Обещай мне, стр. 62

— Не важно, свое обещание я не нарушу, — упрямо сказала Диана.

— Но ты ведь и сама не веришь, что все решится за несколько недель.

— Тогда это будут месяцы, — согласилась она. Тревис снова усомнился в ее словах:

— Почему ты говоришь это с такой безнадежностью, как будто мы никогда больше не увидимся?

— Наверное, потому, что несколько дней без тебя показались мне вечностью, — мягко ответила Диана. — Наверное, так чувствуют, когда любят.

— И что же мне делать без тебя? — Он прислонился к стене, потрясенный ее словами, наполнившими его душу радостью, смешанной с горечью.

— То же, что ты делал прежде. До того, как встретил меня.

— Жди меня. — Он больше не мог убеждать ее.

— Всегда… всю жизнь.

— Я люблю тебя, Диана.

— Ты помог мне понять, что такое любовь, — сказала она после недолгого молчания. — Позаботься об Эми ради меня. — Ее голос прервало сдавленное рыдание.

Тревис услышал в трубке бесстрастные гудки.

Самолет стал заходить на посадку. Эми не отрываясь смотрела на горы и долину, нервно теребя в руках пакетик с арахисом. Она чувствовала, как желудок сжимается, противясь одной только мысли о еде. Ей стоило большого труда даже выпить немного содовой воды. Казалось, волнение и беспокойство сплелись в ее желудке в тугой комок.

Наконец самолет пробежал по посадочной полосе и остановился.

Эми вслед за другими пассажирами отстегнула ремни и встала. Ей пришло в голову, что она садилась в самолет, убегая от прошлого, а теперь ей предстояло выйти навстречу будущему.

Тревис уже ждал ее. Он сгреб ее в объятия, крепость которых красноречиво говорила, что ее с нетерпением ждали.

— Отец ждет нас дома. Решили, что лучше не наваливаться на тебя всем сразу.

— Ты приехал один? — спросила Эми.

— Шэрон осталась в машине.

Ему хотелось спросить о Диане, но Тревис отказался от этой мысли, решив, что об этом должна заговорить Эми. Он взял ее сумку, и они пошли за багажом.

— Я умудрилась вместить свои пожитки в два чемодана, — сказала она.

Эми рассказала ему, что рассталась со всеми своими вещами. Тревис предпочел бы, чтобы она так не спешила, не бросалась со скалы, не позаботившись о страховке. Но Эми теперешнюю — решительную и целеустремленную — такие полумеры удовлетворить не могли.

— Никаких сожалений?

— Есть некоторые мысли, но это не то, что ты думаешь. Я знала, что будет трудно расстаться с Дианой, но и представить не могла, что это так тяжело.

— Я думал, она тоже приедет, — сказал он, с неохотой подыгрывая Эми.

— Всю жизнь она меня опекала. Я решила, что пора мне стать самостоятельной.

— Если это и так, мне кажется, она не тяготилась этим.

— Возможно, но это несправедливо. Теперь я уже не буду занимать все ее время. Очень надеюсь, что она встретит отличного парня, выйдет замуж и заведет кучу детей.

Тревис хотел ответить, но заметил спешащую к ним Шэрон.

— Не могла усидеть в машине, — объяснила она и протянула руку Эми. — Привет, я — Шэрон, твоя сестра.

— А я — Эми, — ответила она, пожимая протянутую руку.

— Я бы тебя везде узнала. — Шэрон взяла лицо Эми в ладони и заглянула ей в глаза. — Знаешь, почему? Потому что ты была бы из всех самая симпатичная.

— Но я не… — попыталась возразить Эми.

— Даром тратишь время, — заметил Тревис. — С Шэрон лучше не спорить, она самая упрямая из…

— Не слушай его, — перебила брата Шэрон. — Он переживает, что в рядах сестер Мартелл пополнение. — Она непринужденно взяла Эми под руку. — Когда нас было три к одному, ему еще удавалось изредка вставить словечко. Но сейчас нас четверо, и у него больше никаких шансов.

Тревис всегда ценил и любил Шэрон, но в этот момент он восхищался ею, как никогда. Она приняла Эми в семью без лишних слов, раскрыв ей навстречу свое сердце.

