Тайна придворного шута, стр. 30

— Что-то нашли?

— Я пока не уверен. Но вот это очень похоже на план местности.

Рисунок был сделан на листе писчей бумаги с использованием чернил разного цвета. Хильбрехт присел на корточки. Его руки слегка дрожали. Он никак не мог узнать изображенный ландшафт, но что-то эта схема неуловимо напоминала ему. Голубая линия должна изображать реку, зелеными чернилами могли быть обозначены улицы, дома… А красная? Она была пунктиром начерчена вдоль реки, проходила мимо какого-то дома и оканчивалась… Но где? В лесном массиве? На столе стоял открытый органайзер с письменными принадлежностями. Внутри лежали авторучки с красным и зеленым стержнями.

— Карту определенно рисовал Симон, — пробормотал Хильбрехт, — вот его авторучки. Синюю он скорее всего забрал с собой.

Он снова углубился в изучение карты, пытаясь разгадать, что за местность изображена на ней. Клаус Рубен пристроился сзади, разглядывая план и слушая, что бормочет Ганс.

— Толщина линий не дает понять, какова ширина реки, это только набросок. Но если речь идет о Дрездене, то это может соответствовать только участку Эльбы после впадения Вайсерица.

Клаус Рубен решил, что достаточно заниматься изучением схемы. Было совершенно ясно — это именно то, что они искали. Можно сказать, они даже выяснили, какое место изображено на карте. Он огляделся. Момент был подходящий. С Хильбрехтом они познакомились только сегодня. Он посадил профессора в машину в условленном месте на Растплац, никто не видел их. Их вообще никто не должен был видеть вдвоем. Кроме того, пришло время разъяснить фон Зассену, что сокровищам Шнеллера место не в музее. Время ставить его перед свершившимся фактом.

В этот момент Рубен немного забеспокоился. «Мавр сделал свое дело. Мавр может уходить», — пришла ему на ум цитата из Шиллера. Клаус взял в правую руку небольшую бронзовую статуэтку, стоявшую на соседней полке. Она была довольно тяжелая и называлась «Дремлющая муза II». Была изготовлена Бранкузи и имела большую антикварную ценность. Но Клаус Рубен этого не знал. Иначе непременно улыбнулся бы в тот момент, когда со всего размаху обрушил этот шедевр на затылок Хильбрехта.

ГЛАВА 10

Дрезденский ипподром очень напоминал Хоппегартен в Берлине. Он также со всех сторон окружен парком, длина беговой дорожки составляла 1800 метров, и сама дорожка имела овальную форму. Главная трибуна, построенная еще в начале века, деревянная, представляла собой памятник архитектуры и была основательно отреставрирована незадолго до описываемых событий.

Симон и Клаудиа прокомпостировали свои билеты, сразу после входа повернули направо, чтобы посмотреть на разминку лошадей, затем поднялись на трибуну. У них были места в первом ряду. Уже прошло два заезда, вот-вот должен был начаться третий.

— Симон Шустер?

Это был скорее вопрос, чем констатация. Симон повернул голову налево.

— Бернд? Бернд Винтер! — Симон сразу узнал старого школьного друга. — Вот так сюрприз!

Их разделяло всего шесть мест на трибуне. В этот момент стартовал заезд, и, дав друг другу понять знаками, что обязательно надо поговорить, они устремили свои взгляды на беговую дорожку.

— Кто это? — спросила Клаудиа.

— Мы вместе учились в школе.

Симон сконцентрировал все внимание на поле. Фаворит, жеребец по кличке Мач Грум, опережал ближайшего соперника на пять корпусов, и все было предрешено. Симон узнал потом, что все, кто поставил на него, ничего не выиграли, получив назад лишь свои собственные ставки. После забега Бернд Винтер подошел к Симону. Старые друзья крепко обнялись.

— Моя дочь Клаудиа. Мой школьный друг Бернд Винтер.

Несколько минут мужчины рассказывали, кто из них чего добился в жизни. Бернд Винтер нашел себя в рекламном бизнесе и вот уже третий год являлся коммерческим директором фирмы «Дрезден-Вербунг унд туризм ГмбХ». Симон заметил, что жизнь богата случайностями. Винтер не понял этого замечания.

