Тонкий расчет, стр. 32

— Я тоже.

— Поговорим позже.

Вместо ответа Лесли нежно улыбнулась, и у Оливера сжалось сердце.

За одном из соседних столов сидели арабские дипломаты. Один из них, смуглый мужчина с резкими чертами лица и темными глазами, пристально уставился на Оливера. Тот наклонился к Питеру и незаметно показал на незнакомца:

— Кто это?

— Али-аль-Фулани. Секретарь посольства Объединенных Арабских Эмиратов. А что случилось?

— Да нет, ничего…

Оливер снова посмотрел в ту сторону. Араб по-прежнему не сводил с него взгляда.

Гостеприимный хозяин делал все, чтобы гости чувствовали себя как дома. Только к концу вечера ему удалось застать Лесли одну.

— Нам нужно поговорить. Я так много должен сказать тебе. Может, встретимся в более подходящем месте?

— Оливер… м-может, лучше не с-стоило бы? — чуть запинаясь, пробормотала она.

— У меня есть дом в Виргинии. Местечко Манассас, примерно в часе езды от Вашингтона. Приедешь?

Лесли неожиданно смело взглянула ему в глаза:

— Да, если хочешь ты.

Оливер наспех объяснил, как добраться до дома.

— Завтра вечером в восемь?

— До встречи, — чуть хрипловато шепнула Лесли.

Выступление директора ЦРУ Джеймса Фриша на утреннем заседании Совета Безопасности произвело на присутствующих впечатление разорвавшейся бомбы.

— Мистер президент, сегодня мы получили донесение нашего агента, где утверждается, что Ливия покупает ядерное вооружение у Ирана и Китая. Ходят упорные слухи, что Каддафи собирается напасть на Израиль. Через день-другой мы сможем достоверно узнать, так ли это.

— Промедление смерти подобно, — вмешался Лу Вернер, государственный секретарь. — Нужно немедленно заявить самый категорический протест.

— Попробуйте все же добыть дополнительную информацию, — посоветовал Оливер Вернеру.

Заседание заняло все утро, но время от времени Оливер сознавал, что вместо государственных дел думает о предстоящем свидании. В мозгу настойчиво вертелись советы тестя. Что, если он прав и Лесли до сих пор неравнодушна к нему? Удастся ли вновь завоевать ее?

Вечером Оливер взял одну из машин администрации Белого дома. За руль сел доверенный сотрудник охраны. Оливер, сам не зная почему, то и дело порывался приказать водителю повернуть обратно. Пожалуй, не стоило бы так рисковать.

Но он понимал, что зашел слишком далеко. Возврата нет. Правда, может, волноваться нет причин? Вероятнее всего, Лесли и не подумает явиться.

Ровно в восемь Рассел выглянул из окна и увидел на подъездной дорожке машину. Лесли вышла и направилась к дому. Оливер распахнул дверь. Оба застыли на месте, не сводя друг с друга глаз… Время каким-то образом повернуло вспять, и они снова были молоды и влюблены, и ничто на свете не могло их разлучить.

— Боже! — с трудом выговорил наконец Оливер. — Прошлой ночью, когда мы встретились… Знаешь, я почти забыл, как ты прекрасна.

Он взял ее за руку и повел в гостиную.

— Хочешь выпить чего-нибудь?

— Нет, спасибо.

Оливер усадил Лесли на диван и сел рядом.

— Лесли, милая, неужели ты так ненавидишь меня?

Она медленно покачала головой:

— Нет, но очень долго была в этом уверена. — И, сухо улыбнувшись, добавила: — По-видимому, в этом и кроется причина моего ошеломительного взлета.

— Не понимаю.

— Я хотела отплатить тебе, Оливер. Скупала газеты и телестудии, чтобы изводить тебя нападками. Единственный мужчина, которого я любила, безжалостно бросил меня, и вынести такое не под силу ни одной женщине.

Лесли едва сдерживала слезы, готовые вот-вот хлынуть по щекам. Оливер обнял ее за плечи.

— Лесли…

Но он не успел договорить. Их губы слились в жгучем поцелуе.

— О Господи, — выдохнула наконец Лесли. — Я совсем не ждала этого.

Они снова обнялись и, не сговариваясь, направились в спальню и принялись срывать друг с друга одежду.

