Змеиное проклятье, стр. 26

Ручейки зверьков стекались к упавшему грузовику и исчезали под ним. Затем по окрестностям пронесся глубокий стон металла и грузовик, все еще лежа на боку…поднялся. Теперь он висел в сантиметрах двадцати на липкой дорожной грязью. Было видно как легион монстров копошится под ним, удерживая на тысячах спинах многотонную массу машины. Верхние ряды зверьков, не выдержав давления лопались, и растекались по нижним собратьям, но им на смену из леса вытекали еще десятки и сотни тварей. Грузовик повисел на единой лесной массе, но затем, не торопясь, поплыл к обрыву, медленно покачиваясь. Цепочка мертвых зверьков оставалась за ним. Смешиваясь с трупами мелочи с которой воевал водитель.

Грузовик дополз до близкого обрыва, а затем качнувшись еще раз, прыгнул вниз. Тяжело перевернулся в воздухе, блеснуло на миг ветровое стекло, а затем тяжелая масса рухнула в темную воду. Где-то там в глубине лежал и первый грузовик. Синяя кабина еще некоторое время выглядывала из воды, словно некое речное животное, выставило ноздри подышать. Затем мутные воды Волги поглотили машину.

Оставшийся грузовик кто-то утащил в лес. С жутким скрежетом, и качаясь из стороны в сторону машина задом исчезла в ветвях. Видимо тащили ее сами деревья, или что-то похожее на них.

Штук пятьдесят зверьков выметнулись на поле битвы и торопливо стали собирать своих павших собратьев, и уносить их в пасти, то в лес, то в реку. Чудесным образом исчезла кровь, обильно оросившая Черепиховский въезд, исчезла даже грязь, с которой эта кровь смешалась, придав жидкой земле розоватый оттенок.

Пятнадцать минут спустя ничто уже не указывало что здесь когда то находились аж три грузовика с людьми. Пошел легкий холодный дождик и место выглядело пустынным. Но кордон был, его было видно в телах снующих под дождем, по-прежнему прячущихся в темных закоулках.

Черепихово было в окружении.

Тридцать минут спустя, после уничтожения грузовиков спасателей отчаявшиеся жители Черепихово предприняли яростный штурм кордона со своей стороны. Теперь у всех были ружья и бой случился не шуточный. Въезд заполнился грохотом выстрелов, тяжелым пороховым дымом. Обезумевшие селяне палили направо и налево, топтали тварей ногами, били прикладами. Монстры десятками падали под выстрелами, часть была раздавлена, и разорвана руками. Над обрывом раздавались проклятья и звериные визги.

Поначалу отряд селян неукротимо прорывался вперед, а затем начал подобно грузовику замедляться, захлестнутый волной все прибывающих отовсюду монстров. Люди вламывались в волны чудовищ, воевали со всей яростью, ничем пожалуй не уступая покойному шоферу грузовика, но их все-таки захлестнуло, и повалило морем зверей.

Черепиховцам пришлось отойти, а затем и вовсе бежать, на ходу отстреливаясь из ружей. Во время бега почти у всех закончились патроны и они отбивались чем могли.

Потеряв не менее трети бойцов селяне вернулись на исходные позиции. Еще раз забравшись на крышу они увидели, что место, где только что все было усеяно трупами павших зверьком, снова чудесным образом опустело и видно лишь грязную грунтовку, да лес неподалеку. С этого момента Черепиховцы опустили руки и отправились в местный бар, где погрузились в пьяный ступор, в котором и находились к моменту приезда Сереги.

Ночью снова начался шабаш. Люди не спали, отстреливались в окна, орали в ответ на вой окружавших тварей. Тем кто, спал, снился голем. А где-то в три утра он собственной нематериальной персоной прошелся наискось, через все жилые дома, вызвав немалый переполох и массу потраченных патронов, которые испуганные жители выпалили в пришельца. Причем один из селян попал в собственного соседа, что находился за големом.

Селянину Никонову этой ночью тоже сильно не повезло. Около двух, он, с еще тремя соседями держал оборону дома от тварей, как неожиданно шум возле дома стих. Недоумевающие жители осторожно выглянули в окно и узрели на фоне освещенного луной неба исполинскую лохматую фигуру в голове которой жутко светились два зеленых глаза. Это был огромный медведь шатун, и луна серебрилась на его гладкой шерсти. Чудовищный зверь поднялся на задние лапы, громогласно заревел, на все село и ломанулся в стену дома.

К несчастью стены дома Никонова оказались не слишком прочны, и с третьей попытки медведь разломал бревенчатый заслон и вломился в комнату, к остолбеневшим селянам. Он двигался стремительно и успел подмять под двоих соседей Никонова, когда тот выпалил из тяжелого дробовика пулями. Обе пули попали медведю в голову, но он рванулся и задрал последнего селянина, прежде, чем сдох в страшных мучениях сам.

Луна зашла за тучу.

На утро, почти перед рассветом, к селянину Колосьеву, вломилось в дверь непонятое чудище. В предрассветном сумраке жилец разглядел человека огромного роста, агрессивно взмахивающего, похожими на лопаты руками. Колосьев испуганно выстрелил, заряд отразился от пришельца и попал в лоб Колосьеву, убив того на месте. Пришедшие днем селяне с удивлением увидели в доме Колосьева гранитную статую основателя Черепихово, сотника Сивера, стоящую неподвижно над трупом селянина. Некоторые усмотрели на неподвижном лице статуи легкую усмешку, но никто не мог сказать была ли она наверняка.

Днем в баре произошло событие. Селянин Гриднев, до этого спокойно сидевший за столиком с друзьями, вдруг прямо у них на глазах, обратился в деревянную колоду, с приставшими к ней остатками гнилой коры, на которой было грубо вырезано лицо и написано его имя. А сам Гридней стоял в это врем в дверях бара и изумленно лупал глазами, на деревянный обрубок. В дальнейшем такие перевертыши приходили еще к нескольким селянам, но зла вроде не причиняли, и на низ престали обращать внимание.

И понеслись дни за днями. Ночью были шабаши, и неизменный голем по утро, днем посиделки в барах, кто-то опять становился змеей. Ставни домов были закрыты, народ ходил с ружьями и шарахался от любого слабенького звука.

И к моменту появления, неизвестно как проехавшего через кордон Сергея деревня Черепихово переживало тяжелейшую стадию своей блокады.

7.

– Вот так, – произнес Щербинский спокойно, – теперь ты понимаешь, куда вляпался.

Лапников грустно кивнул, он уже это слышал. Солнышко падало в ока, крошечные песчинки вились в воздухе, играли, переливались, а в окна рвалась мощная здоровая зелень середины лета. Как-то не вязался этот денек с рассказом селянина. Но Сергей знал, что за днем придет ночь.

– Хочешь сказать, – произнес Серега, – что ты принял меня, за эту деревянную чурку с именем.

– Именно за нее и принял. Ты вообще был похож на перевертыша. Только вот у них обязательно бывает оригинал, а еще одного тебя мы не видели.

– Делааа. – Протянул Сергей глядя на елозящую под столом собаку. – Так влипнуть надо еще суметь. Великая участь однако.

– Так влипли, – с кривой усмешкой пояснил Лапников, – во всем мире только сорок восемь человек, и все они находятся в этой психованной деревне.

Серега, медленно переваривая рассказанное (что после ночных событий было не так уж трудно) устремил взгляд на стойку, под которой грудой лежали ружья, некоторые до сих пор с ценниками. Словно схватили в магазине и стрелять. Трое понурых типов, сидевших в уголке, неожиданно заволновались, заворочались. Один их них, сидевший близко к стене вскочил, изумленно оглядывая свои руки, и попятился от остальных. Он безумно вращал глазами, а затем распахнул челюсти и заорал. Лицо и руки были в чешуйках, которые тихо осыпались на пол при резких движениях.

Двое других тоже поднялись, лица их были каменными и мрачными и боком стали заходить на змеистого. Тот пятился от них, заорал оглядываясь, но остальные отвлеченно смотрели на него, ожидая развязки.

Прижавшись к стене селянин обрел неожиданно дар речи и сдавленно запричитал.

– Нет, вы что, не надо, это пройдет, это не то…не то…