Все изменит поцелуй, стр. 62

Что же касается его светлости и его жены, у которых было уже четверо сыновей, то не было никаких сомнений: эта семейная пара была вполне довольна своим уединением. Кстати, ходили слухи о беременности маркизы.

— Ах, Роберт! — — Оливия оторвалась от только что полученного от леди Финч письма и с веселой улыбкой взглянула на мужа. — Вот послушай, тебе это наверняка понравится!

Роберт знал, от кого пришло письмо, поэтому смутился.

— Что же она пишет? — пробормотал он.

— До леди Финч дошли слухи о том, что мы ждем еще одного ребенка.

Роберт поежился.

— Да-да, — кивнула Оливия. — И она считает, что мне пора перебираться в отдельную комнату, подальше от твоих… «сластолюбивых поползновений»! Она утверждает, что в моем возрасте «бремя удовлетворения твоей ненасытной похоти» может свести меня в могилу.

Поднявшись с кресла, Роберт подошел к жене, выхватил у нее из рук письмо и швырнул его в камин.

— Вот что я думаю о советах леди Финч!

Оливия бросилась к камину, чтобы спасти письмо от огня, но было поздно — языки пламени уже пожирали его.

— Ну зачем ты это сделал? — спросила она с лукавой улыбкой. — Я как раз дошла до самого интересного места.

— До самого интересного?! — оживился маркиз.

Его жена захихикала.

— Она предлагает мне найти тебе любовницу!

Роберт схватил кочергу и предпринял несколько безуспешных попыток спасти обгоревшие листы бумаги.

— Почему же ты сразу не сказала? Этот совет стоит того, чтобы к нему прислушаться!

Жена ткнула его кулачком в бок, и он скорчил страдальческую гримасу. После чего оба разразились хохотом и покатились по ковру. Отдышавшись, Роберт наклонился и поцеловал Оливию. Прошло уже столько лет, у них уже четверо детей — а она по-прежнему остается для него единственной женщиной. Она была рядом с ним в последние годы войны, мужественно пережила тяготы последних сражений и отказалась покинуть его, когда Веллингтон снова призвал его на службу, чтобы в последний раз сразиться с Наполеоном — в битве при Ватерлоо.

И при каждом поцелуе — перед сражением или же у тихого домашнего очага — он как будто пробуждался к жизни, и его страсть к жене с каждым годом лишь усиливалась. Оливия Данверз, леди Брэдстоун, всегда была и навсегда останется второй половиной его сердца — и никакая любовница не сможет ему дать больше.

Она обвила руками его шею и прижалась к нему, и тела их сплелись на ковре в причудливый узор. Оливия почувствовала знакомое волнение, когда он задрал ее платье и стал поглаживать бедра. Тепло от камина приятно согревало обнаженные ноги, а руки Роберта прямо-таки обжигали.

— Ты запер дверь? — шепотом спросила она и оглянулась.

— Еще час назад, — ответил он, покусывая мочку ее уха.

— А чего же ты так долго ждал?

— Ждал, когда ты закончишь писать письмо Пимму.

— Он попросил меня расшифровать несколько посланий, перехваченных его агентом, — сказала Оливия, оправдываясь за потерянный час.

— А если бы я сделал вот так? — Он поцеловал ее грудь. — Это смогло бы убедить тебя в том, что Британская империя продержится часок без твоей лингвистической помощи?

Оливия засмеялась.

— О, ради этого я бросила бы в огонь все свои бумаги!

— Я тебе об этом когда-нибудь напомню, — сказал Роберт.

Он принялся ласкать жену, и она тихонько застонала. Потом вдруг приподнялась и стала расстегивать пуговицы на его бриджах — некоторые из них даже полетели в камин.

Роберт взглянул на жену с удивлением и спросил:

— Как я объясню это Бэббиту? — Он имел в виду своего камердинера.

— Это не мое дело, — отрезала она, стаскивая с мужа бриджи.

Он рассмеялся и стащил с Оливии платье. Затем лег на нее. и она с готовностью приняла его. Они двигались все быстрее и быстрее, и вот глаза Оливии загорелись, и в них появилось знакомое ему выражение удивления. Потом с уст ее слетел легкий вздох, и она содрогнулась, обнимая мужа в экстазе. Роберт тут же ускорил движения, и семя его излилось, когда он в последний раз вошел в нее.

По-прежнему обнимая жену, маркиз прошептал:

— Ты не перестаешь удивлять меня, любимая.

— Я так рада этому, — ответила Оливия. — Я хочу, чтобы ты свою «ненасытную похоть» всегда обращал только на меня.

— Ты всегда будешь моей единственной, — сказал он, целуя ее.

Роберт положил руку на округлившийся живот Оливии. Конечно, пока еще нельзя было почувствовать движения ребенка — слишком рано, но она уверяла мужа, что ощущает слабое биение новой жизни.

Еще один ребенок. Еще одно чудо появится в их жизни. Роберт снова поцеловал жену.

— Я хочу девочку, — прошептал он.

— Почему? — спросила она, поглаживая его руку; на пальце у нее сверкало обручальное кольцо с рубином — кольцо Каллиопы. Когда легендарный клад был найден, король Испании от имени своей страны послал это кольцо Оливии в знак признательности. Роберт молчал, и Оливия спросила:

— Что мы с тобой знаем о воспитании дочерей?

— Я хочу, чтобы у нее были твои волосы, твои глаза и твоя прекрасная улыбка, — сказал маркиз. Затем с ухмылкой добавил: — И мой характер, чтобы она не оказалась настоящей ведьмой!

Оливия с притворным недовольством заявила:

— В таком случае ты получишь еще одного сына!

Он погладил ее по волосам, привлек к себе и опять поцеловал. Когда же она еще крепче прижалась к нему — словно давала понять, что сгорает от страсти, — Роберт невольно рассмеялся.

«Да, пожалуй, она права, — подумал он. — Одной ведьмы мне вполне достаточно».

Послесловие автора

«Королевский выкуп» и трагическая история Каллиопы и Альваро, конечно, придуманы мной, но ужасные картины осады Бадахоса, к сожалению, являются историческим фактом. Потери среди британских солдат были так велики, что Веллингтон, увидев на следующее утро горы мертвых тел, зарыдал. Он также был поражен тем, какому страшному и позорному грабежу разъяренные британские солдаты подвергли этот несчастный город после захвата. В течение трех дней солдаты совершали насилия и грабежи, поджигая все, что нельзя было унести. В результате то, что должно было стать триумфальным прологом к изгнанию Наполеона с Иберийского полуострова, стало печальной главой в военной истории Великобритании.