Смертельный медовый месяц, стр. 27

Все соседи были уже на ногах. С треском открывались двери, распахивались окна. Где-то вдалеке взвыла полицейская сирена. Теперь Дэви уже мчался, не размышляя, так быстро, как умел. Сердце его бешено билось, а в ушах что-то гудело. Он завернул за угол и помчался дальше. Джулия стояла в двадцати метрах и раскрыв рот, смотрела на него. Он подбежал к ней.

Она сказала:

— Дэви, я... я не знала. Ты не ранен? Ты не ранен?

Но сейчас он просто не мог ничего ответить. Поэтому он просто схватил ее за руку и они вместе помчались дальше.

17

В такси он переложил револьвер из одного кармана в другой. Руки его отчетливо пахли пороховым дымом. Ему казалось, что все заднее сиденье провоняло им, так что шофер не мог этого не заметить. Дэви сидел, тупо уставившись перед собой, и все время ловил себя на желании обернуться, чтобы убедиться в отсутствии погони.

Они взяли такси еще на Линден-Бульваре, а сейчас приближались уже к Манхэттенскому мосту. Так что было похоже на то, что от погони они ушли. Но Дэви никак не мог избавиться от ощущения, что за ними по пятам едут целые эшелоны полицейских машин.

Они переехали на Манхэттенскую сторону. Дэви все ждал, что чувство вины уйдет и он вновь почувствует, какой заветный моральный барьер он переступил. Но ничего такого не происходило.

Он понимал, что победа досталась ему благодаря хорошей позиции и меткости. В том, что им удалось выбраться из этого хаоса, тоже было немало везения. Он сейчас стыдился своих действий и благодарил господа за счастье.

У 42-ой улицы они вышли из такси и пошли в кафетерий. Он пошел к стойке, чтобы принести кофе, но лишь после того, как слишком долго простоял в очереди, почувствовал, что не хочет кофе. Выйдя из очереди, он отошел с Джулией за угол. Там был бар, который уже открыли. Они сели за столик. Он заказал себе канадского виски без содовой и пиво. Джулия не хотела ничего.

Они закурили по сигарете.

— Ах, Дэви, я... я была... я чуть было не погубила все дело. Я думала, думала в кафе, а потом как идиотка... Ах...

— А что случилось?

— Не знаю. Я ждала, ждала, а тебя все не было. И я не знаю, что происходит. Я просто не могла больше перенести это.

— Ну, теперь все в порядке.

— Я знаю. — Она ненадолго прикрыла рукой глаза — Мне больше ничего не нужно. Все дело в этом проклятом ожидании. Я думала, что я очень храбрая. Когда я шла к Люблину...

— Тогда в тебе было даже слишком много смелости.

— Но это было просто. И потом, я что-то делала. Я видела, что происходит. На этот раз мне было нечего делать, кроме как стоять рядом и отгонять всякие мысли, которые лезли в голову. Мне просто нужно было знать, что происходит. И я, кажется, выбрала для этого самый лучший момент, да?

— Просто я все плохо подготовил. Забудь это.

— Мне жаль.

— Тебе не должно быть чего-то жаль. Все уже позади.

— Ты уверен, что ты его...

— Уверен абсолютно, насколько можно быть уверенным при данных обстоятельствах. — Щадя ее, он в сокращенном варианте рассказал ей о том, как бежал из дома и видел лежавшего Раджера.

— Тебя кто-нибудь видел?

— Целая куча людей.

— Так ты думаешь, нас найдут?

— Не думаю. — Он отпил глоток пива. — Полиции будет известно, как мы выглядим, но они не будут знать, где нас искать и кто мы. Опаснее всего было то, что они могли схватить нас на месте. Тогда нам уж было бы не отвертеться. По крайней мере, десяток разных людей смогли бы опознать меня. Но мне кажется, теперь опасность для нас миновала.

— И что теперь?

— Теперь мы выедем из «Ройялтона». Я хотел позвонить туда и сказать, чтобы они зарезервировали нашу комнату, но это ерунда. Если мы не захотим оставаться там, мы сможем совсем выехать. А там лежат вещи, которые нам нужны.

— Что?

— Наша одежда и прочее. И остаток патронов.

— Об этом я уже забыла.

— Для Красного.

