Утро с любовницей, стр. 3

– Я понимаю, – наклонившись, тихо шепнула Гермиона. – Возвращайся, как только сможешь. Мы придумаем способ осуществить твое заветное желание.

При этих словах Шарлотта взглянула не на подругу, а мимо нее на Себастьяна.

Ее несбыточное. Он держал оранжевые цветы для другой женщины. Для той, на которой, если верить слухам, вероятнее всего, женится.

Что сказала бы кузина Финелла – или, хуже, леди Уилмонт, – если бы Шарлотта дала волю своим горьким и безответным стенаниям?

Вероятно, реакцией было бы такое же удивление, как то, в которое пришла Финелла, так как взгляд леди оставался прикованным к величественной обнаженной фигуре, стоящей на крышке сундука.

«Музейный экспонат», – написал лорд Уолбрук, посылая статую домой с какого-то южного острова. По такому случаю леди Уолбрук послушно и с гордостью поместила ее на видном месте, закрыв глаза на неуместность здесь такого сокровища.

Уловив промелькнувший в глазах Финеллы блеск, Шарлотта больше не сомневалась во мнении кузины насчет графского приобретения и того места, где ему следует находиться.

– Поторопись, Шарлотта! – процедила леди. Виновато посмотрев на подругу, Шарлотта позволила увести себя вниз по лестнице.

– Всего доброго, мисс Уилмонт, – сказал Себастьян, проходя мимо них и обходя бредущую по улице пожилую уличную торговку цветами, сжимавшую в морщинистых руках корзину.

– Цветы, милорд? – предложила она. – Для вашей молодой леди?

– Хм, нет, мадам, благодарю вас. – Он показал собственный букет. – Эти вполне подойдут.

– Как хотите, – нагло бросила та и, проходя мимо Финеллы и Шарлотты, пробурчала себе под нос: – Фу, оранжевые цветы!

– Всего доброго, лорд Трент, – прошептала Шарлотта вслед Себастьяну Марлоу, чувствуя себя так, словно видит его в последний раз.

Но это было не так; завтра она, вероятно, снова повстречается с ним, ведь Шарлотта всегда приходила увидеться с Гермионой. Но с этого момента у нее больше не оставалось ни надежд, ни мечты, ни желаний в отношении Себастьяна Марлоу, виконта Трента.

– Скатертью дорога, – проворчала кузина Финелла. – Никогда не пойму, что ты находишь в этой семье.

Шарлотта не стала ничего отвечать. Возражать кузине Финелле бесполезно – у леди была строгая четкая линия, определявшая, что правильно и допустимо, и любого отклонения от нее, малейшего намека на непристойность было достаточно, чтобы лишить даже самые высокопоставленные семьи расположения кузины Финеллы.

Правда, нельзя сказать, чтобы кто-то из высшего света обращал хоть какое-то внимание на то, что думает о них Финелла Аппингтон-Хиггинс, но Финелла продолжала верить, что она единственный страж приличий в Лондоне, и следовала своему долгу с усердием охранника Тауэра.

В это дневное время Беркли-сквер была заполнена экипажами – счастливые пары, модные повесы и беззаботные светские джентльмены направлялись в парк на дневной променад.

Заметив просвет в движении, Финелла уже собралась потянуть Шарлотту, чтобы перейти улицу, но в этот момент сквозь скопление экипажей на бешеной скорости пронеслась двуколка. Финелла дернула Шарлотту назад, а увидев кучера, скомандовала:

– Отвернись, детка. Это мадам Форнетт.

Шарлотта поступила, как ей было велено, только потому, что это позволило ей еще один раз увидеть Себастьяна, который собирался свернуть за угол.

Миссис Коринна Форнетт была одной из самых известных лондонских куртизанок, и ее появление, будь то на улицах в элегантном экипаже со знаменитой упряжкой вороных или в личной ложе оперного театра, всегда вызывало всеобщий интерес.

Казалось, оно заинтересовало и лорда Трента. Шарлотта в изумлении увидела, как исключительно добродетельный и нравственный виконт, единственный Марлоу, никогда не дававший обществу ни малейшего повода для сплетен, приподнял шляпу перед этой скандально известной женщиной. Несмотря на предупреждение, она обернулась и посмотрела на миссис Форнетт, только чтобы узнать, что же привлекло внимание виконта и подтолкнуло к такому несвойственному ему поведению.

