Добровольная жертва, стр. 62
– Я вас предупреждал, милорд: вряд ли они станут привлекать внимание к наследнице. А эту пифию они громогласно назначили Верховной, и особо не охраняли. Она даже постоянно разъезжала, путаясь у нас под ногами. Вспомните хотя бы Арим и Рагор!
– Может, кто-то из учениц гарсийской школы?
– Госпожа Лен Шратхр сообщала о некоей Ребах. Девушке тоже семнадцать лет. Очень туманное прошлое, родители неизвестны. И ее с рождения сопровождает телепат, хотя она не пифия. Известно также, что Владыка регулярно запрашивает о ней отчеты. И совершенно не понятно, чем она так ценна для Лиги. В замке играет роль камеристки при Верховной пифии. Но это только прикрытие. Ребах не служанка. Соглядатаи почуяли очень большие способности, но девушка их никогда не демонстрирует. Она всегда в тени. В школе Лиги Ребах официально не обучалась. Из Гарса никогда не выезжала. Никогда не бывает одна. Охраняют ее как принцессу, даже когда она идет на прогулку в город, что случается очень редко. Не так ли, пифия?
Я забарахталась, застигнутая врасплох неожиданным натиском.
– Ага! – Возбужденно воскликнул Крон. – Милорд, память пифии подтверждает сведения!
– Да черт с ней! Эти сведения подтверждают гораздо более надежные источники! Только мы внимания на них не обращали, что Лиге и надо было. Как же мы так опростоволосились?! Пифию выставляли как куклу, и прикрывали ею настоящую Наследницу! Да, Лиге в уме не откажешь…
– Не стоит переживать, мой лорд, никуда Ребах от нас не уйдет. А сегодня мы скормим Господину эту овечку.
– Господину! – фыркнул герцог, вскакивая. – Этого ли мы добивались? Время уходит, дорогой Крон! Тварь все более требовательна, и, если мы в ближайшее время не найдем Наследницу, ниг поработит нас.
– Бриго уже испугался.
– Он подлец и глупец! – вскипел яростью Вритар, бегая тенью на мерцающих стенах. – Не упоминай при мне даже имени мерзавца! Кто разбудил тварь без нашего ведома?! Она бы дрыхла и дрыхла, а мы спокойно искали бы способ ее связать и использовать в наших целях, и только тогда можно было будить! Так нет же, этот недоумок захотел меня устранить. Единоличной власти захотел! И что? В штаны наложил князек, как увидел, кого он вызвал! Всех нас под смерть подвел и сбежал, гад!
– Далеко не сбежит! – мстительно прошипел его собеседник. – Я отправил по его следу не меньше полусотни Псов.
Они говорили свободно, не смущаясь присутствием свидетеля, словно уже приговорили меня к смерти. Я испугалась, что так и сгину в этом каземате, не добравшись до цели. Вритар почти орал:
– А нам расхлебывать все это дерьмо! Хоть с проклятой Лигой вступай в переговоры! Немедленно отправьте за Ребах!
– Слушаюсь, господин.
Герцог успокоился и вспомнил о моем присутствии:
– Это даже хорошо, что пифия оказалась пустышкой. Твари ненадолго хватит ее сил, будет повод созвать внеочередной Вечит.
– Продолжить допрос или вычистить память? – спросил Крон.
– В чистку!
Я вовремя легла на дно синя моря. Надо будет при первой же возможности предупредить Ресса, он найдет способ передать Лиге, что Ребах в опасности.
9.
Меня распяли между двух стражей, как между двух одушевленных и вооруженных мечами столбов, в зале под гигантским куполом, придавившем массивные колонны.
По размерам зал годился на роль городской площади. Добрую четверть огромного помещения занимало возвышение в три ступени, увенчанное массивным троном из белого материала, тронутого желтизной. Костяной желтизной. И я тут же запретила себе знать, чьи кости утилизованы таким образом.
Слева от пустующего трона черным монументом возвышался герцог Вритар. Цепь на груди сподобилась за это время усохнуть до тоненькой цепочки, зато оставшееся от прежней цепочной массы золото перетекло в неоправданно громоздкий орден. Гигантомания оказалась непоколебима.
Справа, вся в белом (с костяным оттенком), топорщилась нелепая фигурка карлицы. Ни цепей, ни иных вопиющих украшений не наблюдалось. Только жезл, в два раза длиннее обладательницы, возносил под купол алмаз неимоверной величины, цапнутый золотой скрюченной лапой. Да еще драгоценная диадема восседала на макушке непропорционально большой головы. Из-под скромной полоски золота целой сворой болонок лохматились неожиданно легкомысленные соломенные кудряшки, преданно лижущие морщинистые пергаментные щеки и весело прыгающие в хозяйские белесые глаза все того же костяного цвета. Она была древнее древности, эта слепая карлица.