— Мы подождем тебя в машине, — сказала она Тревису и потом обратилась к Эми: — Я захватила несколько семейных фотографий. Ничего, в общем, особенного, наши детские снимки, милые и смешные. Особенно забавно выглядит Тревис. Увидишь, какой он был в десять лет: длиннющий, как оглобля, и страшно лопоухий. — Она перевела взгляд на брата и улыбнулась с любовью и гордостью. — А теперь первый красавец в Джексоне, если, конечно, не считать Дэвиса.

— Перед тем как на ней жениться, Дэвис взял с нее расписку, что она будет всем рассказывать, какой он красавчик, — не мог не поддразнить сестру Тревис.

— Не верь этому обманщику, — рассмеялась Шэрон, увлекая Эми за собой.

— Мои чемоданы зеленые, — крикнула Эми, — на ручках оранжевые полоски.

— Отец так ждет твоего приезда, все ходит из угла в угол, наверное, ковер до дыр протоптал, — сказала Шэрон. — Фэй тоже дома. Она приехала с подарком, но потом решила, что это будет неудобно, так что тебя ждут. Сделай удивленный вид, не выдавай меня, а то она меня загрызет.

Они вышли из здания аэропорта, и голоса Шэрон не стало слышно.

Тревис с улыбкой смотрел вслед сестрам. В его душе вспыхнула искорка надежды, что все обойдется. Если Эми почувствует себя любимой и нужной, ей удастся быстро восстановить внутреннюю силу, которая помогла ей выжить. А тогда она снова захочет вернуть в свою жизнь Диану. И они с Дианой наконец будут вместе.

— Тревис, ты как здесь оказался?

Он поднял голову и увидел приближавшуюся к нему знакомую его матери Джойс Локфорд.

— Я встречаю сестру, — ответил он.

— Если бы я знала, то попросила бы подвезти Джека. Его машина в ремонте, а ему нужно лететь на встречу в Каспер. А как мама? Что-то я давно ее не встречала?

Ее вопрос спустил Тревиса с небес на землю. Он с горечью понял несбыточность своих надежд. И как он мог, пусть даже на минуту, допустить, что путь Эми в семью окажется гладким? Ведь мать только и ждала удобного момента, чтобы ринуться в бой.

32

Диана шла к лифту, просматривая почту. Она не могла удержаться от улыбки, заметив «любовную записку» дочки Стефани Рэйчел, которую та умудрилась затолкать в ящик. Холодильник Дианы сплошь покрывали подобные послания, которые стали копиться с того дня, как ее полуторагодовалая крестница получила в подарок свою первую коробку цветных карандашей. Диана видела в этих рисунках зачатки таланта, а более критично настроенная Стефани считала их всего лишь отзвуками несбывшихся надежд ребенка, безуспешно покушавшегося на стены в гостиной.

Остальная почта не представляла особого интереса: газеты, рекламные листки, счета, поэтому Диана быстро просмотрела все, пока не наткнулась на приглашение на ежегодный торжественный обед и аукцион в пользу создания в Миннесоте и Сент-Поле центра поддержки женщин, жертв жестокого обращения. Диана Винчестер была приглашена в качестве почетного гостя.

Она была приятно удивлена. В этой организации существовала традиция, несколько старомодная: не объявлять имя почетного гостя до того, как разосланы приглашения. Она и не предполагала, что находится в числе кандидатов. В минувшем году многие активисты отдали работе в организации гораздо больше времени и усилий, чем она. Но конечно, никто из них не внес пожертвование в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов от имени сестры, от которой она не имела известий почти два года.

По сути дела, благодарность должна была относиться к родителям. Диана не собиралась говорить им, как она распорядилась их деньгами. Во-первых, у нее не было для этого возможности, во-вторых, ей не хотелось заново переживать неприятную сцену.

Но Карл и Эйлин Винчестер обо всем узнали сами. Диана не могла сказать, каким источником воспользовались родители. Были ли это газеты или помогли друзья. Но имело значение не это, а последовавший телефонный звонок. Мать выразила вслух их общее с отцом мнение. Они считали решение Дианы публичным унижением и рассматривали его как стремление углубить разрыв и сделать примирение невозможным.

Диана положила приглашение в сумочку, затем отправила в мусорный ящик рекламные листки. Она нажала кнопку лифта и вернулась к оставшейся почте.