Интриганка, стр. 103
– Да уж, неплохо бы.
– Скучал по мне?
– Безумно!
Ив показалось, что она слышит еще чей-то голос.
– У тебя кто-то есть?
– Точно. Маленькая уютная оргия.
Рори иногда любил покутить.
– Ну все, мне пора! – поспешно сказал он.
Трубку повесили.
Ив позвонила Александре и долго слушала, умирая от скуки, как сестра щебечет о счастье семейной жизни и будущем ребенке.
– Просто не могу дождаться. Так хочется стать теткой! – пробормотала она раздраженно и поспешно попрощалась.
Кейт в больницу не приезжала. Вообще, Ив редко видела бабку в последнее время. Та относилась к ней с непонятной холодностью. Но Ив не унывала. Старческие капризы, скоро опомнится!
Кейт никогда не расспрашивала Ив о муже, и неудивительно, Кит казался таким ничтожеством. Может, стоит поговорить с Рори, попросить его помочь избавиться от Кита. Тогда любовник будет навеки связан с ней. Ив казалось просто невероятным, что можно каждый день наставлять мужу рога, а тот ни о чем не подозревает. Может, ему вообще все равно? Ну что ж, благодарение Богу, хоть какой-то талант у него есть. Послезавтра он снимет бинты, и она сможет снова быть с Рори.
В пятницу Ив проснулась рано и с нетерпением ожидала прихода мужа.
– Уже почти полдень, – пожаловалась она, – а ты где-то ходишь.
– Прости, дорогая, на утро были назначены операции и...
– Плевать мне на твои операции! Немедленно сними бинты, я хочу себя видеть.
– Сейчас, дорогая.
Ив сидела неподвижно, пока муж разрезал и разматывал повязки. Потом постоял минуту, внимательно разглядывая лицо Ив. Во взгляде Кита мелькнуло удовлетворенное выражение:
– Идеально!
– Принеси мне зеркало.
Кит поспешно вышел, через минуту вернулся с маленьким ручным зеркальцем и с гордой улыбкой протянул его жене.
Ив медленно подняла изящную безделушку, взглянула на свое отражение.
И страшно закричала.
Эпилог
Кейт
1982 год
Глава 36
Кейт казалось, что колесо времени вертится все быстрее, торопя дни, стирая пороги между временами года, переплетая лето с осенью, осень с зимой, а зиму с весной, пока наконец все месяцы и годы не сливаются в одно целое. Ей было под девяносто, а точный возраст? Она не помнила. Только замечала, как все больше прибавляется морщин, как блекнет румянец, но не могла допустить и мысли о том, что стареет и дряхлеет, поэтому все больше внимания уделяла своей внешности и, когда смотрелась в зеркало, по-прежнему видела подобранную стройную женщину с гордой осанкой и властным лбом.
Кейт, как и всегда, каждый день приходила в офис, но теперь это стало простым ритуалом, вызывающей игрой, способом отпугнуть смерть. Она присутствовала на всех заседаниях правления, но теперь многое понимала с большим трудом. Все почему-то говорили слишком быстро. Но самым неприятным было то, что разум и память изменяли Кейт, прошлое перемешивалось с настоящим, мир, такой широкий прежде, все сужался. Единственной соломинкой, за которую цеплялась Кейт, движущей силой, помогающей выжить, была страстная убежденность, что когда-нибудь кто-то из членов семьи возьмет в свои руки управление компанией.
Старая женщина не имела ни малейшего намерения позволить чужакам захватить то, ради чего Джейми Мак-Грегор и Маргарет, сама она и Дэвид так долго и упорно страдали, боролись и неустанно работали. Ив, на которую Кейт возлагала так много надежд, оказалась убийцей. А теперь превратилась в чудовище. Кейт так ничего и не предпринимала против внучки. Она видела ее. Всего один раз. Никакой врач не придумал бы для нее наказания ужаснее.
В тот день, когда Ив увидела свое отражение, она попыталась покончить с собой, проглотила горсть таблеток снотворного, но Кит сделал ей промывание желудка, не отходил от ее постели, а когда приходилось уезжать на работу, в доме день и ночь дежурили медсестры.
– Пожалуйста, дай мне умереть, – молила она мужа, – пожалуйста, Кит. Я не хочу жить с таким лицом.
– Теперь ты принадлежишь мне, – ответил он, – и я всегда буду любить тебя.
Черты гротескно-уродливой маски навеки запечатлелись в мозгу Ив. Она упросила Кита удалить медсестер. Невозможно думать, что кто-то смотрит на нее, перешептывается за спиной.
Александра звонила каждый день, но Ив отказывалась ее видеть. Продукты заказывались по телефону и оставлялись у входа. Кит был единственным, кому позволялось смотреть на Ив, последней связью с внешним миром, больше у нее не было никого и ничего, и она жила в постоянном страхе, что муж тоже уйдет, покинет этот дом, и тогда ничего не останется... кроме уродства... чудовищного... невероятного...
Каждое утро Кит вставал в пять, чтобы ехать в больницу, но Ив к тому времени была уже на ногах и подавала ему завтрак, а вечером готовила ужин и ждала, ждала, полная страхов и тревожных предчувствий: что, если он нашел другую и больше никогда не возвратится?
Заслышав щелканье ключа в замочной скважине, она летела к двери, судорожно обнимала мужа, лихорадочно прижималась к нему. И никогда не предлагала себя, боясь, что тот откажется, но, когда Кит хотел ее, чувствовала, что он оказывает ей огромное благодеяние.
– Дорогой, – осмелилась спросить Ив однажды, – ты не считаешь, что я уже достаточно наказана? Прошу тебя, возврати мое лицо!
Кит взглянул на жену и с гордостью объявил:
– Этого никто на свете не сможет сделать! Даже я!
Время шло, и Кит становился все более требовательным, властным, пока Ив окончательно не стала его покорной бессловесной рабыней, исполнявшей любое желание повелителя. Уродство крепче любых цепей приковало ее к мужу.
У Александры и Питера родился сын Роберт, живой, красивый мальчик, напоминавший Кейт Тони в детстве. Малышу было уже почти восемь, но он казался старше своего возраста.
«Совсем взрослый, – думала Кейт, – какой замечательный ребенок!»
Приглашения были разосланы всем членам семьи.
«Миссис Кейт Блэкуэлл просит почтить своим присутствием бал в ознаменование ее девяностолетия. Вечер состоится 24 сентября, в Сидар-Хилл-Хаусе, Дарк-Харбор, Мэн, в восемь часов. Вечерние туалеты».
Получив приглашение, Кит коротко повелительно сказал жене:
– Мы идем.
– О нет, я не могу. Иди один.
– Нет. Вдвоем.
Тони Блэкуэлл, как обычно, рисовал в санаторном саду. Подошедший санитар протянул ему конверт:
– Вам письмо, Тони.
На губах больного показалось нечто вроде улыбки.
– Как мило, – пробормотал он. – Люблю дни рождения...
Питер Темплтон еще раз внимательно перечитал карточку:
– Поверить невозможно, что старушке уже девяносто. Изумительная женщина.
– Не говори! – согласилась Александра и добавила задумчиво: – И знаешь, что самое трогательное: Роберт получил личное приглашение, адресованное на его имя.