Звездочки в траве, стр. 45
Однако, заметив, что по лбу у волшебника струится пот, вернулся, вынул из-за пояса флягу с водой и приложил к губам эльфа.
– Мы с тобой ещё как-нибудь встретимся, Игуш, – пообещал Уморт, отхлебнув из фляги.
– После того как отзвучит твоя последняя мелодия, Уморт, – охотно, – кивнул тот.
Чёрные глаза с ненавистью провожали кобольда.
– Не надейся особенно, что всё у вас теперь пойдёт гладко! – крикнул Уморт вслед. – Я ещё вчера послал по следу Тома стаю моих лучших коршунов! А повсюду в лесах тролли ищут гнома с эльфиной!
…В лесу было тихо-тихо, только где-то в чаще куковала кукушка. Солнце опустилось за ели и теперь светило связанному волшебнику прямо в глаза. Уморт зажмурился, отвернул голову и глубоко задумался…
3. Тоурри
Путешествие начиналось приятно. Весь день пригревало солнышко. Ни ветерка, ни облачка. Под ногами, куда ни кинь взгляд, простирался густой лес, с высоты соколиного полёта казавшийся сплошным зелёным ковром.
Но птице тоже нужно отдыхать. Пролетев порядочное расстояние, сокол опустился на лесную полянку.
На привале дети ближе познакомились со своим новым зеленоглазым товарищем. Покинув мрачные Умортовы владения, мурр как будто стряхнул с себя весь груз тяготивших его забот. Тоурри оказался милым и обаятельным спутником. Беззаботное настроение никогда не сходило с его чела, что было характерной чертой всякого мурра. Он, правда, не обладал практичностью гнома в умении, например, быстро построить шалаш из веток и листьев, или способностью кобольда из ничего приготовить поесть, но зато в глазах его никогда не угасали весёлые искорки.
Мурр просто очаровал Тома с Катариной, когда, подкрепившись сладкой кушуньей и сыто растянувшись на траве, начал показывать смешные фокусы.
Сухой сучок в его руках вдруг по-червячьи скорчился, прокашлялся и деловито пополз вверх по травинке.
А дорожные мешки затеяли спор – кто толще и важнее. Да так смешно выпячивали животы, что дети, глядя на них, давились со смеху.
Дорожный мешок Катарины оказался самым худым. Но он не растерялся: вытащил из кармашка красную ленточку и кокетливо нацепил её себе на ремешок.
– Зато я – самый симпатичный! – гордо провозгласил он голосом Катарины, взобравшись на шляпку гриба.
Катарина покраснела.
Посмеиваясь, мурр продолжил представление. Руки в "белых перчатках" проделывали чудеса, не снившиеся ни одному фокуснику в мире.
Вот он сомкнул кончики пальцев. А когда снова разомкнул, между ними вспыхнуло ярко-зелёное пламя. Пушистые искрящиеся шарики взлетели до самых крон деревьев, а потом посыпались на детей, норовясь забиться за шиворот. Достигнув же своей цели, принялись так яростно щекотать, что дети покатились по траве, захлёбываясь от хохота. Первым запросил пощады Том.
– Прекрати, Тоурри! – вопил он, извиваясь. – Перестань издеваться!
Тоурри прекратил не сразу. Трясясь от беззвучного смеха, он ещё некоторое время наслаждался видом корчившихся на земле детей, потом щёлкнул пальцами – «щекотунчики» исчезли.
Оставив брата с сестрой пока отдыхать, мурр принялся за спящего сокола. В траве вдруг возникла толстая розовая мышь с глазами-цветочками. Смерив громадную птицу презрительным взглядом, она неторопливо прошлась под самым клювом у сокола, небрежно задев его своим длинным хвостом.
Птица открыла глаза. Встрепенулась… И бросилась за мышью!
Перепуганная мышь старательно улепётывала со всех лап. Причём с каждым шагом она заметно увеличивалась в размерах. Под конец сокол озадаченно завис над толстой тварью, больше походившей теперь на упитанную хрюшку, чем на давешнюю мышь. Осознав внезапно значимость своей персоны, мышь важно развернулась, гордо упёрла лапки в бока и… – ппыхх! – лопнула.
Зрители восторженно аплодировали. Восхищённая Катарина попросила мурра показать ещё "что-нибудь такое, чтобы захватывало дух!"
Сверкнув белозубой улыбкой, Тоурри легко вскочил, подошёл к Катарине и взял её за руки.
Не успела девочка даже вскрикнуть, как оба очутились высоко над землёй. Под ногами дрожал тонкий канат, протянувшийся между верхушками деревьев. Откуда-то громыхнула музыка, и Тоурри закружил Катарину в весёлом танце. Грациозным движениям мурра мог бы позавидовать любой танцор. Глядя с земли, можно было подумать, что эти двое танцуют прямо в воздухе.
Музыка звучала всё быстрее и быстрее. Солнце, ёлки и земля кружились как сумасшедшие. Всякий раз, когда Катарина в ужасе замирала, готовая сорваться вниз с головокружительной высоты, взгляд её встречался со смеющимся взглядом зелёных глаз, а ловкие руки в "белых перчатках" не давали упасть.
Когда звуки музыки стихли, мурр обхватил Катарину за талию и мягко спрыгнул с нею наземь.
День, хорошо начавшийся, кончился тоже хорошо. На луну набежало тёмное облачко.
Утром небо безнадёжно затянуло тучами. Вся лесная поляна утопала в густом тумане. Уже через несколько шагов нельзя было ничего различить. Проснувшийся мурр поёжился: чего-чего, а сырости мурры не любили.
Сверху послышался бодрый клекот.
– В дорогу, в дорогу! – напомнила ранняя пташка. – Уже давно рассвело.
Том высунулся из-под листа, где спал. Сонно тёрла глаза Катарина.
– А в таком тумане разве можно лететь? – с сомнением спросил мальчик.
– Я ведь вам не стрекоза, – напомнила птица. – Наверху в вышине тумана нет.
Доев остатки ужина, друзья взобрались на сокола. Вихрь взмахнул крыльями и взвился в воздух.
"Всё-таки на соколе летать несравнимо приятнее, чем на стрекозе, – думал Том, тоскливо съёжившись от холода, – и теплее, и мягче, и быстрее. А завтра к утру Вихрь уже обещал быть на месте…"
Катарина вообще ни о чём не думала. Зажмурив глаза, она внимательно досматривала утренний сон. Глаза Тома стали тоже сами собой закрываться…
Вопрос, который задал Тоурри Вихрю, снял весь сон как рукой.
– Что это там за птицы сзади? – Мурр выглядел очень встревоженным.
Сокол развернулся и сделал круг.
– Коршуны, – последовал уверенный ответ.
У Тома перехватило дух.
– Вихрь, летим что есть силы! – Голос Тоурри был донельзя напряжён.
– Летим, – согласился сокол и энергично замахал крыльями. – За нами погоня?
– Три коршуна Уморта, – говорил мурр, сосредоточенно всматриваясь вдаль. – И один из них – Грроггинс, лучший из лучших. Пожалуйста, Вихрь, скорее! Они нас быстро нагоняют!
Катарина проснулась оттого, что Тоурри тряс её за плечо.
– Держись крепче, – шепнул он ей. – Сейчас…
Громкое хлопанье крыльев заглушило его слова.
– Ха-ха-ха! – прогремел хриплый голос Грроггинса. – Наши маленькие тут! И Тоурри!.. Прямо утро приятных сюрпризов! Господин маг будет доволен. Всё, лапки! От обер-коршуна вы не уйдёте!
Проснувшаяся Катарина испуганно хлопала глазами, крутя головой во все стороны: громадные птицы нарезали вокруг большие круги.
Но если Грроггинс был первым боевым коршуном Уморта, то Вихрь – лучшим соколом короля Родерика. Молнией дёрнулась птица вниз и стала стремительно удаляться от преследователей.
…Хриплые крики позади становились всё глуше. На какое-то время у друзей даже появилась надежда, что, может быть, им удастся оторваться от погони.
Но Грроггинс был не из тех, кто скоро сдаётся. Он вырвался вперёд. С каждым взмахом крыльев страшный коршун становился всё ближе и ближе. Расстояние между ним и соколом потихоньку уменьшалось.
Вот уже он оказался совсем рядом. Обер больше не насмешничал. Широкие крылья закрыли полнеба. На когтистой лапе сверкнуло золотое кольцо.
Девочка в ужасе закрыла лицо руками.
– Держись, Катарина!! – бросился к ней мурр.
В тот же миг когтистые лапы опустились на спину соколу – в воздух полетели перья…
От мощного удара Катарина перекувыркнулась. Ещё мгновение – и она полетела бы вниз…
Руки в "белых перчатках" вовремя ухватили её за запястья. Тоурри напряг все свои силы… Только искусный канатоходец мог проделать такой опасный трюк: стоя на летящей птице, ухитриться, хоть с громадным трудом, но всё же затащить девочку обратно.