— Скорее, любимый, — бормотала Лесли. — Скорее…

Они не помнили, как очутились на кровати, как обнаженные тела соприкоснулись и слились… Все было как тогда — нежность, исступление, иссушающая жажда и безудержное наслаждение. Начало и конец. Безумие и покой.

Они лежали рядом, отдыхая, счастливые, измученные.

— Смешно… — пробормотала Лесли.

— Что именно?

— Да те гадости, что я публиковала о тебе. Знаешь, все это для того, чтобы ты обратил на меня внимание. — Она прижалась к любовнику. — И мне это удалось, правда?

— Еще как! — расплылся в улыбке Оливер.

— Я так горжусь тобой! Подумать только, президент Соединенных Штатов!

— Поверь, Лесли, я стараюсь стать лучшим президентом во всей американской истории. Не представляешь, как это важно для меня! И я добьюсь, вот увидишь. — Он с сожалением посмотрел на часы. — Боюсь только, что времени совсем не осталось. Нужно возвращаться.

— Конечно, дорогой. Выходи первым.

— Когда я снова увижу тебя, Лесли?

— В любое время, как только захочешь.

— Прости, что напоминаю, но нам нужно быть очень осторожными.

— Знаю. Не беспокойся.

Одевшись, Оливер склонился над Лесли:

— Ты — мое чудо.

— А ты — мое. И всегда им оставался.

— Завтра позвоню, — пообещал он, целуя ее.

По дороге в Вашингтон Оливер вспоминал, как несправедливо обошелся когда-то с Лесли. Все возвращается на круги своя. Но теперь он ни за что больше не ранит ее — слишком дорогую цену пришлось заплатить этой необыкновенной женщине. Он поднял трубку и набрал номер. Ответил сам сенатор.

— Алло?

— Это Оливер.

— Где ты?

— Возвращаюсь в Вашингтон. У меня неплохие новости. Кажется, удалось решить эту проблему. Все под контролем.

— Не представляешь, как я рад, — облегченно выдохнул Дэвис.

— Я тоже, Тодд.

За завтраком Оливер, как всегда, просматривал газеты. На первой странице «Вашингтон трибюн» красовался снимок загородного дома сенатора в Манассасе с подписью:

Глава 14

Оливер, задыхаясь, уставился на газету. Как она могла? После всего, что было между ними?! Неужели он ошибся и страсть Лесли питалась не любовью, а ядом ненависти? Теперь всему конец — он никогда не сумеет остановить ее.

Сенатор в ярости отшвырнул газету. Так, значит, эта сучка опять за свое? Власть прессы почти безгранична, и Дэвис прекрасно представлял, к чему может привести подобная вендетта. По-видимому, Оливер ни на что не способен. Значит, придется действовать самому.

Добравшись до своего кабинета в сенате, Тодд позвонил Лесли.

— Давно не виделись, дорогая, — с искренней теплотой начал он. — Слишком давно. Я очень высокого мнения о вас. Вы молодец, мисс Стюарт.

— Я так благодарна вам, сенатор. Собственно говоря, я обязана вам всем, чем владею.

— Бросьте, мисс Стюарт, какая чепуха! — хмыкнул сенатор. — Я был счастлив помочь вам в беде.

— А теперь, кажется, настала моя очередь?

— Вовсе нет, мисс Стюарт. Наоборот, это мне хотелось бы кое-что для вас сделать. Знаете, я один из ваших преданных читателей и считаю «Трибюн» прекрасной газетой. И представьте, лишь недавно сообразил, что мы до сих пор не давали вам рекламы. Придется исправить положение. Я совладелец нескольких больших компаний, которые обычно широко рекламируются. Подчеркиваю, очень широко. И думаю, что большая часть объявлений должна публиковаться в такой известной газете, как «Вашингтон трибюн».

— Превосходно, сенатор. Лишние деньги еще никому не помешали. Куда направить моего начальника рекламного отдела?

— Это от нас не уйдет. Прежде всего, я думаю, неплохо бы нам уладить небольшую проблему!

— Какую именно? — удивилась Лесли.

— Это касается президента Рассела.

— Вот как?

— Вопрос весьма деликатный, мисс Стюарт. Вы сами сказали, что обязаны мне всем, чем владеете. Теперь я прошу вас о небольшом одолжении.