Стихотворения, стр. 114
Смеялись бедные невежды…
Смеялись бедные невежды,
Похитил я, младой певец,
У безнадежности – надежды,
У бесконечности – конец.
Мне самому и дик и странен
Тот свет, который я зажег,
Я сам своей стрелою ранен,
Сам перед новым изнемог.
Идите мимо – погибаю,
Глумитесь над моей тоской.
Мой мир переживет, я знаю,
Меня и страшный смех людской.
К чему бесцельно охранять…
К чему бесцельно охранять
Свои былые вдохновенья?
Уже на всем – годов печать,
Седых времен прикосновенье.
Стихай, заветная печаль,
Проснулся день, дохнул страданьем.
Годов седеющая даль
Покрыта мраком и молчаньем.
И дале в сердце уходи
Ты, безнадежное стремленье,
Не отравляй и не буди
Меня, былое вдохновенье!
Напрасно я боролся с богом…
Напрасно я боролся с богом.
Он – громоносный чудодей –
Над здешним, над земным чертогом
Воздвиг чертог еще страшней.
И средь кощунственных хулений,
Застигнут ясностью Зари,
Я пал, сраженный, на колени,
Иные славя алтари…
И вопреки хулам и стонам,
Во храме, где свершалось зло,
Над пламенеющим амвоном
Христово сердце расцвело.
Не отравляй души своей…
Не отравляй души своей
Всегда угрюмым отрицаньем.
Видения былых скорбей
Буди, буди – воспоминаньем!
Придет на смену этих дней
Суровый день и вечер сонный,
И будет легче и светлей,
Воспоминаньем окрыленный.
Когда настанет черный день,
Зови, зови успокоенье,
Буди прошедшей скорби тень, –
Она приносит исцеленье!
Две любви
Любви и светлой, и туманной
Равно изведаны пути.
Они равно душе желанны,
Но как согласье в них найти?
Несъединимы, несогласны,
Они равны в добре и зле,
Но первый – безмятежно-ясный,
Второй – в смятеньи и во мгле.
Ты огласи их славой равной,
И равной тайной согласи,
И, раб лукавый, своенравный,
Обоим жертвы приноси!
Но трепещи грядущей кары,
Страшись грозящего перста:
Твои блаженства и пожары –
Всё – прах, всё – тлен, всё – суета!
Нет ни слезы, ни дерзновенья…
Нет ни слезы, ни дерзновенья.
Всё тот же путь – прямей стрелы.
Где ваши гордые стремленья,
Когда-то мощные орлы?
Ужель и сила покидает,
И мудрость гасит светоч свой?
Ужель без песни умирает
Душа, сраженная тоской?
Валкирия
(На мотив из Вагнера)
Хижина Гундинга
Зигмунд
(за дверями)
Одинокий, одичалый,
Зверь с косматой головой,
Я стучусь рукой усталой –
Двери хижины открой!
Носят северные волны
От зари и до зари –
Носят вместе наши челны.
Я изранен! Отвори!
Зигелинда
Кто ты, гость, ночной порою
Призывающий в тиши?
Черный Гундинг не со мною…
Голос друга… Клич души!
Зигмунд
Я в ночном бою с врагами
Меч разбил и бросил щит!
В темном доле, под скалами
Конь измученный лежит.
Я, в ночном бою усталый,
Сбросил щит с могучих плеч!
Черный меч разбил о скалы!
«Вельзе! Вельзе! Где твой меч!»
(Светится меч в стволе дерева)
Зигелинда
Вместе с кликами твоими
Загораются огни!
Ты, зовущий Вельзе имя,
Милый путник, отдохни!
(Отворяет двери)
Декабрь 1900
Над синевой просторной дали…
Над синевой просторной дали
Сквозили строгие черты.
Лик безмятежный обрамляли
Речные белые цветы.
Навек безмолвна и спокойна,
Она без мысли шла вперед,
И раболепно, и нестройно
Пред ней волнами шел народ.
Я, увлечен толпой народной
На обожанье красоты,
Смотрел, отвека несвободный,
В ее спокойные черты.
Мой путь страстями затемнен…
Мой путь страстями затемнен,
Но райских снов в полнощном бденьи
Исполнен дух, – и светлый сон
Мне близок каждое мгновенье.
Живите, сны, в душе моей,
В душе безумной и порочной,
Живите, сны, под гнетом дней
И расцветайте в час урочный!
В суровый час, когда вокруг
Другие сны толпою властной
Обстанут вкруг, смыкая круг,
Объемля душу мглою страстной!
Плывите, райских снов четы,
И силой бога всемогущей
Развейте адские мечты
Души, к погибели идущей.