В «Ройялтоне» никаких проблем не возникло. Они прошли в свою комнату и уложили вещи. Он тем временем позвонил администратору и попросил приготовить счет и машину. Отель выписал им чек. Привратник подал их «форд». Дэви дал ему доллар и положил чемоданы на заднее сиденье. Они сели в машину и Дэви поехал кругом, пока не нашел на углу 36-ой улицы и Восьмой Авеню платного гаража. Машину они оставили там. Чемоданы снесли обратно в отель «Мохид», где поднялись по лестнице пешком, вместо того, чтобы ждать старомодного лифта.

Около четырех часов дня Дэви сходил за угол и вернулся с колодой карт и бутылкой канадского виски. Они сыграли пару партий, мешая при этом виски с содовой прямо в стаканах для питья. Льда не было. В шесть часов он поискал продовольственный магазин и принес несколько бутербродов. Они съели все прямо в комнате, запивая виски. Он принес еще и газету, но о Раджере в ней ничего не было.

— Ты так и не получил эту газету из Скрэнтона, Дэви.

— Значит, мы на один доллар обеднели.

Немного позже он собрался с духом и рассказал ей о стрельбе. Он говорил о том, как сидел у окна и следил за раскуривающим сигару Раджером, как целился и какие испытывал при этом ощущения.

— Я не думал, что смогу так просто застрелить его.

— Но ты ведь сделал это.

— Потому что... У меня просто не было времени подумать о моральной стороне дела, так как этот ублюдок выстрелил в тебя.

— Ты все равно убил бы его.

— Не знаю. Но я не чувствую, что я сделал что-то плохое.

— А что ты чувствуешь?

— Даже не знаю.

— А я чувствую облегчение.

— Облегчение?

— Что мы оба еще живы. Ну, и от того, что его нет в живых. Мы пришли сюда, чтобы сделать что-то и часть этого уже осилили, оставшись целыми и невредимыми. Поэтому я и чувствую облегчение.

Они рано легли спать. Оба были немного пьяны. Но Джулии не было плохо, она чувствовала себя просто усталой. Они разделись и легли в постель. Алкоголь помог им уснуть. На этот раз он даже не обнял ее, так как боялся осложнений. Он просто поцеловал ее. А затем откатился в сторону и вскоре они оба заснули.

Утром она спросила его, что они теперь предпримут против Даго Красного.

— Мы немного подождем.

— Здесь, в отеле?

— Здесь не хуже, чем в любом другом месте. Если мы немного успокоимся, то наша будущая позиция будет лучше. Нам нужно подумать и о полиции. Пока убийство Раджера еще свежо, они будут начеку. Но если мы дадим им возможность немного расслабиться, тогда в их актах это будет зарегистрировано как очередное убийство в гангстерской войне. Они не станут переламываться пополам, чтобы охранять Красного. Ты ведь знаешь, как они старались не искать убийцу Корелли. Каждый старался найти себе оправдание, чтобы не заниматься этим. И в этом случае будет то же самое. Они придут к выводу, что Раджера убили свои же и закопают это дело поглубже.

— А Красный?

— С другой стороны, это его вполне устроит. Сейчас он, конечно, будет настороже. И он ничего не скажет полиции. Он будет уверен, что мы и его ищем и будет часто оглядываться на улице. Спустя три дня ему удастся убедить себя, что один труп удовлетворил нас или что мы после убийства Раджера ударились в панику и в спешке выехали из города. Давай дадим ему успокоиться.

— А как мы найдем его?

— Мы найдем его.

— Может, его тоже не найдешь в телефонной книге. Кроме того, мы даже не знаем его настоящего имени. Только кличку. Как ты думаешь, почему они зовут его Даго? Красный, ведь не итальянское имя, да?

— Нет. Но мы найдем его.

— Как?

— Мы найдем его. Так или иначе, но он от нас не уйдет.

Утро они провели в своей комнате в отеле. Около полудня он пошел в закусочную и купил пачку журналов и газет. Все утренние газеты сообщали о вчерашнем случае, но даже бульварные листки не уделяли ему много внимания. Хотя и была пальба, но убит был не невинный младенец. И так как Джулию никто не видел, то возможной причиной считали и ревность. В основном газеты полагали, что Раджера убил наемный убийца, что было довольно банальным концом для бандита. Показания очевидцев были до неправдоподобия разноречивы, а словесный портрет убийцы рисовал его как тридцатипятилетнего, который был меньше ростом и полнее его самого. Сам ход событий был весьма искажен. Один свидетель утверждал, что Раджера обстреливали с двух сторон: один мужчина прятался в доме, а другой прикрывался стоявшей машиной. Женщина в доме Раджера рассказывала репортерам, убийца предъявил ей фальшивый паспорт и выдал себя за служащего радиокомпании.