Полярные моря, стр. 22

31 августа. «Йоа» вошла в порт Ном на южном побережье полуострова Сьюард (Аляска). Тогда Ном еще сиял отблеском золотой лихорадки. Как писал позже Амундсен, «словно все шампанское мира хлынуло рекой!» Амундсен заказал мачту, чтобы заменить поврежденную ураганом.

– Сколько я вам должен?

Плотник добродушно усмехнулся:

– Вам это не будет стоить ни гроша. Прошу отдать мне вашу треснувшую мачту. В качестве сувенира.

Через несколько дней Амундсен узнал, что к плотнику стоят очереди жаждущих купить кусок старой мачты. Плотник распилил ее на множество тонких кругляшей и продавал каждый за доллар.

Вход в великолепную бухту Сан-Франциско через Золотые ворота всегда торжествен. А «Йоа» встречали рев сирен и пароходные гудки; сотни украшенных флагами парусников скользили по синей воде. Состоялось около дюжины приемов. «Йоа» была выставлена в парке Золотых ворот. Сан-Франциско сохранил эту реликвию у себя. Все члены экспедиции мечтали поскорее вернуться в Христианию, но бухгалтерские книги Амундсена по-прежнему указывали на громадный дефицит. Чтобы покрыть его, победитель Северо-Западного прохода, рекордсмен по лыжному переходу, обрек себя на долгое турне с лекциями по главным городам США. Каждую лекцию он готовил и читал с той же обстоятельностью и убежденностью, которые отличали его во всех его предприятиях. Сказочный прием в Христиании заставил его забыть об этих тяжелых днях. Можно сказать, что Амундсен сделал уникальную карьеру. На ее примере можно написать почти полную историю великой эпохи морских и наземных полярных экспедиций. После возвращения из Америки Амундсен более трех лет остается в Европе, готовя новое путешествие. Все это время продолжается завоевание холодных морей. Мы встретимся с Амундсеном позже.

ШАРКО, ИЛИ ВОПЛОЩЕНИЕ ДОБРОТЫ

Экспедиции отплывали в Антарктику одна за другой. Каждый руководитель избирал себе свой собственный сектор деятельности. Капитан второго ранга Роберт Скотт работал в секторе моря Росса с января 1902 по март 1904 года. Немец фон Дригальский открыл Землю Императора Вильгельма II, около которой и зимовал на своем «Гауссе». Шотландская экспедиция Брюса на судне «Скоша» в 1903–1904 годах работала и зимовала в районе моря Уэдделла.

Особо надо сказать об экспедиции, которая вызвала взрыв эмоций во всем мире.

В 1901 году в возрасте шестидесяти девяти лет скончался Эрик Норденшельд. Его племянник Отто, который давно мечтал о полярной славе, решил на судне «Антарктик» исследовать западную часть моря Уэдделла, но не смог войти в него. 21 февраля 1902 года он с частью команды высадился на острове Сеймур (64°21 южной широты).

– Зачем рисковать судном во льдах, – сказал он капитану Ларсену. – Отправляйтесь на Огненную Землю и возвращайтесь за нами следующим летом.

Но произошло непредвиденное. Ларсен надеялся забрать зимовщиков вовремя, но «Антарктик» не смог к ним пробиться и вмерз во льды. Отто Норденшельду с товарищами пришлось зимовать во второй раз, а «Антарктик» затонул, раздавленный льдами. К счастью, Ларсен, высадив Норденшельда, отослал отчет в Швецию, и в Европе знали, где искать антарктических робинзонов. Шведское правительство распорядилось об отправке спасательного судна. Другие правительства дали деньги для посылки помощи Норденшельду: Англия – 3,5 миллиона золотых франков, Германия – 1,5 миллиона, Шотландия – 1 миллион. Но экспедиции Норденшельда эта помощь не понадобилась. Все ее члены были сняты с острова в ноябре 1904 года аргентинской канонеркой «Уругвай».

Период с 1901 по 1903 год, когда состоялось это гигантское ралли по южным холодным морям, был заранее назван «антарктическим годом». До конца 1903 года только Франция, входившая в число великих держав, стояла в стороне от полярных исследований. Эта несправедливость была исправлена с появлением на полярной арене исключительно оригинального человека.

Летом 1902 года на рейде острова Ян-Майен стала на якорь шхуна «Роз-Мари» (стальной корпус, 215 регистровых тонн), на которой развевался французский флаг. Остров Ян-Майен расположен в 600 километрах к востоку от Гренландии, примерно на широте мыса Нордкап. Он принадлежит Норвегии, и сейчас там находится крупная радиостанция. А в 1902 году то был крохотный рыбацкий порт. Несмотря на мощное парусное вооружение, «Роз-Мари» не имела никакого отношения к рыбной ловле. Это было прогулочное судно, хотя оно и не отличалось особой элегантностью. Капитана шхуны звали Жан-Батист Шарко.

Именно у острова Ян-Майен праздный мореплаватель Шарко, он сам говорил об этом, с первого взгляда влюбился в суровые полярные районы. Застыв в экстазе, он стоит на мостике и разглядывает вулкан Беренберг, который в своей белоснежной непорочности высится среди вод такого синего цвета, какого не увидишь и на Средиземном море. В глубине бухты скользят странные удлиненные призраки. Это – стволы деревьев, принесенные течением из северной Сибири.

– Столь невероятный, экзотический пейзаж заставил меня тут же принять решение. «Роз-Мари» была моим четвертым судном. Я подумал, что обязательно обзаведусь пятым, настоящим полярным. И если нужно, истрачу на него все до последнего су.

Давайте вернемся к началу морской карьеры этого яхтсмена. Она началась, как и у многих других, которые дальше не пошли, у пруда в Люксембургском саду, где малыш Жан-Батист играл с игрушечным корабликом. Строгий глаз няни-англичанки следит за тем, чтобы дитя не свалилось в воду, не вымазалось в грязи и играло только с хорошо воспитанными детьми.

Добропорядочная семья. Откройте словарь, и вы там найдете Шарко-первого: Жан-Мартен Шарко (1825–1893 годы). Французский врач, профессор-паталогоанатом, член Академии медицины и Академии наук. Сейчас трудно себе представить, какой славой он пользовался в конце прошлого века. Иногда по вечерам перед обедом юному Жану-Батисту приходится проводить несколько минут в гостиной, здороваясь с гостями, людьми либо известными, либо знаменитыми. Беззаботное детство и легкая юность. В эпоху, когда путешествия были роскошью, Жан-Батист посетил Италию и побывал в России с отцом, приглашенным на консультацию к царю. Однажды он робко произнес:

– Хочу быть моряком.

Профессор Шарко пожал плечами – разве можно думать о какой-то иной, а не медицинской карьере, когда имя твоего отца открывает самые заветные двери в области медицины? В ту эпоху дети и молодые люди редко спорили с отцами. Жан-Батист «занялся медициной». После смерти отца он возглавил одно из отделений клиники Салпетриер. А до этого отбыл воинскую повинность – служил врачом в полку альпийских стрелков.

Но страсть к морю оказалась сильнее всего. Каждый год часть кругленького состояния, оставленного профессором Шарко, утекала на верфи, но там строилась отнюдь не роскошная яхта. Судно, которое родилось после вспышки полярной любви у острова Ян-Майен, построено из дуба. Трехмачтовая шхуна имела 32 метра в длину (250 регистровых тонн), была исключительно прочной, снабжена обшитым бронзой форштевнем. Она должна была не резать лед, словно округлый нож, а взбираться на него и крушить его своей массой – единственная возможность ходить во льдах, поскольку вспомогательный двигатель «Франсэ» – так называлось судно – развивал мощность всего 125 л. с..

– К тому же, – говорил Шарко, – я купил двигатель по случаю. На лучший денег не хватало. Мне предстояло множество затрат, чтобы воплотить свой проект в жизнь.

Он собирался дойти до Новой Земли и, если возможно, обойти ее за лето 1903 года.

Но, как мы помним, в то время в Европе возникло беспокойство за судьбу экспедиции Норденшельда.

– К Новой Земле не пойдем, – заявил Шарко. – Надо принять участие в этой большой спасательной кампании. У меня есть «Франсэ», а власти и научные организации, думаю, не откажут мне в финансовой поддержке.

Шарко предпринимает несколько демаршей – «занимается попрошайничеством», как он скажет позже. Три месяца «попрошайничества», а результат, которого добился человек, носящий известное имя и ни в каких махинациях не уличенный, просто смехотворен – двадцать тысяч франков.