Тайна королевского меча, стр. 4
Ветвь боярышника, низко нависшая над тропой, чернела на фоне закатного неба. Не раздумывая, Гервард рубанул её мечом. Ветка упала. Ржавый клинок, Бог знает, сколько времени провалявшийся на дне, с лёгкостью рассёк её, как горячий нож рассекает кусок масла.
За спиной кто-то негромко кашлянул, и знакомый голос произнёс:
— Собираем хворост, мой юный друг?
Не раздумывая, Гервард разжал пальцы и уронил меч в густую траву. Только после этого он повернулся и приветствовал невидимого в тёмном лесу собеседника:
— Урсус, это вы?
— Я.
Урсус появился из темноты, нагнулся, и с поклоном подал Герварду отсечённую ветку. Тот прижал её к себе, от души надеясь, что отшельник не заметит отсутствия топора. Они с сестрой очень любили Урсуса и пережили вместе с ним немало приключений. Но, каждый раз, когда отшельник помогал своим юным друзьям раскрыть очередную тайну, они снова убеждались, что очень мало знают о нём. Смешно сказать, они даже не знали, где он живёт! И сейчас что-то подсказывало Герварду, что не стоит посвящать друга в свою новую тайну. По крайней мере, пока не стоит.
— Ты один, без сестры?
— Нет, я здесь!
Гвинет вернулась, чтобы поздороваться с отшельником.
— Рада видеть вас, Урсус.
— И я также рад, — церемонно поклонился Урсус. — Но, надо сказать, я не думал, что встречу вас вдали от отчего дома в столь поздний час.
Герварду стало стыдно. Хорошо ещё, что ночная темнота скрыла от Урсуса его пылающие щёки. Видел ли отшельник, как он отбросил меч?
«Мне нечего стыдиться, — твёрдо сказал себе Гервард. — Я не сделал ничего плохого».
— Слышали новость? — спросила Гвинет отшельника. — Люди Генриха из Труро сбежали с виселицы в Бристоле!
— Не знал, — мрачно ответил Урсус. — Это дурная весть.
— Говорят, они поехали в сторону Гластонбери, — добавил Гервард. — Финн Торсон получил письмо от бристольского шерифа. Ему велено быть настороже.
— Я уверен, что если кто и может поймать беглецов, то это мастер Торсон, — сказал Урсус. — Но не стану вас задерживать. Не стоило бы вам бродить по лесу одним.
Он поднял руку в знак прощания и растворился в ночной темноте.
Убедившись, что отшельник ушёл, Гервард бросил срубленную ветку, опустился на колени и зашарил руками в траве. Наконец, ладонь его сжала рукоять меча. И он снова ощутил странное тепло идущее от кончиков пальцев и ни с чем не сравнимую уверенность в своих силах. Пусть Генрих из Труро приводит сюда всю свою армию — он, Гервард, один сможет её одолеть.
Глава третья
Умывшись и сменив забрызганное грязью платье, Гвинет спустилась в кухню, где Айдони Мэйсон готовила ужин для многочисленных постояльцев трактира.
— Вот и ты, наконец! — воскликнула матушка, выкладывая горячие хлебы в корзину. Вид у неё был усталый. — Весь день одна кручусь, спасибо вам и вашей свинье!
— Это не я! — в тысячный раз возмутилась Гвинет. — Это все Гервард и Айво!
— Вы с Амабель недалеко от них ушли, — заметила Айдони. — Теперь мы должны оплатить мастеру Фримену половину посуды. Будто нам деньги девать некуда!
Айдони положила последний хлеб в корзину и толкнула её через стол к дочери.
— Вообще-то жаль, что я не была тогда в лавке, — неожиданно призналась она, и Гвинет увидела, что мать с трудом сдерживает смех. — Вот, держи. Отнесёшь в зал, к отцу. А где Гервард?
— В конюшне, — ответила Гвинет.
По правде говоря, брат улизнул от неё ещё во дворе, пробормотав что-то насчёт меча, который надо спрятать.
— Увидишь его — пришли ко мне, — сказала Айдони, бросаясь к очагу, помешать кипящий суп. — Лишняя пара рук мне бы не помешала.
Гвинет подняла корзину и боком толкнула дверь зала. Здесь было жарко. Пахло мёдом и пряным элем. Джефри Мэйсон смешал их в большом жбане в преддверии Рождества. Рассевшиеся за столами постояльцы наполнили зал смехом и болтовнёй. Общий гул внезапно оборвался, когда какой-то человек стукнул кулаком по столу и проревел:
— А я вам говорю, Ричард — не настоящий король!
Гвинет чуть не выронила корзину с хлебом. Говорил Клем Людель, один из работавших в аббатстве каменотёсов, невысокий, грузный мужчина с копной соломенных волос. Лицо его было красным, и Гвинет поняла, что мастер Людель слишком часто окунал свою кружку в жбан со святочным элем.
— Хороший король — он что должен делать?
Мастер Людель взгромоздился на скамью и ораторствовал, размахивая полупустой кружкой.
— Он должен издавать хорошие законы, должен охранять свой народ от воров и разбойников — так? А Ричард? Разве он делает это? Нет! Он нас бросил, уплыл в чужие земли и поминай, как звали!
Ответом ему был возмущённый ропот толпы. Гвинет заметила, как её дядя, Оуэн Мэйсон, пытается стащить Клема со скамьи. Но мастер Людель с возмущением стряхнул руку дядюшки Оуэна. Глотнув эля из кружки, он продолжил свою речь:
— Ричард нас бросил — он нам больше не король!
Ропот стал громче. Возмущённые люди повскакали с мест, кто-то крикнул: «Измена!» В воздухе просвистела кружка и попала мастеру Люделю прямо в грудь. Он пошатнулся и упал со скамьи, глухо ударившись о стену. По рубахе его расплывалось мокрое пятно. Плотник, мастер Карвер, сгрёб болтуна за шиворот и занёс внушительных размеров кулак.
Гвинет отчаянно завертела головой в поисках отца. К счастью, Джефри Мэйсон уже пробирался сквозь толпу к месту происшествия. Вот он прошептал что-то на ухо разъярённому Дикону Карверу, и тот, мрачно кивнув, выпустил свою жертву. Теперь уже сам трактирщик тащил буяна за ворот к двери во двор.
— В моём трактире нет места подобным речам, мастер Людель, — выговаривал он. — Вы что, хотите, чтоб всех нас повесили за измену?
Гвинет распахнула отцу дверь, и Джефри Мэйсон выволок подвыпившего посетителя во внутренний двор. Пахнуло элем. Возмущённый шум в зале постепенно начал стихать. Оуэн Мэйсон покачал головой и заметил, ни к кому в особенности не обращаясь:
— Пьян в стельку. А уж пошуметь Клем Людель всегда любил!
Гвинет облегчённо вздохнула и продолжила обносить гостей хлебом. Заметив в углу какого-то незнакомца, сгорбившегося над кружкой эля, она подошла и присела в вежливом поклоне:
— Хлеба, сэр?
Незнакомец поднял голову. У него было бледное суровое лицо и коротко стриженые рыжеватые волосы. Но интереснее всего оказались его глаза — один голубой, другой карий. Гвинет уже видела когда-то этого человека, но никак не могла вспомнить, кто он такой. Положив хлеб на стол, она отошла к следующему посетителю. И только потом поняла, что это был слуга Марион ле Февр.
Прекрасная вышивальщица Марион приехала в Гластонбери два месяца назад и с тех пор, не покладая рук, трудилась над алтарными покровами и облачениями для часовни Пресвятой Девы. А вот сопровождавший её слуга уехал обратно в Уэльс, пробыв в деревне всего день или два. Вероятно, он исполнил там какое-то поручение и вот теперь вернулся. Гвинет надеялась, что слуга госпожи ле Февр не сочтёт её грубой только за то, что она не вспомнила его имени.
Дядюшка Оуэн потянулся за хлебом, и Гвинет тут же забыла о человеке с разными глазами. В трактире кипела жизнь, весело болтали посетители, и ей некогда было отвлекаться от работы. Что бы там ни стряслось в далёком Бристоле, гости «Короны» ни в чём не должны чувствовать недостатка!
Гервард наконец-то сумел удрать от Уота — тот почему-то решил, что он пришёл наполнять ясли сеном. Отвертеться не удалось. Выскользнув за дверь, Гервард поспешил обернуть драгоценную находку мешковиной. Он всё ещё крутил головой в поисках подходящего тайника, когда распахнулась дверь, и в освещённом проёме появился Джефри Мэйсон, тащивший за шиворот подвыпившего посетителя.
Гервард сразу узнал Клема Люделя. Дюжий каменщик вопил и вырывался, но хватка у отца всегда была крепкая. Он подтащил мастера Люделя к колодцу, заставил его опуститься на колени и выплеснул ему на голову ведро ледяной воды.