Пока я разглядывала кошмарную парочку, зал бесшумно заполнился черно-белыми фигурами и стал напоминать шахматную доску с явным перевесом белых. Сотни фигур в белых с костяной желтизной балахонах, спрятанными под капюшоны лицами, стеной окружили место действия. Малый круг составило воинство в черном, с демонстративно обнаженными бицепсами, зримо вооруженное всего лишь тонкими тросточками. В черные же ризы было одето еще несколько фигур, сгрудившихся в центре вокруг трона.
Я оказалась внутри черного круга. Безмолвие, с которым горизонт моей жизни безнадежно затягивался тучами без единой бреши, становилось все гуще, все напряженнее. И, наконец, когда публика уже изрядно заскучала, грянуло.
Старуха вскинула руки, алмаз в лапе на кончике жезла ослепительно вспыхнул, и мозг взорвался свистом. Однако, шипение и свист были совсем не те, что недавно звучали в любезно предоставленной мне для путешествия одноместной каюте. Как бы масть не та, помельче да повизгливее, словно свору болонок одновременно дернули за хвосты. Карлица верещала:
– Твои слуги здесь, Госсподине!
Зал синхронно зашипел нарастающим свистящим эхом.
Это были единственные слова, которые я разобрала в речи, моментально перешедшей в нечленораздельную. Пассы посохом и мантры свистом ускорялись, темп возрастал, алмазные сполохи стали уже непрерывными, свист дребезжал на пределе слышимости, и внезапно карлица ткнула разжавшейся лапой жезла в сторону пустого трона. Камень полыхнул, из когтей вырвалась черная искра и взвилась в купол. Дрожь пробрала цитадель до основания. Зал взревел. Уши заложило. Освобожденные от алмаза когти поскребли пустоту и скрючились дохлой куриной лапой.
Трон наполненнее не стал, но Вритар согнул колено перед пустым местом, демонстрируя всем, что свято место пусто не бывает.
– Свершилось! – восторженно сообщила карлица оцепенело умолкшей публике.
Молчь взбулькнула тысячезевным оргазмическим стоном и вновь сгустилась. И в этой стоячей тишине завибрировал пробирающий до костей, до мозга, до последней жилки звук, шедший отовсюду, дошедший до центра, и отпрянувший от трона эхом, сложившимся в слова:
– Я с вами!
Белые фигуры пали ниц. Черные остались невозмутимо стоять, и державшие меня столбы, к счастью, тоже не пали. Звук повторился, смягченный, впрочем, несколько деловой интонацией:
– Фссе зздессь … Готова ли Избранная?
Судя по удвоенным свистящим звукам, невидимый обладатель трона то ли слегка заикался, то ли его произношение страдало из-за отсутствия зубов на отсутствующей голове.
Карлица рухнула в сторону трона, звякнув намертво вцепившейся в болонок диадемой.
– Господин! Смилуйся! – она приподнялась, обличающе ткнула в мою сторону когтистым пальцем. – Она даже не пифия!
– Ссам сслышшал, что не пиффия! – огрызнулся Невидимый как-то даже несколько виновато. – И нассколько верны сслухи? Кто-нибудь потрудилсся проверить?
Последний вопрос Голос уже прорычал. Карлица притворилась контуженной щукой: выкатила белесые глаза и широко разинула рот с неожиданно крепкими для своего возраста клыками.
Герцог Вритар поклонился:
– Мой господин, ваш слуга имеет самые свежие сведения о вашей избраннице. Предлагаю выслушать свидетелей.
Узнать вошедших можно было с трудом. Лица на Дункане не было, а то, что находилось выше плеч, заплыло багровыми синяками, волосы слиплись от крови, стоял он с трудом, слегка покачиваясь от напряжения, а левая рука болталась так неестественно, как будто была сломана. Утренняя повязка на ладони была содрана и рана опять сочилась. О Дункане, кроме приметной раны, напомнил только пронзительный синеокий свет, вспыхнувший на меня из багровых щелей. Значит, еще зряч, вздохнула я с некоторым облегчением. Разительный контраст с бывшим приятелем по псарне составляла Иби, в роскошном черном одеянии выглядевшая довольно царственно. В ее облике не было и следа вчерашней болезни. Я опять засомневалась в идентификации личностей вновь прибывших, но кто-то вроде дворецкого представил их присутствующим: