Расколотые сны, стр. 18
Глава 8
Дней через пять после возвращения из Квебека Эшли позвонил отец.
– Я только что прилетел, детка. Даже душ принять не успел.
– Прилетел? – недоуменно повторила Эшли. – Ах да, твой аргентинский пациент. Ну как он?
– Жить будет.
– Я рада.
– Все это пустяки, крошка, самое главное: у тебя есть время, чтобы завтра приехать в Сан-Франциско? Поужинаем вместе.
Эшли тоскливо поморщилась. При одной мысли о том, что придется что-то объяснять отцу, на душе становилось тревожно. Но что тут поделать?
– Хорошо, – вздохнула она.
– Увидимся в восемь в ресторане “Лулу”!
Эшли, со свойственной ей пунктуальностью, вошла в ресторан ровно в назначенное время. Она уже сидела за столиком, когда в дверях появился отец. Заметив восхищенные взгляды посетителей, девушка чуть поежилась.
«Он словно впитывает чужое поклонение, без этого, наверное, вмиг состарился бы! Богат, красив, знаменит… Неужели пошел бы на такой риск лишь ради того…»
– Ну вот и я, родная. Прости, что немного запоздал. Жаль, что наш рождественский ужин не состоялся.
– Мне тоже, отец, – обронила Эшли и, чтобы занять чем-нибудь руки, взяла со стола меню и уставилась на ровные строчки, ничего не видя, пытаясь собраться с мыслями.
– Что будешь заказывать?
– Я…, я не слишком голодна.
– Нужно побольше есть, дорогая. Ты слишком худа. Так и заболеть недолго.
– Я возьму цыпленка.
Отец подозвал официанта, а Эшли затравленно смотрела на них обоих, не зная, как лучше заговорить о том, что так ее мучило.
– Понравился тебе Квебек?
– Очень! Прекрасный город. Даже не знала, что на свете может быть такое чудное местечко.
– Как-нибудь слетаем туда вдвоем. И тут Эшли неожиданно решилась. Она сделает это! Сделает во что бы то ни стало!
Стараясь говорить как можно небрежнее, она бросила:
– Кстати, отец, в июне я побывала в Бедфорде на встрече выпускников.
– Прекрасно. Надеюсь, ты немного отдохнула. Хорошо провела время?
– Нет.
Она заговорила медленнее, тщательно выбирая слова:
– Я…, я узнала, что на следующий день после нашего отъезда в Лондон родители Джима Клири нашли его тело. Джима зарезали и…, кастрировали.
Она напряженно застыла, ожидая реакции отца. Доктор Паттерсон недоуменно нахмурился.
– Клири? Ах да! Тот мальчишка, у которого при виде тебя слюнки текли. Омерзительный тип! Я еще едва спас тебя от него, верно?
На что он намекает? Признается в преступлении? Хочет сказать, что спас ее, расправившись с Джимом?
Эшли набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
– Деннис Тиббл убит точно так же. Несколько раз ударили ножом и оскопили!
Отец преспокойно взял булочку и тщательно намазал маслом.
– Знаешь, Эшли, меня это ничуть не удивляет. Дурные люди обычно плохо кончают. Если не обидишься, я позволил бы себе сказать: “Собаке – собачья смерть”.
И это доктор, человек, призвание которого – спасать людей! Она никогда, никогда не поймет этого. И не желает понимать!
Эшли сделала еще несколько попыток разговорить отца, но к тому времени, как закончился обед, ни на шаг не приблизилась к правде.
– Знаешь, Алетт, я никогда не забуду Квебек! Потрясающий городок! Хотелось бы мне когда-нибудь вернуться туда. А ты? Целыми днями сидела в гостинице? – усмехнулась Тони.
– Конечно, нет! Там такие музеи! – застенчиво улыбнулась Алетт.
– Ты уже звонила своему дружку в Сан-Франциско?
– Он вовсе не мой дружок.
– Готова прозакладывать все свои деньги, тебе не терпится, чтобы он им стал!
– Force. Возможно.
– В таком случае что же ты медлишь? Позвони!
– По-моему, не слишком прилично…
– Позвони ему. И не дури!
Они договорились встретиться в музее Де Янга.
– Знаешь, я ужасно по тебе скучал, – признался Ричард Мелтон. – Ну как Квебек?
– Va bene. Прекрасно.
– Жаль, что меня с тобой не было. “Когда-нибудь… – подумала с надеждой Алетт. – Когда-нибудь…"
– А твои дела? – спросила она вслух.
– Неплохо. Знаешь, только вчера продал одну из картин известному коллекционеру. И за хорошие деньги.
– Фантастика! – радостно воскликнула она, но назойливые мысли неотвязно копошились в мозгу, не давая покоя: “С ним у меня все по-другому. Будь на его месте кто-то еще, я наверняка бы подумала: “Должно быть, у бедняги-коллекционера совершенно нет вкуса”. Или посоветовала бы Ричарду продолжать подрабатывать на жизнь каким-нибудь другим способом. Нет, у меня просто язык не поворачивается. Ни за что не хотела бы его обидеть”.
Ричард пригласил Алетт пообедать в кафе музея.
– Что тебе взять? – спросил он. – Здесь готовят потрясающий ростбиф.
– Спасибо, я вегетарианка. Салата вполне достаточно.
К столику подошла молодая привлекательная официантка.
– Привет, Ричард.
– А, Бернис! Вот и ты! Все о'кей?
– Как всегда.
Алетт неожиданно ощутила укол ревности и удивилась столь не свойственному ей взрыву эмоций. На нее это не похоже.
– Что заказываете?
– Салат для мисс Питере и сандвич с ростбифом для меня.
Официантка исподтишка изучала Алетт. Неужели тоже ревнует?
После ухода Бернис девушка, залившись краской, пробормотала:
– Она довольно приятная. Ты хорошо ее знаешь? Зачем она это сказала? Неужели не могла придержать язык?! Только выдала себя! Недаром Тони над ней подсмеивается! Дурочка несчастная!
– Я часто прихожу сюда, – улыбнулся Ричард. – Когда явился впервые, в карманах было негусто, и Бернис вечно старалась меня подкормить. Приносила два сандвича вместо одного, а иногда и салат. Она настоящий друг.
– Ты прав, – задумчиво согласилась Алетт. “У нее жирные ляжки и ноги кривые. Неужели он не замечает?"
За едой они увлеченно говорили о художниках.
– Когда-нибудь я обязательно поеду в Живерни, – сказала Алетт, – туда, где последние годы жил Моне.
– Ты знаешь, что Моне начинал как карикатурист?
– Не может быть!
– Истинная правда. Потом он встретил Бодена, ставшего его учителем. Это Боден посоветовал ему попробовать силы в пейзажной живописи. Существует даже нечто вроде легенды, будто Моне был так помешан на пейзажах, что, когда решил нарисовать женщину в саду на холсте вышиной выше восьми футов, велел выкопать канаву, чтобы поднимать или опускать мольберт с помощью специальных блоков. Картина сейчас висит в музее Орсе, в Париже.
Время пролетело быстро и незаметно.
После обеда Алетт и Ричард долго бродили по музейным залам, где было собрано более сорока тысяч экспонатов, от предметов древнеегипетской культуры до шедевров современной американской живописи.
Алетт была на седьмом небе. Чем больше она узнавала Ричарда, тем горячее благодарила судьбу за встречу. Он избавил ее от вечного мрака. Разве это не счастье?
– Добрый день, Ричард, – поздоровался подошедший охранник.
– Привет, Брайан! Сегодня у тебя дежурство? Познакомься, это мой друг Алетт Питере. Алетт, это Брайан Хилл, очень хороший парень.
– Как вам наш музей, Алетт? – осведомился Брайан.
– Кажется, я никогда не устану сюда приходить. Восхитительно!
– Ричард учит меня рисовать, – сообщил Брайан.
– Правда? – удивилась Алетт.
– О, просто показываю кое-что, – смущенно отнекивался Ричард.
– Не правда, мисс, он скромничает! Я всегда мечтал быть художником, поэтому и устроился в музей. Хотелось быть поближе к искусству. Но так или иначе, а Ричард чуть не каждый день приходит сюда писать маслом. Увидев его работы, я сказал себе, что обязательно стану таким, как он. Поэтому и попросил быть моим наставником и ни на секунду не пожалел об этом. Вы видели его картины?
– Видела, – улыбнулась Алетт. – И вы правы. Когда-нибудь о Ричарде узнает весь мир. Когда Брайан отошел, Алетт шепнула: