Испытание, стр. 28
Зная, что Катя не может оставить сына надолго, но не желая показываться в ее доме. Дина назначила ей встречу в кафе, неподалеку от ее дома.
— Это ужасно.., то, что произошло. Я знаю, нельзя радоваться смерти, но я и не радуюсь, мне, несмотря ни на что, жаль Славу. Я радуюсь тому, что мой мальчик спасен! Мой сын будет ходить!
Она плакала и смеялась, сумбурно пересказывая историю вчерашнего дня, последнего, который она должна была провести в своем доме.
Амелин пришел с работы в полдень, собираясь лично проследить, чтобы Катя выехала в назначенный ей срок. Они с сыном в это время должны были уже вернуться от врача, но задержались, Катя вынуждена была признаться, что у нее нет денег на операцию. Врач вела мальчика последние пять лет, составила программу его лечения, став для них близким человеком. И вот теперь… Плакали обе. Катя, теряя последнюю надежду. Врач — забыв о гуманности своей профессии и проклиная Амелина на чем свет стоит. Потом обе долго пудрились и красились: мальчик не должен быть заметить их заплаканных глаз. Врач обещала наскрести собственных средств на телевизионную рекламу. Хотя Катя не верила в успех этого предприятия, пятнадцать тысяч долларов — слишком большая сумма.
Сын смотрел на нее с надеждой, когда она вышла из кабинета. Она везла его домой и думала только об одном: сейчас ей придется рассказать ему все. И о том, что они разводятся с отцом, и о том, что операции не будет. Она и так оттягивала этот момент до последнего. Дальше откладывать некуда.
Занятая своими мыслями. Катя не сразу заметила необычное скопление людей и машин возле их дома. Решила, что у соседей праздник и собираются гости, пока не разглядела милицейскую машину и «скорую помощь». Сын двигался с огромным трудом и терпеть не мог выбираться из машины при людях. Катя оставила машину неподалеку от дома и вышла узнать, что случилось.
Ее пропускали, перед ней расступались. Она удивленно смотрела на соседей, но никто из них не сказал ей ни слова. «Скорая» медленно отъезжала от дома. Слова милиционера никак не укладывались у нее в голове. Милиционер был молоденьким мальчиком, чуть старше сына — так ей по крайней мере казалось. Он говорил, что кто-то сломал шею, и она согласно кивала, не понимая, почему он обращается именно к ней.
— Я могу пройти домой?
— Я ведь объяснил вам…
И он начал сначала. Да, кто-то упал с третьего этажа и сломал шею. Это она поняла. Но никак не могла понять, почему ей нельзя домой. Но вдруг в голове молнией сверкнула мысль: Слава. И молоденький милиционер, объяснивший ей все, но забывший сказать о ком речь, произнес: «Ваш муж».
Это ее добило. Она села на ступеньки и заплакала. Да не тихонько, как привыкла в последнее время, глотая мелкие слезинки и надрывая сердце. Она завыла, раскачиваясь из стороны в сторону, как мусульманка, и рвала бы на себе волосы, если бы соседка крепко не обняла ее за плечи. «Этого не может быть!» — причитала Катя и, кроме Дины, ей некому было рассказать о том, что она пережила.
— Никому, верите, кроме вас — никому, — говорила она смеясь. — Меня как будто в могилу живьем закопали, а когда последний лучик надежды погас, вдруг выкопали обратно и сказали: живи и радуйся.
— Да, есть Бог, он все слышит, — кивнула Дина.
— Бог? Да о чем вы говорите?! Вы — мой Бог, Викторий — мой Бог.
— Да полно-те…. — отмахнулась Дина. — Мы-то…
— Не говорите, — зашептала Катя. — Богу я денно и нощно молилась. Он меня не слышал.
А вы услышали. И как вы сказали мне тогда: жди.
Катя перегнулась к Дине через столик.
— Я ждала. Ваши слова для меня были как Нагорная проповедь. Я ждала. И вот… — Она шептала совсем тихо. — Родная моя, вы спасли нас, мне вам руки целовать хочется. Я…
Катя была вне себя от счастья и действительно сделала попытку дотянуться до Дининой руки. Та спрятала руки под стол и так же тихо сказала:
— Катенька, не делайте глупостей. На нас люди смотрят. И послушайте: впереди еще много трудностей. Вам предстоит их преодолеть. Как вы видите свою дальнейшую судьбу?
— Нам главное — операция. А дальше — будь что будет.
— Нет, Катя. Вы должны получить все сполна за свои мучения. Завтра же я пришлю к вам своего адвоката. Пусть займется бумагами. Вы даже представить себе не можете, как вас могут облапошить добрые люди. Сан Саныч — высококлассный юрист.
Стоит недешево, но все деньги, которые вам полагаются после смерти мужа, выбьет вам до копеечки.
— Как это выбьет? — не поняла Катя. — Разве все не становится моим автоматически?
Дина вздохнула.
— Ах, святая простота. Отстали вы от жизни.
Посмотрите, сколько на ваше наследство найдется желающих: начиная от партнеров, уверяющих, что фирма гроша ломаного не стоит, заканчивая брюхатыми девчонками с заявлениями об отцовстве вашего бывшего.
Катя поморщилась:
— Господи, мне сейчас совсем не до этого!
— Я вам подошлю прекрасного пожилого мужчину: он деликатен, честен и умен. Он сможет подменять вас, пока вы будете заниматься делами. А о делах поговорим в другом месте. Запомните адрес: Декабристов, дом пять, квартира .. Только, пожалуйста, нигде не записывайте.
Через неделю, когда ваш сын ляжет на операцию, приходите туда. Я буду ждать вас. Кстати, познакомитесь с Викторией.
— Мне никогда вас не отблагодарить…
— Меня не нужно благодарить. Я ведь и сама прошла через жестокие испытания. Ваше счастливое лицо — вот моя награда. Пусть торжествует справедливость. А мы ей только немножко поможем. Вам пора к сыну. И помните, ни с кем не разговаривайте без Сан Саныча!
Глава 17
Полина сладко спала, а Виктория еще долго сидела в гостиной, пытаясь успокоиться. Цветок смутил ее.
Женщин, счастливо потерявших своих мужей, было уже около десятка. Дина занималась ими.
И время от времени кто-то из них как бы невзначай рассказывал о тяжелой судьбе подруги…
С женой Свешникова, например, познакомилась Катя Амелина. Случайно встретила в поликлинике и почувствовала, что женщина буквально стоит на краю пропасти… Катя пыталась помочь самостоятельно, потащила новую знакомую на курсы, предлагала работу в своей фирме. Но Рита Свешникова вышла на работу лишь на один день. А на следующий попала в больницу — мужу не понравилась ее идея стать самостоятельной… Возмущенная Катя рассказала об этом Дине, и уже через два месяца они с Ритой вместе ездили на какие-то курсы в Швецию.
Все женщины воспринимали происходящее как должное. Перед Викторией благоговели как перед жрицей страшного, но справедливого бога.
И все были довольны, кроме Вики. Все чаще и чаще ее посещала мысль: неужели она проведет всю свою жизнь так же, как эти два года? Она казалась себе самым случайным человеком среди этих женщин, считавших святым долгом помогать всем, кто оказался в подобном положении.
Их можно, было понять. Любовь, пережившая себя, не должна оборачиваться предательством.
Все они выжили в смертельно опасном кораблекрушении и добились безопасного плавания. Те, кто занял места своих мужей, набирая штат, удивляли своими требованиями. Женщины, не состоявшие в браке, их просто не интересовали.
Среди замужних предпочтение отдавалось тем, у кого больше детей или у кого дети маленькие.
Неудачницы, обремененные семейством и много лет не имеющие надежды вырваться из нищеты, принимались на работу без всяких рекомендаций, и через несколько месяцев этих женщин было не узнать, судьба давала им шанс — возможно единственный, — и они хватались за него мертвой хваткой.
Недостаток знаний пополняли работодательницы. Тема первой лекции звучала так: «Как стать сильной и самостоятельной женщиной».
Каждой одинокой матери находили няню, совмещающую функции домработницы, — ее на первых порах оплачивала фирма. А что касается профессиональных знаний… Свешникова, например, после краткосрочного обучения сумевшая с успехом руководить фирмой мужа, считала, что научить можно кого угодно чему угодно, было бы у человека желание.