Леди была одета в красное – такое платье, разумеется, явилось неожиданным для дневного выезда, но в нем она была подобна трепещущему пиону среди поля незабудок, – а на голове у нее красовалась модная шляпа с дорогими перьями и широкой черной лентой, спадавшей вниз ей на спину.

Конечно, любая женщина, одетая в такой экстравагантный для середины дня наряд, могла остановить движение, но Шарлотта мгновенно поняла, почему Коринна Форнетт держала в плену всех лондонских мужчин.

Задрав вверх нос и с озорным блеском в глазах от сознания того, что из-за нее происходит, миссис Форнетт сидела на месте кучера и с неповторимой грацией свободно держала в руках поводья, невзирая на то что лошади были готовы понести при малейшем недоразумении.

Миссис Форнетт нельзя было назвать красавицей; она не так уж отличалась от Шарлотты цветом каштановых волос и светлых бровей, но уверенность, с которой она держалась, выделяла ее из всех других женщин на улице.

Все экипажи сторонились, давая ей дорогу, как въезжавшей в Рим Клеопатре, и миссис Форнетт принимала это как должное, словно имела на это право по рождению, и не важно, что, по слухам, она была внебрачной дочерью контрабандиста и служанки. Мнение кузины Финеллы или мелочные сплетни достопочтенных матрон никак не влияли на леди, она не считалась с правилами морали – скорее, наоборот, позволяла своей знаменитой и весьма дурной репутации волной распространяться впереди нее самой.

Немного выпрямившись, Шарлотта успела бросить последний взгляд на Себастьяна, пока он не скрылся за углом.

Он тоже еще раз оценивающе посмотрел на миссис Форнетт, а потом перевел взгляд на цветы, которые держал в руке. Легкая улыбка исчезла с его губ, и он продолжил свой путь к мисс Берк.

«Если бы только... – страстно подумала Шарлотта. – Если бы только... я могла стать женщиной, которую он любит».

Неожиданно уличный шум и гам куда-то исчезли, и Шарлотта ощутила себя в полной пустоте. Кольцо у нее на пальце вдруг стало странно теплым, ее охватил приступ головокружения, и она пошатнулась и заскользила на неровных булыжниках.

«Господи, что происходит?»

Шарлотта подумала, что сейчас впервые в жизни потеряет сознание.

– Ну-ну, – с несвойственной ей заботливостью сказала Финелла и, взяв Шарлотту под руку, поддержала ее. – Представляю, какой трудный был у тебя день. Бедное дитя. Пойдем домой, и если твоя мать перестала ныть, мы покончим со всем этим. Все равно ничего не поделаешь.

Последние слова Финеллы мгновенно вывели Шарлотту из ее странной отрешенности, и так же быстро, как необычные ощущения охватили ее, они исчезли. Лондон снова ожил вокруг нее, и ей не осталось ничего другого, кроме как в ногу с Финеллой торопливо зашагать домой.

К безрадостной жизни, к будущему без надежды на любовь.

– Я в этом не уверена, – остановившись, прошептала вслед Шарлотте пожилая женщина, продававшая цветы. – Я очень в этом сомневаюсь.

Глава 2

10 мая 1810 года

Четверг, довольно примечательный

Проснувшись на следующее утро, Шарлотта почувствовала на лице тепло солнца, но не стала открывать глаза, чтобы еще на несколько мгновений отложить встречу с наступавшим днем.

Весь прошлый вечер ее мать ругала жестокость тетушки Урсулы и сетовала на то, что старая леди многие годы обманывала их, обещая Шарлотте бесценное наследство, а потом оставила ей только ничего не стоящее кольцо.

Леди Уилмонт дошла даже до того, что потребовала у дочери предмет своего разочарования с твердым намерением предать огню жалкий кусочек золота. Но, как ни странно, Шарлотта не смогла снять с пальца маленькое колечко. Несмотря на хорошую порцию мыла и сала, оно оставалось у нее на руке и тем самым еще больше раздражало леди Уилмонт. По тихому совету кузины Финеллы Шарлотта отправилась в кровать и нашла спасение в ночном сне без сновидений.