— Сейчас поясню. Судя по тому, что в середине дня в пятницу ты спокойно попиваешь ром на ипподроме, работа не требует от тебя полной самоотдачи.

— Не совсем так. Посещение ипподрома — тоже часть работы. Ипподром относится к числу мест, посещаемых туристами. Если я расскажу тебе, сколько город вложил в реконструкцию этой трибуны, ты поймешь, что я обязан бывать здесь регулярно. Мы встречаемся здесь с нужными людьми из мира бизнеса.

— Ладно, ладно, — произнес Симон примирительно. — Но, согласись, эта сфера твоей профессиональной деятельности весьма приятна.

Винтер, улыбнувшись, кивнул.

— У тебя есть немного времени? — спросил Симон. Они присели, Шустер заказал шампанского и стал рассказывать другу о своих планах относительно литературного фестиваля. Он упомянул почти всех своих контрагентов по этому делу и подвел некоторые предварительные итоги подготовки к празднику.

— Мы обязательно встретимся еще. Ты не сможешь пройти со своим проектом мимо нашей фирмы, а значит, и мимо меня.

— Да, это так, — сдержанно согласился Симон. — За успех!

Они выпили, и Симон продолжил:

— У меня есть только одна небольшая проблема. Но, надеюсь, именно ты поможешь мне с ней справиться.

Бернд Винтер, как и доктор Шнайдер, был немедленно посвящен в то, что организация литературного фестиваля в Дрездене лишь пробный шар. Главная цель Симона — фестиваль в Берлине через два года.

— Для меня было бы лучше, если бы никто не знал, что в качестве организатора праздника здесь, в Дрездене, выступаю я. Что скажешь, если мой павильон и интернет-проект фестиваля мы продекларируем как идею «Дрезден-Вербунг»? Тебе не придется вкладывать деньги в разработку программного обеспечения, и ты получишь права на павильон и авторское право на программный продукт. Павильон сможешь возить с собой на ярмарки, выставки и другие мероприятия.

— Разве он не понадобится тебе потом, в Берлине?

— Нет. Берлинский фестиваль я организую под крышей своего книжного салона. Потом конструкции павильона надо будет где-то хранить. У меня нет для этого площадей, и я не вижу смысла вкладывать деньги, чтобы их арендовать. Нет, павильон мне не нужен.

Бернд Винтер задумался, но ненадолго.

— Я не должен буду вкладывать деньги в проект, ты позволишь мне внести пару пожеланий относительно конструкции, чтобы я смог потом использовать его для своих целей. Если так, то я согласен, чтобы павильон использовался под вывеской «Дрезден-Вербунг». И никто не должен знать, что за этим проектом стоишь ты. Я правильно все понял?

Мужчины ударили по рукам. Клаудиа начала нетерпеливо поглядывать на часы. Ей уже хотелось домой.

— А где ты была вчера весь вечер? Я пытался тебе дозвониться.

Клаудиа бросила взгляд в зеркало заднего вида и обогнала двигавшийся впереди грузовик.

— Ужинала с господином Шнайдером. Собственно, мы собирались в театр, но не получилось.

Это была не вся правда. Впрочем, сказать, что Клаудиа солгала, тоже было нельзя. Да Симону вовсе не обязательно было знать, что последнюю ночь она провела у Макса.

— Отличная идея — разместить павильон под вывеской фирмы Бернда Винтера. — Клаудиа надеялась, что ей удастся отвлечь Симона от опасной темы.

— Да. Если он объявит, что это павильон «Дрезден-Вербунг», никто не будет знать, что мы обитаем в нем. Только Винтер и Шнайдер. В Бернде я уверен. Он будет молчать. Но… — Симон не договорил.

— Макс тоже! — выпалила Клаудиа и тут же прикусила губу, заметив в зеркале, как улыбнулся отец.

Симон понял сразу: что-то стряслось. Пока Клаудиа медленно вела машину по прилегающей к особняку улице в поисках места для парковки (собственного гаража в доме не было), он заметил, что весь дом по периметру опоясан бело-красными заградительными лентами. Он попросил притормозить на секунду перед калиткой и лишь потом двигаться дальше. Теперь и Клаудиа заметила, что заградительные полосы опоясали весь дом, оставляя свободным только проход к входной двери. Симон взял трость, вышел из машины и попросил дочь не задерживаться с парковкой.