем сами: зверски убитые бабушки на рынке, девушки прямо на улице, мужчины в своих домах. Чего же еще ждать от террористов?
Нет, выходит, надо было ждать.
Рассказывает В. Денисов:
— На совести террористов более 130 жизней. О чем еще можно говорить? Где он был, наш правозащитник, 14-го, 15-го? Почему не приехал на переговоры? Ан нет. Легко после драки кулаками махать да обвинять.
Кстати говоря, когда заложники кричат о «конфетках чеченцев», их понять можно. Ведь кажется, всякая пуля оттуда летит в тебя. А ты мирный обыватель, ты хочешь жить. Ну мало ли кого вывели чеченцы… Мало ли, прошел слушок — убили, изнасиловали. Меня-то не убили, а ребенку еще и конфетку сунули.
Так вот, психология заложников понятна, но прессе-то зачем повторять, возводить в канон рассуждения психически надломленных людей.
Да будет известно всем: террористы разделили заложников надвое. Одних они и вправду не трогали и даже детей конфетками потчевали. Других пытали, убивали, насиловали…
Стоп! Знаю, найдутся люди, которые скажут, тут «Альфа» — организация заинтересованная и потому предвзятая.
Ну что ж, прервем пока сотрудника группы «А» и приведем слова самих заложников. Эти слова они мне лично не шептали на ухо. Их признания публиковались в центральных газетах.
Юрий Арзуманов, 41 год:
— Подходим к хирургии. Думаю, где же они хотят нас стрелять? Вот уже порог хирургического отделения. Стали по кучкам делить. По кучкам разделили… В этот момент их старший кричит:
— Есть милиционеры и военные? Доставайте документы.
Смотрю, один военный вышел, потом милиционер в форме и еще один без формы. Трое их было. Отдельно поставили. Мы как зашли, больше их не видели.
Провели нас на второй этаж, а там один из чеченов, хромой, узкоглазый, с костылем, самый вредный он был — мужиков загнал в одну комнату, на которой написано «Диетическое питание». Комнатка — пять на четыре. В этой комнате было сто тринадцать человек.
Уже можно понять, в какую «кучку» попал Юрий Арзуманов. К счастью, не вместе с летчиками и милиционерами, но, к несчастью, и не в ту, где кормили конфетками.
Что же было дальше? Рассказывает сам заложник:
«На вторые сутки, когда стрельба началась, они начали звереть. Хромой орал: если хоть на метр отойдешь, убью. И по пять-десять человек в окна выставляли, чтоб кричали.
Когда у меня уже не было сил кричать, этот хромой ударил меня прикладом в ухо. Я только увидел, что бьет, и потерял от удара сознание.
Во время штурма хромой нас поставил на расстрел, лицом к стенке. Всех, кто был в коридоре».
А вот совсем иные впечатления. Судя по всему, заложник из другой «кучки».
Николай Бригида, 68 лет:
— В воскресенье после обеда у нас концерт был. Чечены принесли гитару, и один сел на площадке, начал играть и петь песни Высоцкого. И голос похожий был. А потом лезгинку как начали выбивать! Воскресенье, понедельник все концерты давали.
А вот у буденновской бабушки, мимо дома которой проходили террористы, получился иной концерт, смертный.
Нурик, армянин, 24 года:
— Если кто из окон выглядывал, боевики прикладами стекла ломали, стреляли туда. Одна бабушка выглянула, ей рукой показали: давай, мол, иди сюда. Она показывает, нет, не выйду. Снайпер ее сразу убил, в голову.
Нурик был в числе тех, кто видел, как зверски убивали летчиков. Вот что он рассказал:
«А что касается расстрела военных… На моих глазах троих летчиков и двух милиционеров расстреляли. Их потом на носилках в морг, кажется, унесли. Их рядом так поставили и… Да какое там в голову! В голову, ноги, тело — очередями автоматов сплошное решето сделали. Их сразу человек по семь-восемь становилось, у каждого в магазине по сорок пять патронов, и они еще сорок шестой в затвор вставляли. И вот этот магазин полностью по людям…
На расстрелянных, я видел, рубашки как решето были. Бандиты боялись, сидели за дверями, а гражданские носили».
Заложнику Михаилу повезло больше, его не мучили, не били прикладами в ухо, он не стоял под дулом автомата и даже не видел расстрела со стороны. И у него иные чувства.
«Относились чечены к нам просто. Заложник? Сидишь и сиди. В туалет — по одному.
Приносили шоколадки, конфеты женщинам. Простить бандитов нельзя за то, что они женщинами прикрывались. Но я их понимаю».
Видите, он их понимает. А вот 15-летняя Инна Кисленко, на глазах у которой умерла девочка, вряд ли поймет террористов.
«Утром они стали собираться, радостные такие, маски перед отъездом свои понадевали. А девушка их, Раиса, вообще плакать стала, мол, нам не хочется вас покидать, вы такие хорошие, мы тоже хотим мира… А там в полу, в каждой выемке кровь…»
Что тут еще добавлять? Для всех, кто наивно верует в «шоколадные конфетки террористов» и их разговоры о мире, пусть повторяют слова Инны Кисленко — «там в полу, в каждой выемке кровь…». Сильнее не скажешь. Это и есть истинный оскал террора.
КАК ОТПУСТИЛИ ТЕРРОРИСТОВ
22 июня 1995 года в Москве хоронили трех бойцов группы «А» — Владимира Соловова, Дмитрия Рябинкина и Дмитрия Бурляева. Хоронили тихо, без особых почестей. Героев посмертно не дали, хотя они настоящие герои. Телевидение показало короткий сюжет с похорон, на том все и затихло.
А мне почему-то вспомнилась Москва четырехлетней давности. Наплыв народа. Первые лица государства открывают траурный митинг. Столица склоняет знамена. Портреты в черных рамках на первых полосах газет. Телеочерки на телевидении. Трое погибших за демократию. Вне всякого сомнения, те парни шли на БМП с благими намерениями. Хотя БМП шли совсем в другую сторону. Так какой же подвиг совершили они?
Размышляя над этими фактами из нашей жизни, вспоминаю слова без сомнения великого писателя и демократа Владимира Максимова, сказанные им на исходе 1992 года:
«Мы находимся в состоянии общественной шизофрении». К этому могу лишь добавить, что болезнь крайне запущена.
Дабы подтвердить максимовский диагноз, расскажу о подвиге троих альфовцев во время штурма больницы. Ну а выводы, надеюсь, читатель сделает сам.